Деревня в нас и мы в деревне
Что-то есть всё-таки в спонтанных решениях. Особенно для тех, кто за прожитые годы уже приучил себя к постоянному поиску смысла, плюсов и минусов. А тут --- настроение, импульс, искра --- и вдруг озарение: да ничего страшного, почему бы и нет? И разрешаешь себе легко, не утомляя осторожными размышлениями и оставляя семена интриги на будущее.
Гусей мы купили примерно также, как переехали в деревню. В состоянии затаённого куража. Их отдали вместе с коробкой, в которой их оставалось четверо. Не говорю «четыре». Четверо. Маленькие пушистые бумбончики на маленьких красных ластах. Пищали беспрерывно, будто так дышали и не могли прекратить. Ни мы, ни они не знали, что им предстоит.
Ничего не было готово для жизни гусей в нашем приусадебном хозяйстве. Ничего вообще не было готово для чего-либо в нашем приусадебном хозяйстве, потому что мы неделю назад переехали. Мы и сами ещё не были готовы. И поэтому гуси ничего не заметили, не удивились и не огорчились. Поселились в фанерном ящике. Ели всё, до чего могли дотянуться. Кухонный ковшик с водой был их первым водоёмом. Наш кот, в недавнем прошлом чисто квартирный, наблюдал за живой добычей с расстояния, но не долго --- они утомляли его чуткие уши беспрерывным писком в четыре пищалки. Ни азартное поедание одуванов, ни истеричное полоскание гусиной головы в ковшике пищать им никак не мешали. Когда они шли на поиски новых одуванов, пищание становилось строевой речёвкой. Мы первый раз видели, что такое ходить гуськом, и были поражены, что это происходит точно так, как в мультиках.
В коробке оказался очень удачный набор --- один гусак и три гусыни. Поэтому гусак шёл первым, а остальной взвод --- гуськом за ним, и Надя уже тогда шла последней. Надя не только шла последней, она по жизни потом пропускала всех вперёд --- и к воде, и к еде, и в дверь курятника. Сейчас она ещё и отстаёт на марше, теряется и зовёт своих. Никто ведь не оглядывается, проверяя, на месте ли Надя. Так и уходят за сарай, не оборачиваясь. Тогда Надя зовёт, поворачиваясь во все стороны, Григорий слышит, все начинают беспокоиться и звать в ответ, и в итоге, Надя и семья находят друг друга за сараем или на поле.
Пуха было всё меньше, пёрышков – всё больше. Ковшик остался в игрушках --- гусиные подростки нашли и отжали у нас широкий таз для стирки. Как? Просто влезли поверх откисающих тряпок и напускали в воду такой богатый мир, что, когда я пришёл сполоснуть и повесить сушить, новая жизнь в тазу уже размножалась. Приняв тот факт, что ничего уже не отмыть, я сделал вид, что и сам давно подумывал о новой посуде для таких славных скромных гусиков.
Для самих гусиков приобретение представлялось настолько естественным и не удивительным, что они даже не задумывались, что заставляет нас трижды в день менять в нём воду.
В общем, гусики взрослели, к осени стали взрослыми гусями точно также, как миллионы их братьев по племени, и удивляли, пожалуй, только нас и иногда кота.
Но к весне они уже были не совсем обыкновенными. К весне очень немногие гуси были с ними наравне --- в наших краях мы таких и не видели. И знаете, почему?
Мы не убили их на Новый Год. Как рубить шею тем, кого знаешь по именам, узнаёшь в лицо и помнишь все привычки? Не представляю. В тот день, когда для них должно было всё закончиться, для них всё только началось.
Расскажу ещё.