Вульф Алексей Николаевич, повеса, ловелас, вояка и рубака. Дружок Пушкина, любитель эпиграмм и зачинщик скандалов. О себе писал:
«Вчера мать моя говорила, что ее встретила здесь молва о дуэлисте Вульфе, - итак, моя удалая слава еще не замолкла и все, трубя, носится передо мною. Меня зовут дуэлистом, - того, который именно во все пребывание свое старался только об истреблении гибельного сего предрассудка и ежели не убегал клинка, то для того, чтобы доказать, что не из робости я исповедывал миролюбие. Такова молва! так ей должно верить!»
Читать его дневники - одно удовольствие!
«Вчера обедал я у Пушкина в селе его матери, недавно бывшем еще месте его ссылки, куда он недавно приехал из Петербурга с намерением отдохнуть от рассеянной жизни столиц и чтобы писать на свободе (другие уверяют, что он проигрался). По шаткому крыльцу взошел я в ветхую хижину первенствующего поэта русского. В молдаванской красной шапочке и халате увидел я его за рабочим его столом, на коем были разбросаны все принадлежности уборного столика поклонника моды; дружно также на нем лежали Montesquieu с Bibliothèque de campagnе и «Журналом Петра I», виден был также Alfieri, ежемесячники Карамзина и изъяснение снов, скрывшееся в полдюжине альманахов; наконец две тетради в черном сафьяне остановили мое внимание на себе: мрачная их наружность заставила меня ожидать что-нибудь таинственного, заключенного в них, особливо когда на большей из них я заметил полустертый масонский треугольник. Естественно, что я думал видеть летописи какой-нибудь ложи; но Пушкин, заметив внимание мое к этой книге, окончил все мои предположения, сказав мне, что она была счетною книгой такого общества, а теперь пишет он в ней стихи; в другой же книге показал он мне только что написанные первые две главы романа в прозе, где главное лицо представляет его прадед Ганнибал, сын Абиссинского эмира, похищенный турками, а из Константинополя русским посланником присланный в подарок Петру I, который его сам воспитывал и очень любил...
Мы пошли обедать, запивая рейнвейном швейцарский сыр».
Вчера, кстати, 27 января - никто почему-то не вспомнил - была годовщина роковой дуэли Пушкина с Дантесом в 1837 году. Нигде не вспомянуто ни словом!. Ни телевидением, ни в одной газете.
Как русские мы исчезаем. Всё больше и больше.
Сажусь же Вульф, переживший Поэта на сорок лет, старико вспоминал, что перед дуэлью Пушкин не искал смерти. Собираясь застрелить Дантеса, он предполагал поплатиться новою ссылкою в Михайловское, куда возьмет и жену, и там-то, на свободе, займется историей Петра Великого...
Вечная память!