В прошлом году у меня сложилось впечатление, что имя Михаила Шуфутинского стало ассоциироваться в основном с песней-мемом про "Третье сентября". Стало обидно за Михаила Захаровича, и я решил напомнить всем о его дебютном альбоме "Побег", который является настоящей вехой в развитии жанра, получившего впоследствии определение "русский шансон". (Надо сказать , что в одной из предыдущих статей я получил много нареканий от читателей за использование этого термина, однако его альтернативы, такие как " городской романс" и прочие тоже не кажутся мне идеальными).
Михаил Шуфутинский эмигрировал в США в 1981, будучи уже состоявшимся музыкантом, художественным руководителем ВИА Лейся Песня.
Однако, вокальные данные Шуфутинского совершенно не вписывались в тогдашний официальный советский формат, и поэтому петь Михаил Захарович на родине мог только в ресторанных ансамблях на заре своей музыкальной карьеры, и этот опыт ему пришлось вспомнить, уже выступая в "русских" ресторанах Нью-Йорка.
Альбом "Побег" произвел эффект разорвавшейся бомбы, и стал необыкновенно популярен сначала в эмигрантской среде, а потом и в СССР. В начале 80-х, большинство владельцев магнитофонов имели записи либо всего альбома, либо некоторых песен с него, причем на надписях на бобинах и кассетах, Михаил Захарович мог фигурировать и как Шафутинский, и как Шифутинский или просто "блатняк" (как я уже говорил, слово "шансон" было еще не в ходу).
В чем же секрет альбома "Побег", и почему именно он позволил Михаилу Шуфутинскому в течение десятилетия, по меньшей мере, входить в тройку наиболее популярных исполнителей в данном жанре, несмотря на свое физическое отсутствие в СССР до конца 80-х.
Для этого нужно понять, что происходило в мире русского городского и блатного романса в это время.
В 1980-м году умирают двое ключевых для жанра исполнителя: Аркадий Северный и Владимир Высоцкий, который хотя и дистанцировался в последние годы жизни от дворовой и уголовной темы, все равно, благодаря большому корпусу ранних песен в общественном сознании находился достаточно близко к этой поляне.
Другие исполнители, среди которых можно назвать К. Беляева, группу "Братья Жемчужные", были не так известны, а многие и вовсе не имели никакой узнаваемости в массах, и на кассете с надписью "Одесситы" могли оказаться и Алик Фарбер , и ансамбль "Черноморская Чайка" и еще бог знает кто.
Все они являлись представителями "старой школы", которая опиралась на традиции 40-х, 50-х годов и за спиной которых маячили рестораны с бархатными портьерами, темные дворы, кривые закоулки, кепочки-восьмиклинки, финки в карманах, этапы и лагеря еще сталинского разлива. Все это к началу 80-х потихоньку превращалось в ретро, в воспоминания о бурной юности, устаревая как в культурном, так и в музыкальном плане.
Аркадий Северный был необыкновенно аутентичен, стилизации Высоцкого были точны, но уходила сама эпоха, постепенно исчезал мир этих песен. Также, качество записи советского андеграунда, в основном, оставляло желать лучшего. Даже мастер-ленты обычно писались с концертов или в квартирах: в не очень хороших условиях, и зачастую, на бытовом оборудовании. При многочисленных перезаписях слова различались уже с трудом.
Михаил Шуфутинский предложил любителям новый саунд, основанный на школе советских ВИА, привнеся в него значительную долю кабацкой развязности и легкости. На американской студии он записал альбом в советских традициях, но с качеством и аранжировками, которые нельзя было сделать в студиях СССР (во всяком случае в этом жанре).
Ну и конечно, изменился дух – это уже игра с символами и смыслами: Михаил Захарович достаточно ироничен в отношении блатной и дворовой романтики, то там то сям дает слушателю понять, что его не нужно воспринимать чересчур серьезно.
Собственно, со всем этим Шуфутинский попал в общественный запрос: c одной стороны, в музыке сохранялся контр-культурный и полу-запретный аромат, но сами "блюда" получались уже не очень острыми, рассчитанными на более широкий круг потребления, нежели музыка исполнителей 50-70 годов.
Альбом "Побег" установил планку и стандарты жанра, на который уже ориентировались все остальные исполнители 80-х и начала 90-х годов, как в эмиграции, так и Советском Союзе.
Также, интересен альбом своим содержанием: пожалуй он наиболее разнообразный с точки зрения материала из всех альбомов Шуфутинского, и на нем представлены как классические блатные песни, история которых уходит чуть не к началу века, так и старинные русские романсы, стилизации и просто нейтральные песни современных советских авторов, исполненные в такой манере, что в них начинает ощущаться лёгкий криминальный дух. Я думаю, многие, слушая "Побег" в начале 80-х даже не задумывались над тем, что альбом являлся своеобразной антологией и энциклопедией жанра практически за целый век. В следующей статье я подробно разберу "Побег" и надеюсь что вы откроете для себя много нового в песнях, знакомых вам с детства.