Оригинал текста взят из печатного источника 1853 г. издания.
Военно-статистическое обозрение Российской империи.
Т. 2, ч. 2 : Олонецкая губерния / [по рекогносцировкам и материалам, собр. на месте, сост. Циммерман]. - 1853. - [6], 130 с., [5] л. табл. : табл. - На шмуцтит. загл. : Военно-статистическое обозрение Олонецкой губернии.
Про жителей губернии можно почитать в другой статье, здесь только быт и особенности , присущие жителям этих краев в середине XIX века.
В языке Олончан, так как и в каждом местном наречии встречаются особенные слова, например Братан - двоюродный брат; сестрия - двоюродная сестра; ширкапцы - ступни, башмаки; чепец - повойник; ушники - серьги; ходаки - кожаные сапоги; крошня - кошель из бересты; дровенки - чупки, салазки; плотка - огниво; ригач - рига; маленка - хлебная мера четверик; вздырнуть - поднять; воронец - доска, привешенная к потолку.
Сельские жители любят праздники, пиры и пляски. Любимая пляска их вьюн, весьма похожий на полонез, с тем только различием что в полонезе мужчина берет даму и ведет ее, а здесь напротив девушка выбирает мужчину. Все хороводные песни сопровождаются тихою пляской, называемой меном. Становятся парами в кружок; одна девушка запевает, другая подхватывает хором, делая мен, и пляска с пением продолжается таким образом. При этом, все песни поются довольно бегло и сопровождаются хлопаньем в ладоши. Иногда круг останавливается, какая-нибудь пара выходит на средину и начинает плясать. У пляшушей девушки непременно должен быть в руке платок, которым она помахивает.
Песни носят общий характер народных Русских песен: они заунывны, и весьма редко сквозь выраженную тоску пробивается светлый луч веселости.
По праздникам приготовляют особенные кушанья: колобы (круглые пироги, начиненные толокном); сканцы (пироги из тонкого пресного теста, начиненные кашею или творогом); пряженные пироги (тоже из пресного теста с пшеном или толокном, их варят в масле), коначи (пироги с гороховой начинкой), калитки (приготовляемые также, как и колобы, только из тонкого ржаного теста).
Похоронные обряды почти те же, как и в других местах России, но и тут есть свои особенности. Умирающих перекладывают с перины на солому, чтобы, как говорят, душа распросталась, которая должна дать ответ за каждое перушко. Над трупом сейчас появляются плакальщицы, воют над ним, и в своих припеваниях рассказывают про жизнь покойного, про его привычки, даже про его любимые кушанья.
Есть еще обыкновение: при поминках пашут могилы родных, т.е. сметают с могил сор, стелят на нее платок и потом вслух рассказывают покойникам что случилось после их смерти. Плачи родных над трупом покойника исполнены глубокой горести и тоски по умершем. Дети плачут на могиле матери; муж плачет на могиле жены, парень – на могиле любимой им девушки. Трогательная поэзия дышит в простых словах этого плача, в жалобах сердца, которое разрывается от жгучей тоски. Дети плачут на могиле матери. «Родинушка моя матушка, жалкое желаньице! На кого ты нас оставила, на кого мы сироты понадеемся? Ни с которой стороны не завеют на нас теплые ветерочки, не услишим ласкового словечка. Люди добрые от нас отшатнутся, родные отзовутся, заржавеет наше сиротское сердце. Печет красно солнышко среди лета теплого, а нас не согреет: лишь притеплит нас зеленая, дубравная, могилушка матушки. Прибери нас матушка, под правое крылушко, промолви слово ласковое, и проч.»
Русский народ плачет не только на похоронах и над могилами, но и в других случаях жизни. Невеста с рыданием покидает дом родительский, где была возлеяна в привольной и беспечной жизни, которая изменится на жизнь покорную и заботливую; парень с тоскою отправляется в далекий путь на чужую сторону. Грустные заунывные песни народа, внушенные ему страданием, полны трогательных жалоб.
Обряды мало помалу выходят из употребления; многие из крестьян, живя по городам, свыкаются с новыми нравами и изменяют старине.