Буду иногда выкладывать свои старые статьи. Но так как старина «Дзен» не выносит перепечаток (хоть и собственных статей), буду делать рерайт, что избавляет меня от необходимости ставить ссылки.
В последние лет 10 я слышал множество раз: «Нельзя говорить: «Инвалид», - надо: «Человек с ограниченными возможностями». Почему? Почему здоровый человек вмешивается в чуждую ему сферу и наводит в ней свои порядки, мне непонятно. Мне, инвалиду.
Почему я сам с легкостью говорю на тему инвалидности? Да потому что сам инвалид после инсульта. Плохо говорящий, с отвратительным зрением и неважно работающей правой частью тела. Но так вышло, что только после своей болезни я полюбил мир. И понял, как много у меня есть: моя Москва, жена, написанная нами книга - как раз о том, что никогда нельзя опускать руки, моя пенсия (кто-то говорит, что она у инвалидов маленькая, что ж, 11 тысяч – это, действительно, немного, но мне хватает даже на ежегодные путешествия по России или заграницу), моя подработка журналистом (непостоянная и не в офисе, но тем лучше). И иногда меня настолько распирает от радости, что я владею столь многим, что мне хочется поделиться ею с окружающими.
Итак, иногда я буду выкладывать обзоры своих прошлых статей о людях, кто в схватке со своей болезнью смогли выйти победителями. Казалось бы, о них должны были все забыть. Но о них помнят.
И сегодня мы поговорим о веке ХIХ, о Сезаре Дюкорне (1806-1856).
Местом его рождения была Франция, точнее, город Лилль. У него не было рук. И бедер тоже не было. Зато была одна нога с четырьмя пальцами – правая. Его отец придумал очень хитро повязывать лямки за спиной, благодаря чему сына можно было крепить и так таскать по городу.
Мальчик рано проявил интерес к рисованию и так и сидел перед холстом с зажатым пальцами ноги мелом. Однажды его работы заметил директор Академии искусств и пожелал видеть юношу своим учеником. Но уже через несколько месяцев он, ошарашенный тем, что делал с холстом юноша, нашел для него местечко в Париже и даже сварганил для него стипендию. Сезару тогда было всего 13.
В общем, Дюкорне стал получать стипендию Лилля и стипендию Людовика ХVIII (и тут вопрос, как после Великой революции могла остаться стипендия королевских особ), поступил в мастерскую Гийома Гийона-Летера и закончил ее.
Вы только представьте себе ту атмосферу средневекового Парижа, в которой жил Сезар! До Османа, мэра, который на 60% разрушит город до основания и потом заново отстроит его (да, да – тот Париж, который мы знаем сейчас – почти весь построен во 2 половине 19 века) было еще почти 50 лет. Париж еще – это клоака с бродягами, проститутками и убийцами, появляющимися, как только стемнеет. А темнело рано: электричества же еще не было. И среди всего этого мальчик-инвалид, у которого было лишь одно стремление в жизни – рисовать.
Как произошло то, что он переехал в Париж? Кто ему помогал? Где и как он жил? Далеко ли было до места обучения? Были ли у него женщины?
Вопросов можно накидать множество, а вот ответов нет. Все, чем мы обладаем, это несколько скупых строчек в нескольких энциклопедиях и… наше воображение.