Сталин был человеком холодного расчёта. Я думаю, он сделал простой расчёт. Если его сын останется в руках немцев до конца войны, в конечном итоге будет два варианта.
- Если русские проиграют войну, весь советский высший класс (якобы не бывший классом в советской системе) в любом случае будет уничтожен или нейтрализован. Следовательно, это не имеет значения.
- Если немцы проиграют войну, остатки их руководства поспешат вернуть Сталину его сына в качестве «выкупа» на показательных процессах.
Как известно, его ответ был ясен, и за ним стояла логика. Когда нацисты предложили обменять Якова Джугашвили на пленного фельдмаршала Фридриха Паулюса, Сталин возразил: «Я не променяю маршала на лейтенанта».
Поэтому в конце концов все дороги вели в Рим. Настоящей проблемой для Сталина стал бы сценарий, если бы его сына когда-либо отпустили до конца войны... Сталин считал всех советских военнопленных предателями, потому что сдаваться немцам было запрещено. Был принцип «сражайся или умри». Когда они возвращались из плена, большинство из них сталкивалось с наказанием.
«К счастью», немецкие солдаты решили эту проблему за Сталина. Они предоставили Сталину лучшее средство пропаганды: лидер с железной волей, который не ведёт переговоров даже за жизнь собственного сына. Немецкий лагерный солдат, застреливший Якова, вероятно, даже не знал, кто он такой.
Злая ирония заключается в том, что сын Якова Евгений, не так давно умерший в Москве (2016), был твёрдым последователем идеологии своего деда. Евгений Джугашвили утверждал, что Советский Союз не пошёл бы под откос, если бы его дед жил дольше. Он также обвинял президента Путина в недостатке интеллектуальности.
В 1968 году в Госдепартаменте в Вашингтоне были обнаружены документы, позволяющие реконструировать жизнь заключённого в его последние месяцы. Они указывают, что сын Сталина стал жертвой тюремного психоза, и приходят к выводу, что его гибель была равносильна самоликвидации.
Светлана Аллилуева, единственная дочь Сталина, рассказывала о своём сводном брате. «Он был глубоко миролюбивым человеком — мягким, немного неуклюжим, очень тихим, но внутренне твёрдым и преданным. У него не было ничего общего с отцом, кроме миндалевидных кавказских глаз».
Есть вопросы, на которые трудно ответить... Яков Джугашвили сознательно выбрал свой конец, чтобы избавить отца от «бремени»? Получал ли он угрозы от других советских заключённых с требованием самоустраниться и перестать быть «инструментом» для немцев?
По материалам публикации (англ.).
Из комментариев
Есть некоторые свидетельства того, что расчёт Сталина не был полностью холодным. Хотя это на самом деле причинило ему боль эмоционально, у него не было выбора и он сделал то, чего не захотел бы делать ни один родитель, даже Сталин. Тем не менее, он не собирался показывать свою слабость и горе кому-либо из-за того, что ему фактически пришлось приговорить своего сына.
***
Обменял бы Рузвельт своего захваченного сына на высокопоставленного немецкого офицера? А что с Черчиллем? Сталин сделал именно то, что сделал бы в этих условиях лидер любой другой нации.
Дело не в том, что он был жестоким и бессердечным (хотя мы знаем, что это так). Это чувство долга, которым должен обладать любой мировой лидер.
***
Не думаю, что если бы Якова вернули, это было бы большой проблемой для него. Установленная процедура обращения с военнопленными заключалась в том, чтобы помещать их в «фильтрационные лагеря» и подвергать допросу. Номинально — чтобы убедиться, не были ли они двойными агентами. Действительно ли они исчерпали все средства борьбы перед тем, как попасть в плен? Сотрудничали ли они или оказывали сопротивление в плену? И так далее.
Отношение ко всем военнопленным как к предателям не было формальной политикой: знаменитый приказ 270 непосредственно касался только старших офицеров.
Скорее, масштабы репрессий против вернувшихся военнопленных были неожиданным результатом чрезмерного усердия следователей, которые хотели показать результаты и сами крайне боялись наказания. Тем не менее, достаточное количество пленных было даже возвращено в свои бывшие части.
Так что один старший лейтенант, прошедший весь процесс невредимым, не вызвал бы слишком много удивления. Всё, что нужно было сделать Сталину — это не интересоваться судьбой сына до завершения расследования. Конечно, ни один здравомыслящий сотрудник НКВД не вынес бы высшей меры наказания Якову.