В предыдущей статье я говорил, что в России низкая производительность труда. Напомню: у нас около 5,6 долларов в час. А в Швейцарии — 49,6; Норвегии — 52; Люксембурге — 67,8долларов в час.
Производительность труда — это стоимость товаров или услуг, которые произвели за час. Например, один рабочий делает 10 деталей за день, другой 20. У второго производительность больше в два раза.
На уровень производительности труда влияет очень много факторов. Разберём самые основные:
Качество образования — Россия находится на 33 месте по уровню качества образования. Такой рейтинг опубликовала «Организация экономического сотрудничества и развития». Образовательные программы в школах и ВУЗах в России и в Европе отличаются количеством практических занятий. Если у нас львиную долю времени уделяют лекциям и семинарам, то в Европе даже аудиторий с десятками парт почти нет. Вместо них — станки, компьютеры, медицинское оборудование… В общем всё, с чем студенты в будущем будут работать. Не зря многие работодатели говорят: «Забудьте всё, чему вас учили в ВУЗе» и учат молодых специалистов заново. И так в лучшем случае. В худшем — требуют опыт работы. Отсюда возникает замкнутый круг: нет опыта — нет работы, нет работы — нет опыта.
Это сравнение корректно для студентов, которые учатся, а не ходят на учёбу. Понятно, что на западе тоже есть те, кто выпускается из школы или ВУЗа с низким уровнем знаний. Но там стараются научить, а у нас учат.
Отсюда возникают низкоквалифицированные кадры. Люди, которые не могут выполнять интеллектуальную работу. И работают охранниками, вахтёрами. Это вообще непроизводительный труд. То есть, работодатель платит их зарплату, а взамен не получает ничего. Например, курьеры, кассиры и продавцы производят услуги, но их стоимость очень низкая.
Низкая автоматизация производства — у нас на 10 тысяч рабочих приходится 2 робота. Для сравнения: в Германии — 288, в Японии — 324, в Южной Корее — 468. Представьте 3 больших складов с товарами. В одном — тысяча рабочих, во втором 100 рабочих и 10 конвейерных линий, в третьем — 50 роботом и 10 рабочих. Их задача загружать и разгружать товары, сортировать на складе по местам хранения. В первом случае разгружают 500 тонн в час. Во втором уже 5 тысяч тонн в час. В третьем — 50 тысяч тонн. Цифры условные, это для наглядности. При этом, в первом случае надо заплатить 1000 зарплат, во втором 100, в третьем всего 10. Даже если на третьем складе рабочий получает в 100 раз больше, чем на первом, то всё равно доход третьего склада в 100 раз больше, чем первого.
Получается, если на условном предприятии автоматизировать работу, тысячи людей уйдут на биржу труда, где им нечего предложить. Низкое качество образования замедляет автоматизацию производства, потому что безработица не выгодна государству.
Есть ещё много факторов. Например, инерция мышленияи бюрократия. Как часто вы слышите фразу «Та мы так, по старинке, делаем …»? Например: большой офис, этажей 20. На первом сидит руководитель отдела, которому нужно запускать новый проект. Но нужна подпись начальника. Он просит секретаря распечатать, сходить к начальнику, подписать и принести. Сколько на это уйдёт времени?.. А если бы в этом офисе использовали электронный документооборот, то за минуту эту задачу бы решили без секретаря, которой каждый месяц нужно платить зарплату.
А сколько таких людей, которые, как эта условная секретарша носит бумаги? Это ещё одна проблема — не эффективная организация и управление предприятием. Если оптимизировать работу, уволить бесполезных людей и их зарплату распределить между другими сотрудниками, то у них появится мотивация, работа будет качественнее и продуктивнее, а расходы не изменятся. Следовательно, вырастет производительность труда.
Сюда же относится работа «под козырёк». Я делаю так, потому что начальник так сказал. А дальше — хоть трава не расти. То есть, руководитель выстраивает жесткую вертикаль, в которой невозможно даже попытаться оспорить какое-то решение. Это чаще всего встречается у чиновников. В таких ситуациях «инициатива снизу» исчезает, а работники делают то, что сказал начальник, чтобы не потерять рабочее место. И никто не задаётся вопросом «А в чём смысл?» того или иного поручения. То есть работают не на результат, а на одобрение шефа.
Уровень производительности труда — показатель несовершенный. Например: сравним парикмахера в Москве и Люксембурге. Уровень зарплат не сопоставимый. Но разве парикмахер в Москве стрижет медленнее или хуже, чем в Люксембурге? Нет, конечно. Тут работает закон рынка. Если в Москве стрижка стоит, условно 1500 рублей, это 20 долларов. А зарплата — 50 тысяч. Это около 670 долларов. В Люксембурге стрижка стоит около 100 долларов. Зарплата несколько тысяч долларов. Почему так? Потому, что в России большинство людей не могут себе позволить подстричься за 100 долларов, потому что низкие зарплаты. А они низкие, и из-за того, что мы попали в ловушку среднего дохода (об этом я рассказывал в предыдущей статье) и потому, что у нас низкая производительность труда.
А теперь представьте: у нас подавляющее большинство людей — высококвалифицированные специалисты, которые не готовы носить бумажки по офису и сидеть на кассе в супермаркете. Их заменили электронным документооборотом и кассовым аппаратом самообслуживания. Расходы предприятий увеличились в разы, они повысили зарплаты в несколько раз своим работникам. Для человека с зарплатой, например, в 200 тысяч рублей, уже не проблема отдать 7500 за стрижку. Не так ли?..