Давно хотела собрать несколько критических отзывов о моем романе про детей, выросших в 90-е на тюменской окраине под названием Лесобаза. В двух словах: девочка Саша живет с мамой и бабушкой в восьмиэтажном пансионате, где у всех комнатки-студии по 9 и 13 кв.м со своей уборной и лоджией. Где постоянно не горит свет, происходят драки и пьяные разборки. И где люди, как могут, выживают, потому что производства встали и некогда промышленный район превратился в сборище растерявшихся маргиналов. Пять лет, с 1990 по 1995 гг., мы видим на Лесобазе Сашу, ее подружек веселую рыжую Аньку, хулиганистую соседку Таньку, соседку со второго Светку, у которой папа то на одной войне, то на другой. Видим одноклассников Саши Димку, чья мама много лет ходит в одной и той же красной юбке. Максимку, у которого мама пьет не просыхая. Сиплую Сашу, мама которой осталась без языка - пьяный отец отрезал и выбросил.
Все они, как могут, выживают: стоят в очередях, сами подогревают себе обеды, ходят в школу, играют, балуются, учатся, читают книги, тоже дерутся, завидуют друг другу и влюбляются. И все это - на фоне исторических событий, которые сегодня одной частью общества называются потрясениями, а другой - счастьем.
Вот несколько отзывов от критиков.
1. Литератор, издатель, редактор Вадим Левенталь пишет, что хотя многое мне в романе не удалось, в целом он лучше ряда громких произведений. По крайней мере, не хуже. Что ж, приятно. А гораздо приятней, что человек, выросший в то же время в Ленинграде, согласен с эмоциональной оценкой 90-х и, судя по всем, запомнил их примерно также. Это редкость, обычно жители Москвы и Ленинграда-Петербурга тех лет, чье прошлое было заведомо более благополучным (провинция тогда отличалась от столиц куда разительней, чем сейчас), отрицают цену, которую более сотни миллионов провинциалов заплатили за декоммунизацию. Они, попросту говоря, не верят, что у нас все было так, как я описываю.
2. Критик Лидия Маслова назвала мой роман слезовыжимательным. Этот отзыв, хоть он и не хвалебный, мне очень понравился. Потому был едва ли не первым, а, значит, Лидия Маслова не поленилась сразу после выхода книгу прочитать и при этом крайне внимательно. Но главное, что критик обратила внимание на важность "детской" линии, отношения подружек, драмы ревности подруг, предательства. Для меня в книге было четыре важные отдельные линии: описание самой эпохи, отношения подруг, преступность советского и послесоветского отношения к ребенку, который постоянно был без родителей, и тема жизни без отца. Все они равноправны. Пожалуй, на самом деле описание эпохи, публицистическая часть книги оказалась для меня не самой важной.
3. Отзыв Галины Юзефович меня очень расстроил. Но не тем, что критик меня не похвалила. Я расстроилась совершенно чужным восприятием фактуры книги. Если кратко: по-моему, Галине Юзефович показалось, что роман наполнен дешевыми деталями нагретания ужаса. Он читался этим критиком как ужастик. Потому что для Галины Юзефович, выросшей в хорошей писательской среде, элементы ландшафта эпохи, которые моим социокультурным поколением воспринимаются просто как фон, естественный, не обращающий на себя внимание, кажутся страшными. Пыль на асфальте, подгоревшая каша, сползшие колготки в рубчик, катышки в носках - для нас это все было частью ландшафта, а для Галины Юзефович - самым травмирующим воспоминаниями. Потому что в детстве моем и таких людей, как я, было много куда более страшного, а вот самостоятельно подогретая в пять лет каша и грязные улицы были нормой. Они не запомнились как ужасы. И я эти детали привожу исключительно для достоверности описания эпохи, ее узнаваемости. А Галине Юзефович, выросшей в благополучном защищенном мире, это кажется самым страшным. Поэтому когда она читает про пыльный асфальт, катышки в носках и самостоятельное подогревание каши, она на полном серьезе считает, что так автор нагнетает ужасов, чтобы ее, читателя и критика, напугать. Не знаю, что на это сказать. Взгляд Юзефович на роман "Мама!!!!" - это взгляд человека с благополучным сытым детством. И блокаду одни вспоминают сегодя как время, когда вся семья погибла, а мама под конец весила 25 кг. А другие говорят - да, был ужас, нам тогда на горкомоской детской "елке" впервые вместо настоящего шоколада подарили батончики с помадкой. И таких людей видела. Надо бы подробнее об этом написать. Что у каждого был свой ужас: кто-то, как я, видел, как несчастный ребенок бросился из окна от пьяного отца (причем, об этом я в книге не пишу), а кто-то помнит тяготы позднего советского времени по растянутым колготкам;
4. Отзыв литератора и критика Андрея Пермякова оказался едва ли не самым длинным, но наиболее бессмысленным. Человек пересказывает кучу моих публикаций последних лет, видно, что он внимательно следит за моими колонками и Фейсбуком. И, кажется, что-то ему в моей личности не дает покоя. В своей рецензии критик Вадим Левенталь (первая ссылка) написал, что многие отговаривали его читать мою книгу, ну потому что "это же Миронова" - люди порой так впечатлены моими публицистическими текстами, так раздосадованы невозможностью меня переспорить, что не могут отделить публициста и журналиста Миронову от писателя. Вот Андрей Пермяков точно не смог. И я не поняла, почему его текст вышел на портале, посвященном литературе - куда органичнее он бы смотрелся на каком-нибудь сетевом форуме, посвященном интернет-дрязгам.
Были еще другие отзывы, но я не могу сразу найти. К тому же, не все они нормальные. Может быть отрицательный отзыв, если только он по делу. А может, как у Андрея Пермякова - написал ворох слов, а про книжку ничего не сказал, зато все теперь знают, что личность автора много лет завораживает критика.
Еще: Я пишу о детстве, какого бы не желала своей дочке
Сами дети из российской глубинки 90-х еще не высказались о своем прошлом
-------------------------------------------------------------------------------------------------