27 января 2021 года исполняется 130 лет со дня рождения Ильи Эренбурга. Они с Цветаевой – почти ровесники, Эренбург на год старше. Их первые поэтические сборники – «Стихи» Эренбурга и «Вечерний альбом» Цветаевой – тоже ровесники: оба вышли в 1910 году.
24 августа 1913 года в газете «Утро России» появилась статья Бальмонта «Молодой талант», в которой знаменитый поэт поставил рядом два новых имени: «Из поэтов, со стихами которых мне пришлось сколько-нибудь ознакомиться, выгодно выделяются Эренбург и Марина Цветаева. Они очень родственны друг другу. У обоих есть поэтическая нежность, меткость стиха, интимность настроения». В декабре того же года Волошин получил из Парижа от Эренбурга два экземпляра его только что вышедшей книги «Детское» с просьбой один экземпляр передать Цветаевой. На книге дарственная надпись автора: «Поэтессе Марине Цветаевой в знак большой любви к ее стихам».
Личное знакомство Эренбурга и Цветаевой состоялось летом 1917 года и ознаменовалось «скандалом» (Цветаевой не понравился «отвратительный тон сибиллы», взятый Эренбургом, и она наговорила ему резкостей). Волошин 13 августа писал Цветаевой: «Что от Вашей первой встречи произошел скандал, это совершенно естественно, так как вы оба капризники и задиры».
Потом были поэтические вечера с участием, среди прочих, Эренбурга и Цветаевой; были издания, в которых оба печатались… И была революция, Гражданская война…
Ариадна Эфрон вспоминала: «…Дружба Марины с Эренбургом была непродолжительной, как большинство ее дружб – личных, не эпистолярных, – но куда более обоюдной, чем многие иные. <…>
Дружба Марины с Эренбургом была дружбой двух сил – причем взаимонепроницаемых, или почти. Марине был чужд Эренбургов рационализм, наличествовавший даже в фантастике, публицистическая широкоохватность его творчества, уже определившаяся в 20-е годы, как ему– космическая камерность ее лирики, “простонародность” (просто – народность!) ее “Царь-Девицы”…
В дальнейшем взаимная неподвлиянность (не говоря уж об обстоятельствах) разделила их, а в начале – только помогла дружбе стать именно дружбой. Отношение того, давнего, Эренбурга к той, давней, Цветаевой было поистине товарищеским, действенным, ничего не требующим взамен, исполненным настоящей заботливости и удивительной мягкости. Я не оговорилась – ибо была такая пора в творческом и человеческом становлении Эренбурга, когда нарастающей непримиримости его приводилось оборачиваться мягкостью, ироничности – нежностью, несмотря на то, что перо его и тогда уже превращалось в ланцет, голос становился голосом трибуна, а мысль, отталкиваясь от частного, старалась охватить общечеловеческое…» (А. Эфрон. Страницы былого. Главка «Берлин»).
В 1921 году, уезжая в заграничную командировку, Эренбург обещал Марине Цветаевой разыскать ее мужа, Сергея Эфрона, – уже долгое время она не знала, где он и что с ним.
Эренбург сдержал свое слово. Сергей Эфрон, эмигрировавший с остатками Белой Армии, нашелся в Константинополе. 1(14) июля 1921 года Марина Цветаева получила наконец весточку от мужа. «– Мой милый друг – Мариночка, – писал ей Сергей. – Сегодня я получил письмо от Ильи Г<ригорьевича>, что Вы живы и здоровы. Прочитав письмо, я пробродил весь день по городу, обезумев от радости. <…> Меня ждет Ваше письмо – И<лья> Г<ригорьевич> не хотел мне его пересылать, не получив моего точного адреса. Буду ожидать его с трепетом. Последнее письмо от Вас имел два года тому назад».
«С сегодняшнего дня – жизнь. Впервые живу» – записала Марина Цветаева. Чудо свершилось: муж ее уцелел в огне Гражданской войны, но ему, белогвардейцу, путь в Советскую Россию заказан, значит – ехать Марине, к нему, туда… До их встречи пройдет еще почти целый год, и все это время Эренбург будет вестником, посредником, утешителем: «он оказался прекрасным другом: добрым, заботливым, не словесником!»; «Только что письмо от Э<ренбур>га: почтой из Берлина. Шло десять дней. Утешает, обнадеживает, С<ережа> в Праге, учится, Э<ренбург> обещает к нему съездить» (М.И. Цветаева – М.А. Волошину, 7 р<усского> ноября 1921 года).
Эренбург взял с собой рукописи московских поэтов, в том числе Цветаевой, для издания за рубежом. В начале 1922 года, еще до ее приезда в Берлин, «под наблюдением» Эренбурга там вышли цветаевские книги «Разлука» и «Стихи к Блоку». Приехав в Берлин в мае, Марина и Аля остановились, в ожидании Сергея Эфрона, у Эренбургов – они отдали Цветаевой одну из двух своих комнат в пансионе на Прагерплац. Илья Григорьевич и его жена были свидетелями воссоединения семьи после долгой разлуки...
Таким образом, отъезд Цветаевой в эмиграцию был в значительной степени обусловлен деятельным участием Эренбурга: он, собственно, утвердил для Цветаевой саму цель этого отъезда, дал первый приют в Берлине и подготовил почву для того, чтобы эмиграция встретила Цветаеву уже известную, изданную, читаемую. Cколь значимая роль в цветаевской судьбе была отведена этому человеку… Недаром маленькая Аля свои записи в детской тетради, посвященные ему, озаглавила «Золотое сердце Эренбурга».
