Двухсотлетний замок во Франции

Архитекторы Тимур Каримов и Сергей Воронин отреставрировали замок, в котором повсюду встречаются антиквариат и предметы искусства.

Основатели бюро “Вольный союз архитекторов” Тимур Каримов и Сергей Воронин работают вместе уже больше двадцати лет и примерно столько же знакомы с хозяином замка, которого они описывают как “того самого редкого человека, у которого на столе до сих пор лежат книги с закладками и заметками на полях”. Книги и стали отправной точкой в создании этого масштабного проекта.

Центральная гостиная. Все росписи в доме выполнили художники Александр Москаленко, Юлия Новоселова, Сергей Овчинников, Александр Медведев и Анастасия Ауштрова. На стене справа подписная авторская копия полотна Генриха Семирадского “Фрина на празднике Посейдона в Элевзине”. В глубине стол с основанием в виде грифонов, Франция, XIX век.

“Именно страсть к науке, глубокие познания нашего заказчика в истории, все закладки и пометки в его книжках помогли нам выбрать правильное направление в работе”, — рассказывает Сергей. Архитекторам такой подход по душе — в их бюро сотни книг по архитектуре и искусству, среди которых есть настоящие сокровища, например “Правило пяти ордеров архитектуры” Джакомо Бароцци да Виньолы, датированная 1665 годом. Каримов и Воронин предпочитают работать по старинке, обложившись томами, а эскизы и чертежи делают от руки — так, по их мнению, в проектах появляется душа. Вообще они занимаются именно частной архитектурой, за интерьеры берутся в крайних случаях, и это именно такой.

Кабинет. На картуше камина резной герб флорентийского семейства. На стенах антикварные клинки с символикой вечных противников, гвельфов и гибеллинов. На рабочем столе фигурка рыцаря с церемониальной булавой, русский малахит, бронза, позолота, мастерская Cartier.

За двести лет существования замок, который им предстояло оформлять, повидал немало жизней разных поколений, и архитекторам важно было сохранить это ощущение соприкосновения с историей. Любого, кто впервые оказывается внутри замка, интерьеры шокируют. “Они настолько “густые”, далеко не каждому комфортно в подобном находиться, но со временем дом начинает “обнимать”, как хорошо сшитый костюм”, — рассказывает Сергей. Мысль коллеги продолжает Тимур: “В доме нет ни одной вещи, которая не используется, будь то антикварная посуда — ею сервируют стол для обедов и ужинов — или музыкальные шкатулки, которые обязательно заводят, чтобы они играли, а не застаивались. А еще в определенный момент по всему дому начинают бить часы и стоит удивительный перезвон”.

Центральный зал парадной анфилады. Призовой турнирный бильярдный стол из вишневого дерева, 1878 год. Во время приемов стол накрывают специальной инкрустированной столешницей и используют для сервировки фуршетов.

Большинство вещей в замке — из коллекции хозяина, который вместе с архитекторами собирал интерьер, выбирал место для каждого предмета. “Иногда вещи появлялись быстрее, чем создавалось пространство. Например, двери из венецианского стекла решили превратить в створки посудного шкафа”, — рассказывает Сергей Воронин.

В отделке интерьеров нет готовых решений, все выполнено вручную: мозаику полов набирали по отрисованным в масштабе эскизам, а многочисленные росписи сделала команда русских художников. “Они висели под потолком, как Буонарроти в Сикстинской капелле, и тщательно месяцами все расписывали”, — вспоминает Тимур Каримов.

Первая комната парадной анфилады. Над парными диванами, XIX век, картина Ганса Макарта “Аллегория весны”. Стены обиты тканью, на них антиквар­ные фарфоровые шкатулки из мануфактур Марселя и Дрездена. В стеклянных витринах коллекция эротических фигурок из слоновой кости и керамических курительных трубок. Мозаичные полы сделали в небольшой мастерской на севере ­Африки.

Замок кажется огромным, хотя его площадь по “дворцовым” меркам мала, всего 800 м². Такой визуальный эффект создает огромное количество вещей и плотность их распределения, а также то, что в доме вообще нет нейтральных зон — если не резьба, то роспись или мозаика. Планировка в замке вполне традиционная, есть основная анфилада, окна которой обращены на склон. Параллельно ей идет коридор, который позволяет обслуживающему персоналу обходить парадные зоны. При этом в богатстве оформления дублер не уступает главной анфиладе — здесь “поселилась” историческая коллекция шлемов.

Архитекторы не просто умеючи вписывают уже имеющийся антиквариат в интерьеры, но и сами его покупают. “Еще на стадии проектирования дома мы начинаем подбирать на аукционах подходящие по духу и стилю вещи, сразу определяем, в какой проект мы поставим тот или иной предмет”, — рассказывают Каримов и Воронин. В их мастерской тоже немало антиквариата. Например, консоль Оскара Баха начала XX века или угольный ящик середины XIX века — его приспособили для хранения отвергнутых эскизов, которые жалко выбросить. Сергей говорит: “Такие вещи появляются очень редко, и с ними жалко расстаться, прикипаешь к ним душой, начинаешь относиться как к членам семьи”.

Лестница и перила — то немногое, что сохранилось от первоначального наполнения дома. Ваза, прочеканенная бронза, кобальтовое стекло, Чехия, конец XIX века.

Процесс оформления этого замка — показательная история, ведь только действительно близкие по духу и мировоззрению люди, которые ценят историю, предметы и книги, могут создать подобный интерьер. Даже глядя на фото, можно почувствовать легкий запах дыма от каминов или даже услышать звук музыкальной шкатулки, что еще раз доказывает, что это не безжизненный замок-музей, а настоящий живой дом.

Фрагмент гостиной. Резное зеркало, Россия, начало XIX века, стоит на антикварной консоли, Европа, конец XIX века.

Расписной арочный оконный витраж, Франция, вторая половина XIX века. На мраморном туалетном столике перламутровая шкатулка для ароматической соли.

Фото: Сергей Ананьев / архив пресс-службы