Эту информацию бабушка выдавала каждому, кто спрашивал у нее "как дела?", добавляя, если выпадал шанс,"моя чокнутая дочь".
Только в седьмом классе я узнала, что "альфонс" это вовсе, не красивое иностранное имя вроде Альфреда или Альберта, а профессия.
Чокнутой бабушка называла мою тетю Катю - родную сестру мамы. Тетя Катя старше мамы на двенадцать лет, и она женщина непростой судьбы. Так говорили взрослые между собой, когда тетю Катю бросил ее Стас.
Стас появился в жизни тети Кати, когда она сама себя иначе, как старушкой и динозавром не величала.
"Старушке" в ту пору перевалило за сорок пять. Единственная дочь выросла, муж умер, но выглядела тетя Катя сногшибательно даже по моим малышовским меркам: высокая, с длинными волосами, худая и смешливая - особенно в те дни когда не плакала.
А плакать тетю Катю заставил Стас. Целых два раза.
В первый раз, когда взбаламутил ее устаканенную "старушечью" жизнь, ворвавшись в нее с криком: "Посмотри на себя! Молодая женщина, а чуть ли не хоронить себя придумала", вытащил из дома (вообще-то он ее в другой город перевез), влюбил себя, влюбился сам, а спустя три года исчез, не попрощавшись.
Все родственники тогда исключительно из чувства сострадания к тете Кате сказали "А что мы говорили!? Она бы еще с мальчиком жить начала!"
Дело в том, что Стас был на четырнадцать лет моложе тети Кати, и конечно, все знали, что "ничего путного из этого союза не выйдет". И еще все закатывали глаза и шептали: "Хорошо, хоть не расписались и ребенка не завели. А то мало ли, что этой дуре старой в голову взбредет!" Они так говорили, потому что понимали, распишись тетя Катя со Стасом, он бы и квартиру ее оттяпал. А он просто испарился. И хорошо. Легко отделалась.
Только тетя Катя не соглашалась и плакала. Она любила Стаса и хотела за него замуж. Даже если он альфонс и охотник за престарелыми дамочками. Лучше так, чем носки внукам до смерти вязать.
Второй раз тетя Катя заплакала, когда Стас объявился и стал звать к себе. А знаете, куда? Ни за что не догадаетесь! В Америку. Оказывается, он чтобы заработать, "вляпался в сомнительное дело", коих в девяностые годы прошлого века было пруд пруди, влез в долги, не смог отдать и рванул, в чем был, за границу от угроз и паяльников.
Добрался до места, освоился и стал звать к себе тетю Катя. А тетя Катя плакала и не знала, что делать. Стасу, когда он уезжал, терять было нечего, а тетя Катя теряла двухкомнатную квартиру в Москве, дочь, хорошо оплачиваемую работу, друзей, связи и, в конце концов, московскую пенсию"
-Не вздумай ехать, - кричала мать. - Он обдерет тебя как липку, и бросит в этой Америке милостыню просить.
-Да-да, - соглашались моя мама и двоюродная сестра Рита. - Не вздумай.
Но тетя Катя оказалась еще большей дурой, чем думала ее мать. Она выплакалась, тайком продала квартиру и свинтила к своему "альфонсу" в Америку.
Они поженились. Живут не богато, но весело. Нас в гости зовут, но бабушка только фыркает: "Чего я не видела в этой вашей Америке. Фу, срамота! На старости-то лет такое учудила".
