(всё мне ясно стало теперь)
Я сидел возле костра и пытался согреться. Я долго брел через белую снежную пустыню в поисках приюта и ночлега. Я помнил карту этой местности - ничего из того, что я искал - рядом не было точно.
Поэтому я шел из последних сил - жить очень хотелось, несмотря ни на что, вопреки и вообще.
На мне было много слоев одежды. Когда я отправился в путь из дома, а тогда мне было лет 15, то на мне была только легкая футболка, шорты, маленькая котомка и драные сандали. Сейчас же… Рубаха, штаны, костюм, рабочая роба, карнавальный наряд, пижама, куртка, шуба, поверх шубы еще какая-то броня или доспехи.
Я уже и забыл, когда и зачем я все это напялил, но так было привычно. Тепло. Да и не зря же я все это набирал, надевал и вообще хранил годами.
И вот я бреду по белоснежной пустыне - вьюга метет, снег и спереди и сзади, пусто, холодно, страшно.
Я помню как мой корабль плыл, все было хорошо, все были на взводе - скоро все случится, скоро мы бросим якорь и наконец-то! Наконец-то что-то случится. Думаю, что многие из команды за годы плавания забыли, что за “наконец-то” нас ждет и уже просто на автомате обслуживали работу корабля.
Помню, как наше деревянное судно - отлично просмоленное - доска к доске - пришлось обшивать металлом - мы заплыли в холодные воды океана Забвения. Океан был скован льдом и, чтобы хоть как-то прорваться вперед - мы стали превращать наш фрегат в ледокол. На ходу что-то выдумывали. Страшное дело, но мы справились.
Странное название для океана, но в принципе, если бы мы не предприняли ничего и не стали ледоколом, то Забвение было бы обеспечено.
Мы видели как рядом, вмерзшие в лед, стояли мертвые корабли. На этих кораблях мы видели обледеневших пассажиров и команду. Зрелище душераздирающее. Такое чувство, что они вмерзли как-то одномоментно - кто-то протягивал руки, кто-то замерз, когда бежал, кто-то кричал и застыл с немым выражением крика на лице. Мы проплывали мимо и завороженно смотрели на эти странности океана Забвения. Я слышал, что кто-то из наших пассажиров плакал от ужаса увиденного, кто-то отворачивался, не желая видеть свою возможную кончину, кто-то бегал по палубе и ждал уже, когда мы покинем это мертвое место.
Когда мы проплыли этот океан, то узнали, что не все из наших выжили - кто-то замерз. Почему? Как? Некоторые рассказали, что пока вся команда была занята делом, обустраивала судно, то те, кто поддался страху и ужасу, от ожидания возможной смерти, стали слышать голоса в голове. И голоса эти говорили, что ничего не изменить, что это финал, что лучше наверное оставить все, как есть. Видимо те, кто замерз, как раз дали свое согласие - ничего не менять и обледенели…
А потом я помню, как мы бросили якорь на берегу океана Забвения. Мы стали подниматься в горы, шли долго - неделю, мы верили, что если подняться на самую высокую вершину, то придем. Мы верили, что наша цель - это самая высокая гора. Опять же очень странно, но было чувство, что там счастье, покой и то, что каждый из нас всегда искал.
Тогда я и напялил на себя доспехи - пассажиры и часть команды стали умирать, мне пришлось как-то справляться с этим стрессом и я не придумал ничего лучше, чем измазаться грязью. Помню, как упал в какую-то грязевую лужу и валялся там, впитывал, втягивал в себя больше и больше, чтобы слой был толще и никакие предсмертные крики и всхлипы до меня не долетали.
И вот мы забрались на самую высокую гору.
И знаете, что случилось? А ничего. Склон, по которому мы взобрались внезапно закончился обрывом. Резким, глубоким обрывом, переходящим в бесконечную снежную долину. Некоторые из тех, кто из последних сил поднимался на эту вершину умер там же. Ожидание счастья истощило их изнутри настолько, что не получив его, они окаменели как те, кто остался в океане Забвения.
Оставаться на этом лысом самом высоком куске горы было бессмысленно. Возвращаться назад тоже некуда. Нужно было идти дальше и спускаться с обрыва, идти по снежной пустыне. Но так думали не все.
Спускаться решил я и еще несколько человек, остальные то ли остались, то ли умерли, то ли покатились с горы вниз - туда, где все знакомо и хоть как-то известно.
И вот я иду по снежной пустыне - без единой мысли - куда, зачем и, что самое удивительное, откуда? Во время этой бешеной гонки все затёрлось, забылось, и вообще, пропало понимание того, кто я.
После снежной пустыни случился лес - густой, хвойный, высокий. Этот лес дышал - он будто вдыхал снежную зиму, а выдыхал солнечное лето и звал меня идти все глубже и глубже. На краю леса я понял, что почти пришел, что мое путешествие почти закончилось.
Добравшись до какой-то чудной, уютной и защищенной со всех сторон деревьями поляны, я решил развести костер и наконец-то согреться. Идя по лесу, я насобирал много разных веток, поэтому очень быстро сложил костерок и начал его разжигать.
Но ветки не горели.
Я их перекладывал разными возможными способами, щупал - насквозь сухие, хоть и зима, но все равно не горели. Я психовал и нервничал, отчего мне становилось еще холоднее. В коробке осталась всего пара спичек. Все остальные в виде черных закорючек лежали внутри или рядом с будущим костром.
Я устало упал на землю и почувствовал себя старой бесполезной шубой. Изношенной, растянутой, в пятнах и подпалинах - такую шубу давно пора выкинуть или сжечь с почестями. Точно! А что, если сжечь шубу?
Я расчистил костровище от негорящих веток и положил в центр свою шубу. Поднес спичку и она вспыхнула! Господи! Спасибо! Я грелся от вмиг вспыхнувшей шубы, но понимал, что это будет не долго. Я заплакал, неужто все? Неужто я все эти годы шел, столько на себе и в себе тащил, чтобы умереть от холода в этом зимнем лесу? Я опять почувствовал себя шубой…
И тут до меня дошло. На мне еще куча уже ненужной и бесполезной одежды. А мой скарб? Мой вещевой мешок с багажом из ниоткуда и по сути ни с чем? Зачем он мне? Чего я хочу на самом деле - тащиться куда-то непонятно зачем, непонятно с чем или жить? И тут до меня еще раз дошло…
Судя по всему, я вообще никогда не жил по настоящему, не радовался, не был счастливым…
Я кинул взгляд в прошлое и понял, что всю жизнь был тем самым бурлаком на Волге. Только для себя я был и бурлаком и лодкой, которую тащил… тащил… тащил… Куда тащил-то? Я вспомнил, что всю жизнь в голове пульсировала мысль - вперед, нельзя останавливаться, это еще не то самое место, это еще не то самое время, есть место для меня получше, я точно знаю, что для меня есть особое специальное место, в которое я попаду и стану счастливым, просто нужно сосредоточиться на поисках.
Меня прошибло холодным потом… Я всю жизнь положил на что?!
Тело обмякло и я стек на снег, как желе. Шуба догорала. И что? Теперь, после того, как я понял, что мне не нужно было бегать, а счастье было во мне, то я готов сдаться и умереть?
Вдруг мне стало очень смешно. Я увидел со стороны весь абсурд и нелепость всего себя и всех своих конструкций в голове - лозунги, принципы, смыслы - все исчезало с каждым новым глотком смеха!
Бежать, чтобы жить! Жить, чтобы бежать! Ахахаха! Кто я? Усейн Болт? Бегун всех времен и народов?
Я смеялся и смеялся, по щекам текли слезы счастья и радости, я ощутил как все мои шубы, куртки, пижамы, шапки, носки, валенки - стали малы, они потеряли свою важность для меня. Я начал скидывать с себя одежду и кидать ее в огонь! Пламя горело все ярче и ярче! С каждой частичкой света в костре свет внутри меня становился все сильнее!
Когда я скинул с себя всю одежду, то понял, что мне стало легче, но я все еще не свободен от того, чем всегда считал себя - свой характер, свою личность. Я почувствовал, что всё это болезни, что моё тело пропитано ядом - мысли, надежды, ожидания, выдуманные идеалы. Всё это меня убивало, годами я отравлял себя все больше и становился все ближе к смерти. Наконец-то до меня дошло куда я шел, плыл, летел все эти годы - сюда, в точку смерти.
И рождения. Я либо сейчас сожгу все и буду просто жить, не думая как, либо могу дальше продолжать кидать в костер негорящие ветки. И умереть.
Когда я это понял, то ощутил, что мое тело - это такие же тряпки, которые я только что с себя сбрасывал в костер. И я начал отламывать от себя части тела - начал с ног - пусть моя бессмысленная беготня сгорит вместе с ними! Затем я отломил свое тело и бросил в огонь! Гори, моя закостеневшая натура, полыхай ярким пламенем - я забираю из тебя свою силу, тягу жить! Потом в огонь полетели руки - горите руки, пусть вместе с вами исчезнет моя тяга хватать все подряд, присваивать и желание обладать!
Что ж! Осталась голова, с ее неумением чувствовать жизнь, с ее страстью выдумывать и фантазировать!
Но даже после головы я не ощутил очищения. Я присмотрелся и увидел на земле маленький чёрный уголек. Я совсем забыл о своём сердце. Тщеславие, гордыня, обиды, зависть, страхи, метания и надуманная уникальность полетели в огонь!
Когда я кинул сердце в костер, то раздался бабах! Наверное такое было, когда Тунгусский метеорит приземлился… Деревья полегли… Снег прекратил сыпаться с неба и завис в одном положении. Время остановилось.
Я стоял, пронизываемый светом. Я ощущал, как вокруг и во мне течёт жизнь… Я ощущал, что мир просто есть.
Что нечто, под названием жизнь разворачивается вовне - в материю - так, как и должна разворачиваться. И нет ничего более естественного и прекрасного, чем этот процесс распаковки жизни вовне...
На утро меня нашел лесник. Оказалось, что избушка лесника была совсем рядом от этой поляны, правда с утра я и поляны-то не нашел. Я был благодарен лесу за то, что он не вывел меня к избушке лесника, а дал возможность заблудиться и переродиться. Спасибо.
Вдруг, как в сказке, скрипнула дверь… Всё мне ясно стало теперь.