"Так вот тебе вопрос - ты сейчас за себя говоришь, или рассказываешь мне сказки тупой бессмысленной толпы?"
Я люблю рассказывать сказки хитрым женщинам, или романтично-наивным девушкам. У меня круглое, почти симметричное лицо, только левая бровь - уже не сплошная линия (из-за шрама). Глаза серо-голубые, взгляд немного усталый, улыбка детская, но настораживающая даже бездомных собак. Я чуть выше среднего роста, худощавый и гибкий. Пиджаки ношу с наслаждением и в моей внешности вы не найдёте... ни одной яркой особенности, или какой-то темы, какая бывает в одежде у живописцев и у некоторых женщин.
Я сижу на веранде кабачка в предместьях Праги с выпендрёжно разодетой богатой русской. Моя улыбка - бесконечное обаяние, и всем своим видом я показываю: "Поздравьте меня!" И мои серо-голубые глаза, смешливые и добрые, хитрят с ней, точно фары подержанного автомобиля.
Она крутит в руках почти чёрную розу и сбивчиво доказывает мне: "О, я ограблена, раздета и обнажена твоей бесконечной нежностью и простотой... Я стыжусь своих атаманских качеств; твёрдого характера и напористости - потому что в тебе всё наоборот, только гадкое, сладкое обаяние, которого так не хватает женщинам".
Я осторожно ставлю на столик бокал с вином и опускаю руку вниз, глажу кончиками своих бархатных пальцев её колено: "Нет, ты не знаешь себя!"
Мой воркующий голос переплетается с пением птиц на веранде и пьянит её как вино. Каждая моя фраза отчётлива, как хрусталь и исполнена с истинным обаянием. И я рассказываю ей о ней... Какая она соблазнительная женщина, сколько в ней ещё нерастраченной любви и желаний. Желаний покорять всю вселенную своей безудержной страстью. Мой голос тихо поёт в её сердце. Я говорю и говорю... Не останавливаюсь. Потому что чувствую, что мои слова нужны ей как воздух, что она без них задохнётся, или захлебнётся в океане собственных слёз.
Синий, прозрачный вечер, как вор крадётся по предместью Праги. И мне с ней так хорошо, что даже хочется умереть.
Утром я узнаю, что она неосторожно упала с балкона своего гостиничного номера и разбилась насмерть. На ночном столике оставила записку: "Теперь я всё знаю о себе. Спасибо тебе большое за всё. Валентина".