Перенапряжение России: конкуренция с выгодных позиций(Extending Russia: Competing from advantageous ground )
Примечание: Не смотря на значение слова Extending - вытягивание, растяжение, удлинение, будем использовать термин – перенапряжение, предложенный Александром Лосевым, как наиболее релевантный в данном контексте. Перевод статьи сделан машинным способом при ручной редактуре, но авторская стилистика полностью сохранена. Данный доклад был опубликован в 2019 году аналитическим центром Rand Corporation аффилированным с ЦРУ. Пятая глава посвящена мерам иностранного вмешательства во внутреннюю политику России. Поэтому всё происходящее в нашей стране – санкции, незаконные митинги, коррупционные разоблачения и другие деструктивные события неслучайны, а тщательно спланированная и системная деятельность имеющая своей целью разрушение целостности и государственности России. Возникает вопрос, если доклад настолько открыто демонстрирует всем возможности и способы вмешательства во внутренние дела суверенного государства, то почему они публикуют это? Когда мастер фехтования участвует в поединке со слабым, по его мнению, противником, он может обозначать каждый свой выпад - как и куда он будет атаковать, при этом не опасаясь возмездия. Тщеславие и высокомерие западной цивилизации, как раз и выражается в подобных поступках и докладах.
(В тексте есть редкие комментарии от переводчика обозначенные курсивом в скобках).
Глава 5 (полный перевод без сокращений)
Информационно-идеологические меры
Перспектива всенародно поддерживаемой смены режима в России хотя и маловероятна в настоящее время, но, по-видимому, вызывает серьезную озабоченность Кремля. Массовые протесты, совпавшие со скандальными думскими и президентскими выборами 2011-2012 годов, побудили режим предпринять ряд шагов по более жесткому ограничению политических свобод в России и ограничению внешнего влияния. Успешные протесты Евромайдана 2013-2014 годов на Украине, которые привели к падению правительства Януковича, вызвали драматическую реакцию России по многим причинам, но среди них была озабоченность тем, что эти протесты могут обеспечить демонстрационный эффект для антирежимных протестов в России. Между тем, в последние годы Россия предприняла ряд собственных усилий по подрыву западных политических институтов, повышению авторитета и влияния России в таких странах, как: США, Франция и Черногория.
Несмотря на широкий и провокационный характер российских усилий, скоординированной реакции со стороны США и их союзников, направленной на сдерживание этих усилий не произошло. Учитывая собственную внутреннюю уязвимость России, западные политики, стремящиеся сдержать или дискредитировать её, похоже, нашли благодатную почву в чувствительности режима к внутренним беспорядкам и внешнему остракизму.
В этой главе дается оценка потенциальных выгод, рисков и трудностей в осуществлении гипотетической попытки Запада перенапрячь Россию путем подрыва привлекательности режима внутри страны и за рубежом. Одним из потенциальных преимуществ такой стратегии является то, что она может занять Россию внутренней борьбой, сделав страну менее вероятной угрозой для своих соседей. Эта стратегия также может служить сдерживанию или дискредитации будущих кампаний российского влияния против западных стран. Однако потенциальные трудности и связанные с ними риски весьма существенны. Давняя забота Москвы о безопасности режима побудила её принять ряд мер по улучшению контроля над информационным пространством, избирательной системой и службами безопасности. Кремль также долгое время утверждал, что законные проявления внутренних беспорядков являются не чем иным, как поддерживаемыми Западом заговорами, подавляя их на соответствующих основаниях. Принятие политики, способной узаконить эту паранойю, может пойти вразрез с попытками Запада постепенно перевести отношения с Москвой в более конструктивное русло и поставить под угрозу безопасность критиков российского режима, многие из которых, в настоящее время, несут большие риски для собственной безопасности, но всё ещё сохраняют некоторую ограниченную свободу действий. Более того, даже если бы такая стратегия была успешной в подрыве внутренней стабильности России, Москва могла бы ответить на такие усилия не обращением вовнутрь, а нападением и продолжением отвлекающего конфликта с Западом (прим.: трансформация внутреннего напряжения вовне - тактический политический приёмом осуществляемый США, является психологической проекцией своих наклонностей на другого). Это один из наиболее рискованных вариантов, рассматриваемых в настоящем докладе.
Пути для операций влияния
Власть, которой обладают режимы, может ослабнуть или рухнуть по многим причинам, от внешнего вторжения до переворотов и отказа от народной поддержки. Хотя у России действительно есть реальные проблемы с внешней безопасностью, которые рассматриваются в других разделах настоящего доклада, в этой главе основное внимание уделяется потенциальным внутренним угрозам стабильности режима. В частности, речь идет о перспективах широкого народного недовольства режимом. Перспективы народного недовольства в России тесно переплетаются с внутренней легитимностью режима. Политические режимы остаются сильными пока их население и ключевые элиты продолжают считать их легитимными. При таком исходе вероятность поддержки вызова авторитету среди населения невелика.
Как видно из многочисленных случаев за последние несколько десятилетий, таких как: Филиппины, СССР, Сербия, Египет, Тунис и Украина, нелиберальные режимы, ранее считавшиеся сильными, утратили власть над народными силами, как только эти режимы стали рассматриваться как нелегитимные. Срыв выборов, массовые протесты и гражданское неповиновение могут привести к смене режима вне установленном порядке, особенно, если за такими переворотами последует отказ спецслужб применять силу против гражданского населения. Поэтому понимание статуса легитимности режима является ключевой задачей при попытке оценить его долгосрочные перспективы стабильности.
Легитимность трудно определить и измерить. Однако в научной литературе существует общее мнение о том, что режим является легитимным, если он обладает тремя характеристиками:
Овладение властью: Следование общепринятым правилам - участие и победа в выборах, должным образом унаследовав свою власть от предыдущего правителя или другого механизма.
Осуществление полномочий: Осуществление власти режимом рассматривается как оправданное, если служит достижению общих национальных целей - обеспечению безопасности или повышению уровня жизни, а не более узким элитарным целям.
Очевидность согласия: Власть имеет доказательства согласия народных масс на получение мандата на управление, полученных, например, в ходе участия в выборах, демонстрациях поддержки и ограниченные, если таковые имеются, контррежимные протесты или демонстрации.
Эти три характеристики служат не только для определения легитимности, но и для выделения различных аспектов легитимности, которые потенциально могут быть размыты или усилены. При этом они обеспечивают основу для организации и оценки усилий, направленных на то, чтобы поставить под сомнение стабильность нынешнего российского режима. Прежде чем перейти к рассмотрению этих усилий, мы сначала оценим легитимность режима в его нынешнем виде и исследуем ключевые факторы, которые могли бы повлиять на эффективность этих усилий, такие как идеология режима и медийная среда.
Современное состояние легитимности российского режима
Путинский режим пользуется относительно благоприятными оценками по трем вышеупомянутым критериям, предполагая, что его власть в России в краткосрочной перспективе, вероятно, будет сильной. В каждом случае, однако, есть также признаки беспокойства для Москвы, подчеркивающие потенциальные возможности, которые могут ухудшиться сами по себе или быть использованы как внутренними, так и внешними акторами.
Овладение властью
После распада Советского Союза и принятия демократической конституции в 90-е годы Россия пережила бурный период относительно свободного политического самовыражения и выборов. На протяжении первых двух президентских сроков Путин (2000-2008 гг.) постепенно усиливал контроль над политической системой и устранял потенциальные соперничающие источники власти (прим.: т.е., олигархические группировки).
Сегодня в России сохраняется процесс электоральных выборов для избрания национальных и местных лидеров, но теперь, это в основном срежиссированные события, где Кремль осуществляет значительный контроль над тем, какие кандидаты будут допущены к выборам, какое освещение в СМИ они получат и как будут подсчитываться голоса. Тем не менее выборы в России остаются важным средством, с помощью которого режим устанавливает свою легитимность. Продолжающееся широкое участие в выборах и ограниченные протесты против их результатов могут сигнализировать о согласии населения на продолжение правления нынешнего режима, даже если сами выборы не являются ни свободными, ни справедливыми. Кроме того, результатами выборов можно манипулировать только до тех пор, пока вмешательство не станет широко восприниматься, подрывая доверие к результатам. Совсем недавно Путин был избран президентом России в марте 2018 года на очередной шестилетний срок. Это был его четвертый президентский срок (ранее он избирался в 2000, 2004 и 2012 гг.). Перевес Путина на выборах был значительным (он получил примерно 76,6% голосов) и самым высоким за всю историю. Как и на предыдущих выборах, были выдвинуты обвинения в нарушениях при голосовании, а некоторые лидеры оппозиции, такие как А.Навальный, вообще были отстранены от участия в выборах (прим.: по законодательству РФ, лица осуждённые или находящиеся под следствием не могут баллотироваться на пост президента. А.Навльный являлся фигурантом дел о мошенничестве по «Кировлесу» и «Ив Роше»). Выборы Путина в 2012 году вызвали ещё большее беспокойство по поводу подсчета голосов. В этой кампании, хотя вопросы касающиеся итогов голосования были широко распространены, большинство аналитиков согласились с тем, что любая фальсификация дня выборов государством, скорее всего, изменит перевес голосов, но не результат, учитывая структурные преимущества режима в кампании. То же самое нельзя сказать и о думских выборах декабря 2011 года, результаты которых вызвали массовые протесты. Сообщалось, что «Единая Россия» получила 47% голосов и большинство мест, но некоторые аналитики предположили, что истинный итог партии мог бы составить 36%, что значительно сократило бы ее большинство в Думе. Думские выборы в сентябре 2016 года также, вероятно, были омрачены существенными фальсификациями, при этом ответные народные протесты были ограничены. Нынешний режим придерживается относительно строгих формальных избирательных процедур, хотя он также считает себя вправе менять эти правила по мере необходимости с определенной периодичностью. Таким образом, российские представления о том, законно ли их лидеры получили власть, скорее всего, неоднозначны, поскольку Путин имеет более сильные претензии на президентство, чем другие действующие лица на свои позиции.
Осуществление полномочий
Программное обоснование путинского режима со временем изменилось. В 2000-е годы высокий уровень экономического роста и консолидация государства после бурных 90-х годов чаще всего приводились в качестве доказательств достижений и целей правительства. Средний экономический рост с 1999 по 2008 год составлял почти 7%, что привело к высоким рейтингам одобрения режима, когда Путин передал президентство Медведеву в 2008 году. После возвращения Путина на президентский пост в 2012 году позиция правительства изменилась, теперь оно гораздо больше полагается на способность режима защитить страну от нарастающих внешних угроз и подтвердить роль России как великой мировой державы. Экономическое состояние страны заметно ухудшилось, резко упав после мирового финансового кризиса 2008 года и вновь ухудшившись после 2014 года, когда устойчивое падение цен на нефть и, в меньшей степени, западные санкции радикально сократили государственные доходы и экономический рост и вынудили болезненно сокращать внутренний бюджет. Режим воспользовался западными санкциями возлагая на них ответственность за внутренние экономические трудности, скрывая более важную роль снижения цен на нефть и структурных проблем в российской экономике.
Этот поворот к национализму как оправданию осуществления властных полномочий остаётся популярным. После падения общественной поддержки Путина до 54% в 2013 году, его популярность вновь восстановилась после аннексии Крыма в 2014 году до устойчивого уровня выше или около 80%. Однако эта общественная поддержка, по-видимому, становится всё более узкой, причем поддержка руководства лично Президента Путина довольно высока, а поддержка других государственных институтов очень низка (прим.: поэтому медийные атаки часто направлены на личность самого президента и его окружение). Кроме того неясно, окажется ли поддержка только националистических целей устойчивой в долгосрочной перспективе, без улучшения экономических условий.
Очевидность согласия
Несмотря на общий высокий уровень популярности Путина, свидетельства недовольства режимом в целом растут. В то время как думские выборы 2016 года и их результаты не сопровождались массовыми протестами, в первые месяцы 2017 года произошло несколько удивительно масштабных демонстраций против коррупции. Российские лидеры, похоже, обеспокоены потенциальной возможностью роста таких протестов в связи с ожидаемым переизбранием Путина на четвертый срок в 2018 году. В то время как протесты исторически были в основном ограничены Москвой и Санкт-Петербургом, где более богатые и образованные россияне составляют ядро антирежимных настроений, протесты марта 2017 года были примечательны тем, что происходили по всей России. Рост недовольства и поддержка протестов по России, возможно, были обусловлены рекордно низкой явкой на думских выборах 2016 года и вызвал ненужные опасения по поводу уровня явки на президентских выборах 2018 года.
Российская внутренняя среда
Попытки поставить под сомнение внутреннюю легитимность российского режима могут быть нацелены на любое из трех вышеупомянутых измерений. Однако, прежде чем такие гипотетические усилия могут быть надежно оценены, необходимо понять два аспекта российской внутренней среды, которые в значительной степени повлияли бы на такие усилия: идеологический контекст легитимности российского режима и внутреннюю медийную среду в России.
Идеологический контекст легитимности российского режима
Ключом к способности Кремля сохранить свою легитимность является его способность поместить путинский режим в рамки давней, широко понимаемой идеологической традиции авторитарного правления в России. В этом разделе кратко рассматривается история легитимации идеологий в России, помещая нарративы нынешнего режима в контекст и демонстрируя причины всенародного отклика, которым они пользуются.
Свобода слова и печати была относительно неизвестна на протяжении большей части российской истории. И царизм, и коммунистическая партия стремились ограничить то, что подданные могли говорить или печатать, с целью предотвращения восстания и инакомыслия. Несмотря на то, что грамотность была относительно редкой среди преимущественно сельского крестьянского населения России 19 века во время правления царя Николая I (1825-1855), российское правительство разработало обширную систему правительственной цензуры. После короткого периода свободы, последовавшего за Февральской революцией 1917 года, захват власти Владимиром Лениным и его последователями позволил ввести беспрецедентные формы правительственной цензуры, хотя различные редакции конституции Советского Союза гарантировали свободу совести и выражения мнений. Постсоветская Россия изначально отказалась от коммунистических подходов к цензуре и идеологическому контролю, но государственный контроль над информацией постепенно восстановился при Путине.
На протяжении каждого из этих исторических периодов российское (или советское) государство опиралось на определенные идеологии для усиления общественной поддержки режима и его политики. В следующем разделе рассматривается содержание этих идеологий. Прослеживается, как используемые тематики продолжают получать отклик у большей частью российской общественности сегодня.
Историческое использование идеологии в России
В Царской России не было такого сложного идеологического аппарата, как в позднем Советском Союзе, но имелась имплицитная официальная идеология, поддерживавшая существующий социальный и политический порядок. При реакционном правлении царя Николая I эти идеи обрели формулу «Православие, самодержавие и народность» (получившую в России название «Теория официальной народности»). Эти факторы предвещают тенденции современной российской политической мысли, включая скептицизм по отношению к либеральной демократии, уважение к Православной Церкви и оправдание концентрации политической власти в одном человеке.
После большевистской революции 1917 года новый режим стремился переделать психологию советских граждан и превратить их в «Новых советских людей». Казнь царя Николая II и его семьи в 1918 году исключила возможность восстановления самодержавия Романовых. Легальные репрессии и пропагандистские кампании стремились изгнать религию из русской национальной жизни. Наконец, советские идеологи ввели свое собственное понятие народности, чтобы вытеснить прежнее понятие народничества. В то время как народничество подчеркивало царский социальный и религиозный порядок как сущность русскости, советские идеологи утверждали, что каждая этническая группа имеет свою национальную самобытность, которая будет сохранена на протяжении всей эволюции в бесклассовое коммунистическое общество.
Советская коммунистическая партия имела огромное преимущество, навязывая свою идеологию населению, благодаря своей монополии на все средства массовой информации и ограниченному образованию в дореволюционной России. В большевистской номенклатуре «пропаганда» не была уничижительной. Советские коммунисты поставили пропаганду на службу революционных целей в качестве позитивной деятельности направленной на осуждение врагов режима. О том, как Коммунистическая партия связывала пропаганду и идеологию, свидетельствует тот факт, что Центральный комитет переименовал свою Секцию агитации и пропаганды (Агитпроп) в «Идеологическую секцию», а затем отменил это решение.
При Сталине (1927-1953) попытки навязать официальную идеологию во всех сферах жизни достигли крайнего размера. В середине 1930-х годов государство укрепило свой контроль над искусством, литературой и ввело социалистический реализм - эстетическую основу, призванную изменить сознание граждан, изображая советскую действительность «такой, какой она будет, а не такой, какой она была». Вскоре романы, поэзия, скульптура, кинематограф, архитектура и даже гастрономия отражали официальные соцреалистические воззрения. Хотя эти ограничения были несколько смягчены после смерти Сталина в 1953 году, советское правительство настаивало на более мягкой форме социалистического реализма до 1980-х годов.
Советский агитпроп и социалистический реализм оставили значительное наследие в том, как русские понимают термин «культура» и свою собственную национальную культуру. В своей попытке сконструировать психику «Нового советского человека» официальная пропаганда настаивала на том, что граждане должны быть культурными. Хорошие коммунисты должны быть чем-то большим, чем беспрекословными слугами Партии. Они будут грамотными, целеустремленными строителями нового социалистического общества. Вездесущие пропагандистские плакаты напоминали советским гражданам, что «культурные» люди должны практиковать хорошие манеры и гигиену. Советская пропаганда также настаивала на том, что они должны быть искушенными потребителями «культурных благ», в том числе таких предметов, как фотоаппараты и музыкальные инструменты.
Заигрывая сразу после революции с такими новаторскими художественными формами, как футуризм и конструктивизм, советское государство при Сталине решило использовать культурное наследие Императорской России в своих собственных целях. Официальная учебная программа предусматривала, что молодые россияне изучают Толстого и Пушкина, а также Маркса и Ленина; проводные громкоговорители, ставшие вездесущими в российских городах, подвергали новых урбанизированных жителей неизменной диете классической русской музыки, которую большинство из них никогда не слышали в своих родных деревнях. Советские граждане потребляли русскую культуру 19-го века в масштабах, невообразимых в царские времена. Сегодня русские представления о своей «традиционной культуре» (на самом деле их историческая память об эпохе до 1917 года) фильтруются через то, как её преподавало и популяризировало советское государство.
После прихода к власти Михаила Горбачева в 1985 году советское правительство начало отказываться от различных компонентов официальной идеологии Советского Союза. После неудавшегося августовского путча 1991 года Борис Ельцин запретил саму Коммунистическую партию, положив конец любой перспективе возрождения марксистско-ленинской идеологии. Теперь России нужно было определить себя и своё место в мире после окончания холодной войны.
В 1990-е годы правительство президента Ельцина отвергло большую часть советского наследия, особенно его агрессивные попытки навязать свою идеологию России и остальному миру. К сожалению, история репрессивного, нелиберального правления в стране оставила постсоветскую Россию без «полезного прошлого», на котором можно было бы построить постсоветскую идентичность как либеральную страну европейского типа. Таким образом, отсутствие исторической основы в сочетании с провалом экономических реформ Ельцина помогло подготовить почву для возврата к авторитаризму при Путине в 2000-х годах.
Современная официальная российская идеология
На протяжении всего первого десятилетия 21-го века российское правительство воздерживалось от создания официальной идеологии для страны. Устойчивые доходы от экспорта нефти и газа подпитывали устойчивый рост уровня жизни, который обеспечивал Кремлю популярность без необходимости в сложных идеологических обоснованиях. Несмотря на частые проявления анти-нелиберальной практики, риторика российского правительства часто звучала как риторика светской западной страны с заявлениями в поддержку плюрализма, терпимости и прав человека (прим.: надо напомнить, что данный доклад был написан задолго до анти-либерального захвата власти «новым демократическим режимом» США 2021 года).
Отсутствие официальной идеологии создало вакуум, который стремились заполнить многие различные избирательные округа в России. Резкое возрождение Русской Православной Церкви как субъекта российской политической и культурной жизни после 1991 года, предложило бросающуюся в глаза альтернативную систему ценностей. Растущий сговор между Православной Церковью и государством, примером которого стала передача национализированного в советский период ценного имущества, ясно показал, что Кремль отдает предпочтение этой религии перед другими.
Между тем возникли многочисленные школы русского национализма. К ним относятся сравнительно безобидная партия «Родина», эксцентричные выходки Владимира Жириновского и зловещий «национал-большевизм» Эдуарда Лимонова и Александра Дугина, которые стремятся объединить элементы коммунизма и фашизма (прим.: националистические воззрение Навального не попали в данную выборку). Возможно, из-за убеждения, что национализм представляет собой потенциальную угрозу власти, Путин маргинализировал эти группы с политической точки зрения. Официальное провозглашение либеральных, эгалитарных политических позиций, которые не благоприятствовали этническим русским, служили полезным инструментом для нейтрализации угрозы, исходящей от националистических политических образований, таких как партия «Родина».
После возвращения Путина на пост президента в 2012 году и особенно после захвата Крыма в 2014 году российское правительство начало принимать в качестве официальной политики все больше элементов националистической риторики. Хотя Кремль не характеризует их как таковые, они представляют собой зачатки официальной идеологии.
Обновленная «Стратегия национальной безопасности России», опубликованная в декабре 2015 года, отражает растущую роль националистических взглядов в политике и безопасности страны. Предыдущая версия документа 2009 года, сформировала баланс между мультикультурными ценностями и утверждением особой роли русского языка и культуры.
В нем говорилось, что стратегическими целями обеспечения национальной безопасности в сфере культуры являются:
• расширение доступа широких слоев населения к лучшим образцам отечественной и зарубежной культуры и искусства путем создания современных территориально распределенных информационных банков;
• создание условий для стимулирования творческой самореализации населения путем совершенствования систем культурного просвещения, организации досуговой деятельности и массового внеклассного художественного образования.
В Стратегии национальной безопасности России на 2015 год были поставлены совсем другие приоритеты. Стратегическими целями обеспечения национальной безопасности в сфере культуры являются:
• сохранение и приумножение традиционных российских духовно-нравственных ценностей как основы российского общества, воспитание детей и молодежи в гражданском духе;
• сохранение и развитие общероссийской идентичности народов Российской Федерации и единого культурного пространства страны.
Российские официальные лица определили культурную эрозию как значительную угрозу национальной безопасности в Российской Стратегии безопасности 2009 года, но их опасения были гораздо более выражены в пересмотре стратегии в 2015 году. В документе 2009 года было заявлено, что «основными угрозами национальной безопасности в сфере культуры являются доминирование производства массовой культуры, ориентированной на духовные потребности маргинализированных групп, а также незаконные посягательства на культурные ценности». Нынешняя стратегия находит гораздо больше поводов для беспокойства.
Угрозами национальной безопасности в сфере культуры являются размывание традиционных российских духовно-нравственных ценностей и ослабление единства многонационального народа Российской Федерации путем внешней культурно-информационной экспансии (в том числе распространения некачественной продукции массовой культуры), пропаганда вседозволенности и насилия, расовой, этнической и религиозной нетерпимости, а также снижение роли русского языка в мире и качества его преподавания в России и за рубежом, попытки фальсификации российской и мировой истории, незаконные посягательства на культурные объекты.
Чтобы обезопасить Россию от внутренних и внешних угроз, рекомендуется ряд мер, в том числе следующие:
• признание первостепенной роли культуры в сохранении и приумножении традиционных российских духовно-нравственных и культурных ценностей, укреплении единства многонационального народа Российской Федерации;
• обеспечение культурного суверенитета Российской Федерации путем принятия мер по защите российского общества от внешней экспансии идеологий и ценностей и деструктивных информационно-психологических воздействий, осуществление контроля в информационной сфере, предупреждение распространения экстремистской продукции, пропаганды насилия, расовой, религиозной и межнациональной нетерпимости.
«Традиционные русские нравственные и духовные ценности» стали ключевым понятием в формирующейся российской идеологии. Согласно Стратегии национальной безопасности Российской Федерации 2015 года, «исторически сложившаяся система единых духовно-нравственных и культурно-исторических ценностей, а также самобытные культуры многонационального народа Российской Федерации как неотъемлемая часть российской культуры» служат «основой общероссийской идентичности народов Российской Федерации».
Учитывая историю России как феодальной империи и тоталитарного социалистического государства, а также нежелание, с которым национальные меньшинства страны были включены в состав России, содержание этих «исторически сложившихся» коллективных ценностей далеко не самоочевидно. Стратегия безопасности определяет их следующим образом: «К традиционным российским духовно-нравственным ценностям относятся приоритет духовного над материальным, защита человеческой жизни, прав и свобод человека, семьи, созидательного труда, служения Родине, нормы морали и нравственности, гуманизм, милосердие, справедливость, взаимопомощь, коллективизм, историческое единство народов России, преемственность истории нашей Родины».
Слабая связь перечисленных в документе ценностей с историческим прошлым России свидетельствует о том, насколько по-новому сконструировано понятие «традиционные русские ценности». Ни царская теория официальной национальности, ни советский Марксизм-ленинизм не дают достаточно полезного материала для построения жизнеспособной идеологии капиталистической, но во многом светской России 21-го века. Антиисторичность и расплывчатость «традиционных русских духовно-нравственных ценностей» являются как сильными, так и слабыми сторонами российского государства. Слишком прямая связь с морально сомнительными ценностями, воплощенными в царской и Советской России, вызвала бы возражения со стороны различных слоев российского общества. В то же время, российские критики всех политических спектров правы, когда отмечают, что официально декларируемым ценностям не хватает содержания.
Российская медиасреда
В советский период все печатные и вещательные средства массовой информации Советского Союза были подчинены центральной государственной власти. После распада Советского Союза большая часть медиахолдингов страны была приватизирована и появились новые частные СМИ.
В 1990-е и начале 2000-х годов такие олигархи, как Гусинский, создавали медиаимперии, а некоторые, такие как Березовский и Ходорковский, пытались использовать свои медиахолдинги в политических целях. Чтобы нейтрализовать угрозу своему правлению от этих ресурсов, Путин использовал смешанную стратегию ренационализации и экспроприации, чтобы гарантировать, что основные вещательные СМИ окажутся в дружественных руках. Сегодня почти все российские теле -, радио- и печатные издания дружественны путинскому правительству, за редким исключением.
Телевидение
В то время как кабельные и спутниковые услуги значительно сократили свою долю на рынке в последние годы, вещательное телевидение остается доминирующим средством массовой информации в России. Большинство крупных российских телерадиокомпаний полностью или частично принадлежат государству. Государственная телерадиокомпания «Всероссийская государственная телерадиовещательная компания» владеет и управляет каналом «Россия», а Федеральное агентство по управлению государственным имуществом (Росимущество) владеет контрольным пакетом акций «Первого канала». В других случаях государственная собственность носит более косвенный характер: ТНТ и НТВ принадлежат холдингу «Газпром-медиа», который, в свою очередь, принадлежит Газпромбанку, контролируемому российским правительством благодаря своим привилегированным акциям. «Газпром-медиа холдинг» владеет миноритарным пакетом акций Национальной медиагруппы, владеющей петербургским сетевым вещателем «5 канал», но ее мажоритарный владелец Юрий Ковальчук является личным другом Владимира Путина. Телеканал «Дождь» единственный в России режимно-критический телеканал, но его аудитория очень ограничена. Крупные российские кабельные провайдеры перестали его транслировать в начале 2014 года и он не может транслироваться непосредственно зрителям, поскольку правительство не включило его в список станций, которым были выделены каналы цифрового вещания. Эти формальные и неформальные механизмы государственного контроля серьезно ограничивают возможности использования телевидения для критики правительства Путина перед его внутренней аудиторией.
Радио
Хотя в советское время радио было важнейшим средством охвата российской аудитории, сегодня оно играет гораздо меньшую роль. Поскольку огромные размеры Советского Союза оставляли большую часть страны за пределами диапазона обычных радиопередач, советское правительство взяло на себя массовое производство коротковолновых радиоприемников в послевоенный период. Это создало возможность для западных правительств связаться с советскими слушателями в их собственных домах, которые «Радио Свобода» и «Радио Свободная Европа» пытались использовать для достижения максимального эффекта. Сегодня очень немногие россияне все ещё слушают коротковолновое радио, большинство русскоязычных коротковолновых вещателей времён холодной войны закрылись. Другие формы радио также подверглись массовому сокращение аудитории или закрытию с 1991 года. Длинноволновое AM - радио было всепроникающей особенностью советских радиоприемников, но с 2014 года это вещание было полностью заброшено.
Средневолновое АМ - радио также было оставлено государственными российскими радиовещателями, но оно по-прежнему используется религиозными и некоторыми региональными станциями. В FM-радио доминируют музыкальные вещатели и несколько государственных станций, таких как: «Радио Россия» и «Радио Маяк». FM - радио также является домом для «Эха Москвы», новостной и ток-станции, ориентированной на интеллигенцию. Исторически «Эхо Москвы» известно как критически настроенное к существующей власти издание, оно пережило серьезную встряску в 2012 году из-за своего владельца - холдинга «Газпром-медиа». В результате всеохватывающего господства государства, изменения моделей прослушивания и демонстративной готовности вмешиваться в дела вещателей, несогласных с режимом, радио больше не является привлекательным средством охвата российской аудитории для внешних акторов.
Печатные СМИ
Как и в большинстве стран, газеты и журналы в России теряют читательскую аудиторию по мере роста проникновения Интернета. Многие газеты советской эпохи продолжают публиковаться, такие как «Известия» и «Аргументы и факты», но их читательская аудитория значительно сократилась по сравнению с 1980-ми годами. Многие газеты принадлежат тем же государственным предприятиям и частным лицам, которые контролируют теле- и радиостанции. Российское законодательство диктует, что газеты не могут принадлежать иностранцам. Национальная медиагруппа владеет «Известиями», а правительство Москвы – «Аргументами и фактами». Тем не менее, в российских газетах гораздо больше разнообразия, чем на телевидении и радио. Одна из крупнейших российских газет «Независимая газета», принадлежит ее редактору Константину Ремчукову. «Новая газета», основанная в 1993 году, принадлежит коллективу и является одним из немногих изданий в стране, которое занимается журналистскими расследованиями. «Новая газета» имеет солидный тираж для российского издания, но её журналистские расследования оказались опасными для её репортеров, по меньшей мере пятеро из которых были убиты.
Интернет
По сравнению с вещательными и печатными СМИ интернет предлагает иностранцам более привлекательные средства для охвата российской внутренней аудитории. По состоянию на 2017 год пользователи интернета составляли около 70% населения России. По сравнению со своим соседом Китаем Россия исторически проводила относительно невмешательскую политику в отношении регулирования Интернета. Однако есть признаки того, что российское правительство рассматривает политику онлайн-цензуры, отчасти для противодействия предполагаемым угрозам «информационной безопасности» со стороны иностранных держав.
Русскоязычный интернет («Рунет») включает в себя как локализованные версии международных сервисов, таких как Google, так и доморощенные альтернативы, такие как поисковый провайдер Яндекс. Также Яндекс, Mail.Ru и социальная сеть «ВКонтакте» успешно конкурирует со своими более крупными международными компаниями на местных рынках. Однако наиболее важной характеристикой русскоязычного интернета по российским историческим меркам является то, что он позволяет обычным гражданам получить доступ к необычайному количеству информации практически по любому предмету, в том числе и к тому, что в советское время считалось бы государственной тайной высшей степени секретности. Из-за широко распространенного пиратства, от книг до корпоративных финансовых документов, анонимных блогов и онлайн-форумов, которые выступают в качестве центров обмена слухами, интернет превратил дефицит информации, который подавлял советских граждан, в лавину. Как и в случае с Интернетом в других странах, качество этой информации часто резко меняется и во многих случаях она скорее запутывает, чем осведомляет.
Как только стало очевидным значение Интернета для российского внутреннего дискурса, российское правительство стало подвергать ключевые фирмы таким же механизмам формального и неформального контроля, как и более традиционные СМИ. Эти шаги включали приобретение олигархом и соратником Путина Алишером Усмановым контрольного пакета акций «ВКонтакте», после чего его основатель Павел Дуров был вытеснен из компании. Дуров бежал из России заявив, что «не намерен возвращаться». Сегодня российский технологический сектор сосредоточен в нескольких крупных фирмах, руководству которых Кремль может доверять, а именно Яндекс и Mail.Ru (который теперь владеет «ВКонтакте» и онлайн-аукционом Molotok.ru).
До начала 2010-х годов российское правительство придерживалось пассивного подхода к регулированию интернета, не просто воздерживаясь от цензуры, но фактически позволяя некоторым формам киберпреступности процветать. Российское законодательство не запрещало владение детской порнографией, соучаствуя в торговле этим контентом (прим.: серьёзное бездоказательное обвинение, т.к. в докладе не приводится соответствующих ссылок на стр. 156-157. К тому же именно в США и Европе были вскрыты крупные сети педофилов и распространителей подобного контента. В 2019 году в тюрьме был убит миллиардер Д.Эпштейн имеющий широкие связи в элитах Европы и Америки). Российское правительство закрывало глаза на киберпреступников наживающихся за счет иностранцев. Такое снисходительное отношение вызвало гнев как отечественных, так и зарубежных критиков, которые рассматривали киберпространство как выгребную яму беззакония и безнравственности. Любопытно, что эта политика сохранялась несмотря на существование с 1990-х годов программы ФСБ России «Система оперативно-розыскной деятельности» (СОРМ), которая требовала, чтобы все интернет-провайдеры отправляли дубликат всего своего сетевого трафика в ФСБ за свой счет. Российское правительство расправилось с незаконным интернет-трафиком только тогда, когда у него появилась мотивация сделать это для подавления инакомыслия.
Во время «Зимы недовольства» («Winter of Discontent») 2011-2012 годов тысячи протестующих использовали интернет для мобилизации и координации действий против Кремля. Не случайно в ноябре 2012 года вступил в силу новый закон о регулировании интернета. Этот закон установил «черный список» сайтов, которые все российские интернет-провайдеры были обязаны закрыть или заблокировать. Закон, якобы, призван был защитить детей от порнографии, критики (в том числе и российские интернет-компании) тут же возразили, что на самом деле это была попытка ввести цензуру. В 2013 году за этим последовал «Закон об анти-ЛГБТ-пропаганде», который стремился «защитить несовершеннолетних от материалов, пропагандирующих нетрадиционные сексуальные отношения». В феврале 2014 года вступил в силу «Закон о досудебной блокировке сайтов», согласно которому сайты, «разжигающие экстремизм или беспорядки», могут быть заблокированы без предупреждения или четкого механизма их разблокировки. Во время аннексии Крыма этот закон был использован для блокировки ряда оппозиционных сайтов. Другой закон, принятый в 2014 году, требовал, чтобы все блогеры с читательской аудиторией более 3000 человек регистрировались в правительстве и подчинялись законам применимым к СМИ. Наконец, вступил в силу закон, требующий, чтобы все российские СМИ сократили свою иностранную собственность до 20% или менее к концу 2016 года, что оказало заметное влияние на критикующие режим газеты и веб-сайты.
Эти законы серьезно ограничили деятельность российских сайтов, критикующих правительство Путина. Российские интернет-издания Газета.ру и Lenta.ru стали явно менее независимыми. Оппозиционные сайты Grani.ru, EJ.ru, Kasparov.ru, а также блог Навального в «ЖЖ» были заблокированы якобы за «экстремизм».
Есть признаки того, что правительственные лидеры введут гораздо более жесткий контроль над интернетом, если сочтут это необходимым. Некоторые российские чиновники выдвинули идею создания «аварийного рубильника» («Kill Switch»), который мог бы изолировать российских граждан от глобального интернета в любой момент. Россия также получает китайскую помощь в создании инфраструктуры, необходимой для более полной цензуры своего внутреннего интернета. Более того, возможно, движимая представлениями о том, каким был русскоязычный интернет до введения более строгого контроля, политика Путина на этой арене пользуется народной поддержкой.
Политические меры по уменьшению внутренней и внешней поддержки российского режима
Кремль обладает рядом преимуществ, включая жесткий контроль над внутренней медиасредой и спецслужбами, что затрудняет любые попытки существенно ослабить его внутреннюю поддержку. Тем не менее, его крайне коррумпированная, полуавторитарная форма правления также несет с собой ряд слабостей, которые могут быть использованы для оспаривания его легитимности или усиления недовольства России своим правительством.
Ниже мы обсудим четыре возможных способа использования этих уязвимостей. Первые три направлены на внутреннюю поддержку режима, а четвертая на международную.
Мера 1: Разоблачение коррупции в российской избирательной системе
Западные акторы могли бы помочь ослабить внутреннюю легитимность путинского режима, проводя информационную кампанию по разоблачению коррупции на российских выборах. Это может включать централизованный сбор и агрегирование сообщений о фальсификациях или вбросах бюллетеней; статистический анализ итогов голосования для выявления вероятных фальсифицированных цифр и прогнозов того, какими были бы альтернативные или «истинные» результаты выборов без фальсификаций, а также короткие видео или документальные постановки, подчеркивающие масштаб нарушений, включая уже имеющиеся кадры, показывающие случаи вброса бюллетеней. Такой контент, произведенный на русском языке, мог бы широко распространяться через русскоязычный интернет и социальные сети. Финансирование могло бы исходить не от правительства США, а от других субъектов, на которые российские граждане реагировали бы менее рефлексивно или где первоначальный источник был бы менее ясен. Это может быть дополнено утечкой корреспонденции в СМИ от местных избирательных чиновников, планирующих или координирующих мошенничество, которое, учитывая масштабы мошенничества, о котором обычно сообщается, кажется вероятным. Стоит отметить, что именно такую стратегию выбрали российские спецслужбы для отвлечения внимания и дестабилизации западных стран.
Попытки разоблачить провалы и коррупцию в режиме Владимира Путина предпринимались во время президентских выборов 2018 года, но это оказалось трудной задачей. По данным опросов общественного мнения, Путин оставался достаточно популярным в России, чтобы исключить появление серьёзных претенденты на пост президента. Другие уровни власти в России, однако, гораздо менее популярны. Отчасти это, по-видимому, отражает политическую стратегию против части Кремля, направленную на то, чтобы обвинять в неудачах правительства других акторов и огородить Путина. Но это также отражает тот факт, что, хотя большинство граждан непосредственно не взаимодействуют с президентом, у них гораздо больше прямых контактов и знаний о местных лидерах. Западная информационная стратегия, направленная на выявление фальсификаций, неконкурентоспособности и других недостатков местных выборов в Думу, намеченных на 2021 год, а также губернаторов регионов и местных парламентов, ежегодно включающих в себя несколько выборов в разных регионах, могла бы быть более эффективной и иметь кумулятивный эффект на общее восприятие легитимности путинской системы. Региональные губернаторы могли бы стать особенно эффективной мишенью, учитывая тот беспорядочный характер, в котором они колебались между тем, чтобы быть избранными на местном уровне и назначенными национальным правительством в течение последнего десятилетия, усиливая неопределенность в отношении того, какими качествами должна обладать правовая избирательная система в их отношении.
Потенциальные выгоды
Ослабление веры россиян в легитимность средств, с помощью которых их лидеры получают власть, может привести к росту недовольства режимом, что приведёт к протестам, отсутствию сотрудничества с правительством, большей эмиграции квалифицированных рабочих и ученых и другим событиям, которые могут отвлечь или ослабить режим. В крайнем случае такая стратегия теоретически может привести к смене режима, хотя такое событие маловероятно или, по крайней мере, вряд ли можно отнести в значительной степени к усилиям Запада.
Риски
Риски такой информационной кампании заключаются в том, что жалобы на нарушения на выборах, с большой вероятностью могут отвергаться российской внутренней аудиторией как пропаганда, спонсируемая иностранцами. Местные российские активисты, которые генерируют большую часть репортажей, которые будет собирать эта кампания, могут быть несправедливо обвинены в том, что они являются иностранными агентами и подвергаются репрессиям. Согласованные усилия по подрыву доверия к российской избирательной системе могут также привести Россию к дальнейшему наращиванию собственных и без того обширных усилий в этом направлении, направленных против западных демократий. В случае, если западные усилия увенчаются успехом в создании крупномасштабных сбоев и недоверия, реакция Кремля может быть направлена внутрь, на подавление недовольства, но Кремль также может отреагировать на это, начав отвлекающий конфликт за рубежом, который мог бы пойти вразрез с западными интересами.
Вероятность успеха
Учитывая, что большинство СМИ контролируются государством, охватить большую российскую аудиторию такой кампанией будет сложно, но не невозможно. Во-первых, России было бы трудно полностью блокировать сложную интернет-кампанию. Во-вторых, успех размещенного на YouTube документального фильма Навального, обвиняющего премьер-министра Дмитрия Медведева в коррупции, демонстрирует, что возможны более серьезные последствия, хотя любая американская кампания, скорее всего, достигнет ограниченной аудитории, которая, вероятно, уже верит представленной информации. Даже если она не будет распространяться так широко, такая западная кампания может помочь побудить и без того скептически настроенную городскую и более образованную аудиторию к более активным действиям. Остаётся также неясным, может ли фальсификация выборов стать мобилизующей проблемой в России. В стране отсутствует какая-либо реальная традиция конкурентных, справедливых выборов, поэтому нарушения избирательных правил и норм могут вызвать меньше возмущения, чем другие вопросы.
Мера 2: Уменьшить восприятие того, что режим осуществляет полномочия в интересах общества
В дополнение к тому, как российские чиновники приходят к власти, западные усилия могли бы сосредоточиться на недостатках того, что эти чиновники делают, оказавшись у власти. Такие вопросы, как: убийство и репрессии критиков внутреннего режима, истинная степень участия России в конфликте на Украине и экономические издержки, переложенный на российский народ конфронтационным подходом Путина в отношении Запада, подчеркивают те аспекты российской политики, которые негативно влияют на её граждан. Однако они могут иметь меньший резонанс, чем ожидалось в российском обществе. Официальные идеологии и нарративы режима, которые сосредоточены на защите русского народа от декадентского, аморального Запада, отчасти построены для того, чтобы изолировать режим от беспокойства по этим вопросам. Поэтому попытки Запада подчеркнуть издержки такой политики могут оказаться менее эффективными в снижении доверия к режиму и даже могут быть отвергнуты значительной частью российской общественности.
Однако одной из областей, где режим, по-видимому, особенно подвержен обвинениям в том, что он не служит российскому народу, является коррупция. Российский режим при президенте Путине коррумпирован в огромных масштабах. Используя влияние на регуляторов и систему правосудия, не говоря уже о государственном контроле над такими ключевыми экономическими активами, как добыча ископаемого топлива, олигархи и правительственные чиновники смогли приобрести огромные состояния, используя незаконные или квазиправовые средства, и все это зависело от постоянной поддержки президента Путина. Более того, вполне вероятно, что президент Путин лично замешан в такой деятельности и сам стал невероятно богатым за время своего пребывания на этом посту. Более того, в то время как большинство россиян лично не подвержены коррупционным сделкам с участием олигархов, они часто страдают от мелких, местных коррупционеров, что может придать коррупционным темам больший резонанс. Коррупция также дает обществу альтернативное объяснение снижения уровня жизни в России, и это объяснение гораздо не удобнее режиму, чем последствия западных санкций. Российские идеологии и нарративы не могут эффективно оградить политиков от общественного недовольства коррупцией. Действительно, российские идеологии, подчеркивающие угрозы для нации, казалось бы, призывают к высокоэффективному правительству для защиты русского народа в трудные времена, подчеркивая, что нынешний режим резко не соответствует этому стандарту. Обвинения в коррупции могут иметь отклик у аудитории, которая в противном случае могла бы поддержать цели режима.
Антикоррупционные протесты в марте и июне 2017 года привлекли десятки тысяч людей по всей стране, несмотря на то, что в большинстве случаев не было официального разрешения на проведение митингов, что подчеркивало потенциальную значимость коррупции как политической проблемы. Эти протесты были масштабными для России, особенно с учетом того, что они не имели официального разрешения на проведение, а это означало, что протестующие рисковали получить уголовные обвинения участвуя в них. Навальный, организатор протестов, приурочил мартовские акции протеста к выходу документального фильма, в котором подробно излагаются обвинения в коррупции против Медведева. В апреле 2017 года Навальный подвергся жестокому нападению возле своего офиса, получив серьезную травму правого глаза. Он выдвинул свою кандидатуру на пост президента на выборах 2018 года, но был отстранен от участия в выборах из-за предыдущих уголовных обвинений, широко рассматриваемых как сфабрикованные. Тем не менее, несмотря на возражения режима, он продолжает возглавлять борьбу с коррупцией в России.
Представляется весьма вероятным, что западные спецслужбы либо уже имеют, либо могут получить четкие доказательства коррупции со стороны ряда российских чиновников, учитывая её явно распространенный характер и масштаб. Если бы можно было получить дискредитирующую информацию, она, конечно, могла бы быть обнародована официально, с полным подтверждением деталей и аутентификацией или просочиться через посредника, например, на WikiLeaks, как это делают российские спецслужбы. Распространение должно происходить в первую очередь через интернет, поскольку официальное освещение таких обвинений в средствах массовой информации было бы маловероятным. Однако 50-минутный документальный фильм Навального о Медведеве получил удивительно широкое распространение таким образом, собрав более 20 миллионов просмотров на YouTube только с марта по июнь 2017 года. Обвинения в адрес высокопоставленных чиновников, включая самого Путина, вероятно, получат наибольшее внимание (прим.: вот тут и всплывает пресловутый дворец в Геленджике. Только почему так долго? Прошло 2 года после написания данного доклада или Запад пошёл на скорейшее обострение?). Целенаправленные обвинения в адрес местных чиновников, таких как губернаторы, могут иметь заметные последствия, особенно в сочетании с попытками показать, что их выборы были выиграны обманным путём.
Потенциальные выгоды
Информационная кампания, разоблачающая новые свидетельства широко распространенной коррупции нынешней власти в России, может еще больше поставить под сомнение легитимность государства. Общественная озабоченность проблемами коррупции, по-видимому, является более распространенным источником недовольства в России, чем другие проблемы, такие как зверство режима или недостойное поведение за рубежом. Таким образом, доказательства коррупции могут спровоцировать более масштабные протесты как на местном, так и на национальном уровнях, в зависимости от того, на кого нацелены чиновники.
Кроме того, доказательства коррупции высокопоставленных чиновников могут иметь дополнительные преимущества в расколе элиты поддерживающей режим. Олигархи и другие высокопоставленные чиновники, похоже, заключили с Путиным жесткую сделку: они останутся полностью вне политики, кроме поддержки Путина, а взамен будут богатыми, защищенными и вне общественного внимания. Если Кремль попытается ослабить общественное давление на коррупцию, преследуя одних олигархов или государственных чиновников, это может заставить других пересмотреть свою поддержку режима, опасаясь, что они могут стать следующими и расколоть элитные группы, которые к этому моменту в значительной степени сомкнули ряды, несмотря на такие трудности, как западные санкции. Хотя это вряд ли приведет к краху режима, борьба элит может еще больше занять Кремль и отвлечь его от других целей.
Риски
Риски этой стратегии также существенны. Во-первых, усиление давления на высокопоставленных чиновников России из-за коррупции может побудить правительство занять еще более жесткую позицию в отношении внутренних антикоррупционных групп, ставя под угрозу их деятельность и безопасность. Этот риск будет повышен даже в том случае, если эти группы продолжат действовать совершенно независимо от утечек доказательств коррупции от западных разведок. И, конечно, давление будет усилено, если возникнут подозрения или будет выявлена внешняя координация. Во-вторых, такая информационная кампания, скорее всего, вызовет ответную реакцию России, что приведет к эскалации российских хакерских кампаний и утечек информации против западных политиков с непредсказуемыми политическими последствиями. В-третьих, Россия может не ограничиться «симметричным» («in kind») ответом и вместо этого принять решение об эскалации конфронтации с Западом в другой области, либо попытаться сдержать утечку западных данных о российской коррупции, либо отвлечь внутреннюю российскую аудиторию конфликтом за рубежом.
Вероятность успеха
Широко распространенная крупномасштабная коррупция, по-видимому, является мощной политической проблемой в России, способной подтолкнуть значительную часть российской общественности к действиям и усилить восприятие того, что нынешний режим нелегитимен и не действует в интересах своего народа. В зависимости от типа обнародованной информации, потенциал влияния на российскую политику и стабильность представляется существенным. Конечно, тот факт, что такая информация не будет освещаться официальными СМИ, ограничивает ее охват и скорость распространения. Однако достаточно убедительная информация, скорее всего, будет распространяться вирусно через русскоязычный интернет, учитывая большую ранее существовавшую озабоченность и нежелание верить официальным сообщениям по этому вопросу. Трудно оценить, приведет ли политическая нестабильность и протесты к более «перенапряжённой» России, менее способной или склонной угрожать западным интересам за рубежом или к России, более склонной к ответным ударам и отвлечению внимания, что делает эту стратегию высокорисковой.
Мера 3: Поощрять протесты и другие формы ненасильственного сопротивления
Точно так же, как информационные кампании по снижению общественного доверия к тому, как российские чиновники приобретают и осуществляют власть, могут снизить легитимность режима в долгосрочной перспективе, даже если краткосрочные публичные выражения недовольства остаются ограниченными перед лицом репрессивных мер, так и выражения общественного недовольства, независимо от их мотивации, могут бросить вызов легитимности режима сами по себе. Такие действия, как масштабные протесты, забастовки и бойкоты выборов, представляют собой скрытый вызов режиму и демонстрируют всем гражданам, что легитимность режима не поддерживается повсеместно. На фоне падения уровня жизни такие действия могут быть чрезвычайно опасны для стабильности режима.
Есть признаки того, что некоторые слои российской общественности всё больше готовы поддерживать такие меры. Антикоррупционные протесты были на удивление масштабными, хотя все же меньшими, чем протесты, которые могли бы угрожать выживанию режима. В отличие от этого, протесты по всей Восточной Германии в 1989 году, которые привели к падению Берлинской стены, охватили более 1 миллиона человек только в Берлине. В России попытка государственного переворота в августе 1991 года, приведшая к распаду Советского Союза, сопровождалась масштабными протестами по всей стране, в том числе по меньшей мере десятками тысяч в Москве. Явка избирателей на думских выборах 2016 года, даже по официальным данным, которые могли быть сфальсифицированы, была самой низкой за всю посткоммунистическую историю России. Забастовки, вызванные невыплатой заработной платы и экономическим кризисом, стали более распространенными после экономического спада после 2014 года и происходили по всей стране даже в тех районах, которые политически являются сильными сторонниками президента Путина и «Единой России».
Западную стратегию усиления таких действий было бы трудно осуществить. В России есть высокоэффективные внутренние службы безопасности, и любая прямая координация между местными группами и западными правительствами, особенно в свете закона 2015 года, фактически запрещающего большинство западных неправительственных организаций, может привести к их судебному преследованию или худшим последствиям. Это, по-видимому, ограничит открытые Западные усилия по проведению внешней информационной кампании, которая, вероятно, должна будет сочетать сбор или распространение вредоносной информации о режиме в соответствии с тем, что обсуждалось в предыдущих двух вариантах мер, с поощрением определенных видов прямых действий. Некоторые акции, скорее всего, будут более опасны для участников, чем другие, поскольку публичные протесты или марши с большей вероятностью будут встречены насилием со стороны государства, чем забастовки, прогулы или бойкоты голосования. Хотя прямые западные призывы к конкретным действиям вряд ли найдут отклик в России, где даже противники режима могут скептически относиться к намерениям и участию Запада, информационные кампании всё же, могут быть нацелены на то, чтобы сделать определенные виды действий более вероятными. Например, сосредоточение внимания на обвинениях в фальсификации результатов голосования может привести к снижению явки избирателей, а информация о местной коррупции и бесхозяйственности может привести к увеличению забастовок или протестов в конкретных районах. Педантично разработанная информационная кампания могла бы быть направлена на то, чтобы максимизировать шансы того, что российские субъекты решат предпринять действия, которые, по оценкам, будут наиболее потенциально вредными или отвлекающими режим в различные моменты времени.
Потенциальные выгоды
Как и в других обсуждаемых вариантах информационной кампании, потенциальная выгода такого подхода будет заключаться в том, чтобы отвлечь или дестабилизировать российский режим и снизить вероятность того, что он будет проводить агрессивные действия за рубежом. Россия уже переживает ограниченные варианты этих действий. Усилия Запада могли бы работать в тандеме с текущими отрицательными экономическими и политическими тенденциями внутри России, чтобы расширить их масштабы и частоту.
Риски
Риски такого подхода также схожи с рассмотренными ранее, но они более выражены. Попытки Запада напрямую спровоцировать антирежимные протесты - это именно те шаги, в которых Запад обвинялся во время Евромайдана 2013-2014 годов на Украине, что привело к резкой реакции России. Координация с внутренними российскими группами по поводу таких действий, даже если они будут свободными и молчаливыми, скорее всего, приведет к тюремному заключению (в лучшем случае) для тех, кто замешан в них. Это может также подорвать внутреннюю легитимность этих движений. Кремль также, вероятно, сочтет такую деятельность прямой попыткой подорвать и изменить режим и отреагирует соответствующим образом, что может включать эскалацию собственных информационных кампаний против западных правительств или эскалацию споров в других областях, включая кибер или даже потенциально кинетические действия против западных интересов. В зависимости от масштабов протестов или забастовок они могли бы отвлечь Россию в краткосрочной перспективе. Однако, если предположить, что режим сохраниться, у него будет сильная мотивация попытаться восстановить сдерживание и отбить у Запада охоту предпринимать подобные действия в будущем.
Вероятность успеха
Как уже отмечалось, западным правительствам было бы трудно напрямую увеличить масштабы или интенсивность антирежимной деятельности в России без координации с внутренними группами, а это само по себе является опасным и трудным предложением. Вполне вероятно, что внешняя информационная кампания могла бы усилить эту деятельность, если бы информация была достаточно убедительной, целенаправленной и хорошо представленной, хотя она, вероятно, была бы лишь одним из многих факторов, способствующих любому успеху. Однако даже если бы такая кампания была успешной в усилении антирежимной активности и Россия действительно бы «перенапряглась», её оставшегося потенциала возмездия хватило бы, чтобы нанести ущерб западным интересам.
Мера 4: Подрыв международного авторитета России
Российский престиж становится всё более важной частью попыток режима узаконить своё правление, построенных на рассказах о том, что Россия вновь занимает свое законное место в качестве великой державы в мире. Стоит отметить, что в то время как действия России за последние несколько лет, особенно в Сирии, ясно показали, что Россия становится всё более напористым игроком в мире, общественное мнение в большинстве ключевых стран по отношению к России, и в частности к президенту Путину, остается довольно негативным. Россия потеряла своё место в «Большой восьмерке» после вторжения в Крым; она была объектом многочисленных санкций со стороны США и ЕС; и она получила широкое осуждение в Европе после сбитого рейса MH17 Малайзийских авиалиний в 2014 году.
Тем не менее международное положение России может быть ещё более ослаблено. Россия может быть исключена из дополнительных международных форумов, таких как G-20; столкнуться с более широкими санкциями и запретами на поездки; и потерять право принимать престижные международные мероприятия. Внутренние угрозы легитимности России, такие как информационные кампании, раскрывающие коррупцию или манипуляции с выборами или попытки усилить протесты, также могут служить ослаблению международного престижа России, высвечивая внутренние недостатки режима. Западные правительства могли бы попытаться дать понять России, что ее статус будет восстановлен и карательные меры отменены, если она перестанет нападать на западные политические институты. Отдельные меры, которые были приняты в ответ на вмешательство России в Украину, останутся.
Потенциальные выгоды
Главная выгода от таких усилий будет заключаться в том, чтобы уменьшить положение России а, следовательно и влияние за рубежом, способствуя при этом внутри страны ощущению изоляции и международного позора. Это чувство подорвало бы претензии режима на восстановление России в её былой славе, которое режим использовал, чтобы оправдать, почему русские должны принимать плохие экономические условия без жалоб.
Риски
Риски, как и в случае с предыдущими тремя мерами, заключается в том, что внутренние репрессии в России и российские усилия по дезинформации и дестабилизации за рубежом могут быть усилены, чтобы компенсировать более серьезные внутренние проблемы с которыми может столкнуться режим.
Вероятность успеха
Усилия Запада по нанесению ущерба международному престижу России могут быть эффективными, если они будут широко реализованы. Дальнейшие санкции, отстранение России от международных форумов, не входящих в ООН и бойкот международных мероприятий, в значительной степени, находятся во власти западных государств и в одностороннем порядке наносят ущерб российскому престижу. Однако степень, в которой эти шаги нанесут ущерб российской внутренней стабильности неопределенна. Россия сумела обратить западные санкции в отношении Крыма в свою внутриполитическую выгоду, по крайней мере в краткосрочной перспективе, как свидетельство западного заговора против возвращения России к величию. Тем не менее российские лидеры извлекают выгоду из демонстрации своего международного статуса и потеря международных спортивных мероприятий или доступа к ключевым форумам, вероятно, усилят опасения внутри России по поводу того, что нынешний режим, возможно, не сможет эффективно проводить политику возвращающую славу России.
Рекомендации
Повлиять на политическую стабильность страны со стороны внешнего актора сложно, а Россия - более сложная страна для влияния, чем большинство других (табл. 5.1). Давняя озабоченность России уязвимостью своего народа перед так называемыми информационными угрозами и демонстративная склонность российского правительства вмешиваться в публичный дискурс, когда оно чувствует угрозу, сделали страну устойчивой к операциям иностранного влияния. Традиционные СМИ в России, за редким исключением, находятся под надежным прорежимным контролем, оставляя интернет в качестве основного средства непосредственного охвата населения. Более того, нарративы российского режима предрасполагают большую часть населения скептически относиться к антирежимным сообщениям, поступающим из-за рубежа.
Таблица 5.1 Выводы по идеологическим мерам
Несмотря на эти трудности, западные информационные кампании могли бы оказать ограниченное воздействие на стабильность России, что помогло бы подорвать ключевые аспекты притязаний режима на легитимность и работало бы в тандеме с существовавшими ранее уязвимостями режима в таких вопросах, как коррупция. Однако такая стратегия была бы чрезвычайно рискованной. Участие Запада в российской политике таким образом могло бы дать режиму как прикрытие, так и стимул для проведения насильственных репрессий против местных антирежимных групп и активистов. Даже если бы эта стратегия была успешной в подрыве внутренней и международной поддержки режима, Путин вполне мог бы не реагировать на это, обратившись внутрь страны или вместо этого решиться на отвлекающий конфликт и попытаться восстановить сдерживание западных государств от дальнейших подобных усилий. Такой подход мог бы эффективно сигнализировать о второй холодной войне между Россией и Западом, в которой дальнейшая деэскалация была бы затруднена.
Тем не менее, недавние российские усилия по подрыву западных демократий дают мощное обоснование для своего рода ответной кампании в качестве возмездия, будущего сдерживания и основы для некоторого взаимного противостояния в такой деятельности. Поскольку отношения между Россией и Западом резко ухудшились после вторжения в Крым в 2014 году (прим.: отношения США намеренно были «ухудшены» в одностороннем ещё до Крыма, но если это официальная причина….), Россия предприняла ряд крайне агрессивных информационных операций и операций влияния против западных демократий. Эффективность этих операций существенно различалась и большинство шагов, которые государства могут предпринять для ограничения своей уязвимости перед действиями России, связаны с внутренней политикой и политическим выбором, которые выходят за рамки настоящего доклада. Тем не менее у западных стран есть явный стимул попытаться удержать Россию от повторения или даже расширения подобных усилий в будущем. Экономические санкции - один из таких путей, по которому пошёл Конгресс США. Другой подход заключается в том, чтобы установить сдерживание или даже добиться взаимного «расслабления» («stand-down»), путём развития способности отвечать симетрично («in kind») и демонстрации готовности использовать эту способность.