14 июня 1990г. Грузинская ССР.
Авария самолёта МиГ-23М, аэродром Мериа, летчик л-т Бояров Ю.И.
ДПМУ. После взлета с аэродрома летчик в составе пары вышел на полигон “Кулеви” и выполнил пуск НАР. На Н=800м и V=850 км/ч на пикировании РП полигона за 1-2с до пуска НАР обнаружил шлейф белого дыма за самолетом лейтенанта Боярова. После вывода из пикирования летчик доложил о падении давления масла в двигателе до нуля.
По команде РП полигона лётчик прекратил задание и пошел на аэродром, установил крыло 16°, обороты двигателя 80%, Н=1800м. В районе 3-го разворота на V=550км/ч и Н=1200м доложил об остановке двигателя. По команде РП аэродрома летчик успешно катапультировался.
Самолет затонул в море на глубине 100м и не найден. Остановка двигателя в полете наиболее вероятна вследствие масляного голодания и последующего заклинивания. Установить истинную причину падения давления масла в двигателе и его остановку не представилось возможным из-за отсутствия объекта исследования .
Наиболее вероятными причинами являются:
- обрыв шпильки крепления крышки масляного фильтра тонкой очистки.
- отказ нагнетающей секции блока масляных насосов.
Экипаж вертолёта ПСС Ми-8, гарнизона г.Хони (тогда ещё Цулукидзе). КВ – не помню, ПП – не помню, бортмеханик – Александр Сорока, инструктор ПДС ефрейтор Алексей Андросенко, санинструктор ПДС рядовой Рокотян Леонид (автор этих строк).
«Тёплое июньское воскресенье. После обеда жара уже немного спала, но все кто был в это время на КДП, разбрелись по прохладным «нычкам» и предались дремотному отдыху. Завтра предстоял суматошный день – учебные плановые полёты вертолётного полка в те времена были практически круглосуточными и аэродром гудел как пчелиный улей. Так что все кто мог старались просто выспаться.
Я тоже дремал в своём кабинете, где проводил предполётные медосмотры лётному и техническому составу полка. За окном сохло х\б, дверь нараспашку - чтобы прохладнее было. А вечерком хотелось ещё сходить в лесополосу за грибами – ребята с метеослужбы звали с собой. Это довольно экзотическое для Грузии мероприятие и мы все уже предвкушали запах и вид того, что будет на громадной сковородке.
И тут как гром среди ясного неба из громкоговорителя прозвучала команда с КДП: «Дежурный экипаж готовность номер один!»… Эта фраза пружиной выбросила меня из дрёмы. Быстро накинув сменку, схватив на запас сумку с медикаментами и закрыв кабинет, я помчался на КДП.
В прохладном сумрачном коридорчике перед дверью ПДС споткнулся об парашют, прилетевший мне под ноги по полу.
– Лёнь, лови ещё! – Лёха Андросенко кинул в мою сторону ещё один. Я схватил оба парашюта и помчался с ними к стоянке вертолёта. Она была метрах в сорока перед КДП. Экипаж был уже на борту, готовился к взлёту.
- Где остальные? – спросил КВ через свою форточку. – Сейчас узнаю - сказал я и бросив парашюты и сумку Саше Сороке в проём двери, помчался обратно. Под ногами в коридоре валялись ещё два парашюта, а Лёха яростно накручивал диск телефона, созваниваясь гарнизоном и пытаясь найти прапорщика и майора ПДС (своё начальство). По расписанию они должны лететь обязательно, но выходные - и наверняка они с семьями и в домашних делах.
– Долго ты ещё? - крикнул я.
- Сейчас ещё попробую, - нервно бросил Лёха.
А я, схватив парашюты его начальства, бросился обратно к вертолёту. Время было дорого. Винты уже раскручивались.
КВ сквозь шум двигателей крикнул:
- Ну, где они?
- Лёха не может их найти - звонит в городок…
- Чёрт с ними, резко сказал он, полетели, времени нет – сигнал от «Комара» с моря, самолёт упал!
Я было рванул обратно за Лёхой, но он уже сам мчался к нам.
Убрали трап и закрыли дверь уже на взлёте – поднялись сразу, резко, как только мы с Лёхой запрыгнули на борт.
- До моря лёту минут двадцать! - крикнул КВ через плечо– готовьтесь! Пеленг от «Комара» прямо в море!
Алексей был готов, я тоже. Отбросили в глубину салона ненужные теперь парашюты отцов-командиров с ПДС, приготовили свои. Моя сумка – при мне, если что буду спускаться или прыгать с ней. Саня Сорока проверял пульт лебёдки для спуска. Я заглянул в кабину. Впереди по курсу уже виднелось море, а под нами плантации мандаринов и виллы бедных крестьян древней Колхиды.
– Далеко ещё? - крикнул я, заглянув кабину.
– Не пойму, где он находится (источник сигнала), вроде как прямо под нами – ответил КВ.
Но после очередного виража над прибрежным селом он уверенно взял направление в море. Серо-синий простор раскинулся перед нами, высота была 250-300 метров. Мы (я, Саня и Лёха) бросились к иллюминаторам салона – вертолёт уже описывал зигзаги и круги поиска над морем. Мы во все глаза вглядывались в водную поверхность, пытаясь увидеть следы аварии. Кто первым увидел тогда парашют на воде – не помню. КВ заложил вираж и снизил скорость – надо найти лётчика. Нашли его быстро – метрах в 500-х лежит себе в спасательной лодочке и машет нам рукой. Как отдыхающий на надувном матрасе. Жив и здоров. КВ крикнул нам:
– С базы передали – он один, больше никого нет! Это МиГ-23 был, дальше в море упал. Так что можем забирать.
Тут Андросенко бросился к командиру:
– Пожалуйста, зависните над парашютом! Сбросим красильную бомбу!
Ушлый Лёха захотел убить двух зайцев сразу. И лётчика спасти и парашют забрать, пока тот не утонул. Хозяйственный парень. Сделав небольшой вираж над лодкой пилота и убедившись, что он в порядке, КВ завис над парашютом. Саня открыл дверь, а я помог Лёхе достать бомбу из ящика. Он снял предохранительный колпачок и сбросил цилиндр бомбы недалеко от парашюта, но по направлению к лодке пилота. Бомба ушла в воду, но не сработала. Сбросили ещё одну – результат тот же. Андросенко озадаченно смотрел на меня и Саню, не мог врубиться в причины отказа бомб. Вдруг бросился к командиру:
- А высота какая?
- 110 - ответил тот.
- Блин, они же с 200 срабатывают! – дошло до Лёхи.
- Командир, ну подними до 250-ти – попросил он.
КВ стал набирать высоту. Вертолёт завис на нужной высоте и мы с Лёхой сбросили третью красильную бомбу в проём. После небольшого хлопка на воде расплылось ярко-алое пятно чётко видное издалека. Теперь даже случись ухудшение видимости - пилота мы не потеряем. Он в 300 метрах от пятна, на одной линии с парашютом. Командир, оценив наши действия, повёл борт к лодке пилота. Завис уже ниже над морем так, чтобы того не сильно трепало, но и гнало в сторону пятна вихрем от винта.
Лёха уже надел поясную страховочную систему и распаковывал свёрток с МЛАС-1. Спускаться должен был я, но Андросенко опередил меня, у него уже был опыт подобных спусков. Заставив сработать баллончик, он надул лодочку и привязал конец её фала к своей системе. Он пытался всё приладить её под мышкой, а мы с Саней в это время прицепили карабин лебёдки к его системе.
-Всё, я пошёл – и Лёха завис в проёме.
Саня начал его спускать к водной поверхности. В какой-то момент Лёха упустил лодку и её начало швырять в воздушном вихре. Саня давил на кнопки пульта, Андросенко ехал вниз, лодочка кружилась вокруг него. Наконец он коснулся воды и начал отцепляться от троса лебёдки.
Прошло полминуты. Лёха вместо того, чтобы отплыть от места приводнения барахтался в воде, лодочку мотало. Сорока посмотрел на меня. Отщёлкнуть карабин от системы – дело пары секунд. Почему он не отцепляется? Что-то не так. Мы оба напряжённо смотрели вниз. По правилам условными знаками (руками) он должен дать сигнал к подъёму или спуску. Но вместо этого Лёха семафорил руками как ветряная мельница. Понять было нельзя ни одного знака, и Саня уверенно надавил кнопку подъёма. Лёха приподнялся из воды на полметра замахал руками ещё пуще и что-то заорал. А Сорока смотрел напряжённо вниз и давил кнопку.
И тут лебёдка сдохла - это услышал я Санин крик сквозь рёв движков. Растерявшись, я смотрел вниз. В этот момент вертолёт немного просел и наш бравый спасатель с головой ушёл под воду. Только лодочка моталась по пенистой поверхности. Я опрометью бросился к командиру:
- Подними немного – Лёха погрузился!
Он и так уже понял, что у нас что-то не ладно и приподнял машину. Из-под его шлемофона тёк пот. Я бросился обратно к проёму двери. Лёха как пробка выскочил из воды, махал руками и дико таращился на нас. Слова, что он кричал, явно были не печатными. Мы не могли понять, в чём дело. Саня, как автомат, продолжал тыкать кнопки, надеясь на чудесное оживление лебёдки. А Лёха продолжал болтаться на конце троса метрах в 2-х над водой. Надо было дать ему возможность отцепится. Я бросился в кабину. Крикнул КВ:
- Опусти немного!
Он кивнул и просадил машину.
Я бросился обратно к проёму. Лёха погрузился с макушкой! Что за чёрт? Он же прекрасно плавает! А тут только дёргающиеся кисти рук над водой торчат и лодочка мотается на привязи. Я снова в кабину – КВ поднял вертолёт. Через секунд 15 Лёху, болтающегося как червяка на крючке, мы снова опустили на воду снизившись метра на три. Андросенко снова ушёл под воду, уже опять полностью с руками. Мне стало очень не по себе. И от этого страха осенило. А чёрт, лодка!!! Дошло!
- Саня, - заорал я, – он не мог отцепиться! Фал лодки обмотался!!!
Саня кивнул, видно он это тоже понял. Но в тот момент зациклился в попытках оживить лебёдку и не успел сказать этого. Я уже был в кабине и сказал это КВ. Он поднял машину его так резко, что я на ногах еле удержался. Как пробку из бутылки. Андросенко уже опять болтался над водой и махал руками, но уже как-то более вяло. Повисла напряжённая пауза...
Нам же надо было как-то его затащить на борт! И тут – о, чудо!! Лебёдка заработала!!! Моментом Саня поднял Лёху к проёму и мы под мышки втащили его внутрь. Сначала он распластался на полу секунд на десять, стоя на коленях и почему-то без ботинок. Потом с проклятиями и отплёвываясь от солёной воды пополз к армейским бачкам. Они были у нас с пресной водой в качестве НЗ на борту. Открыв крышку, он погрузил голову прямо в термос и стал жадно хлебать.
Немного оклемавшись, посмотрел на нас вопросительно. А мы с Сорокой честно говоря в ступоре смотрели на происходящее без голливудских киданий к товарищу с восклицаниями: "Ты типо в порядке??!!" Опомнившись, мы с Сорокой нашли нож и раскромсали фал лодки. Лодка в это время торчком стояла у Андросенко за задницей, как хвост. А фал просто наглухо обмотался вокруг карабина лебёдки и торса Лёхи, не позволяя ему на воде отцепиться. А тяжёлая гиря груза на конце троса тянула его под воду. Мы ещё что-то пытались объяснить Лёхе, что лебёдка барахлила… Цирк...
А командир в это время отдыхал от выматывающего нервы висения. ПП поднял машину метров до 300 и описывал круги над морем… В паре километров заметили спешащие на помощь небольшие гражданские траулеры, один из которых уже был совсем недалеко всех от места происшествия.
Наконец мы справились со всеми недоразумениями. Лёха разделся до трусов и стал снова надевать систему. Ботинки он утопил в море, как и ключи от ПДС. Теперь свёрток с лодкой засунул за ремень системы, а надутую мы забросили в конец салона…
Снова подцепили нашего бравого спасателя к лебёдке, и КВ снова завис на прежней точке. Сорока начал спускать Алексея вниз, к обалдевшему от всего этого цирка летчику. На этот раз всё прошло гладко. На воде Лёха быстро отцепился (кстати, и спасжилет в этот раз одел как положено!) и даже, не надувая лодку, прямо со свёртком поплыл к пилоту. Командир в это время начал кружить над районом аварии. Решал – поднимать обоих на борт или ждать подхода погранцов. Вода в море тёплая, из акул тут только катранчики водятся. Время на принятие решения у него было.
В это время Лёха подплыл к лодке с лётчиком, и они оба замахали руками: мол, всё нормально! Метрах в 200 от них в это время уже лёг в дрейф небольшой грузинский рыболовник. Вся команда столпилась у борта. И самые лучшие пловцы прямо в штанах прыгали за борт и плыли лётчику и Лёхе. Покружив ещё немного, КВ крикнул через плечо нам с Сорокой:
- Всё! Идём на базу!
Всё нормально, передали, что погранцы на подходе и сами их заберут. Наш Ми-8 заложил вираж над траулером. Лётчика, его лодочку и Алексея уже поднимали на борт. А мы с Сорокой захлопнув дверь плюхнулись на лавки…
Путь до базы занял совсем немного времени. КВ посадил машину прямо на штатную площадку напротив КДП. Ещё на подлёте я искал глазами толпу встречающих. Мерещился чуть ли не оркестр в честь бравых спасателей... И среди этой толпы мечущаяся фигура майора Отрощенко. Ещё бы, проворонив по кабакам или домашним делам свой вылет, он хоть сейчас должен был со своим замом примчаться на аэродром.
Винт остановился, смолкли двигатели… Наступила тишина. Возле КДП, на ступеньках, сидел солдат с метеослужбы и лениво покуривал.
- Куда летали? - соизволил поинтересоваться он.
Ну ни черта себе, подумал я даже не ответив…
Ну хоть кто-то кроме этого предсказателя погоды должен же был нас встречать??! Мы же не на прогулку вылетали – на реальное спасение. Но видно всё как обычно – всё нормально, и ладно. Бравые ВВС гарнизона Хони снова погрузились в тропическую дрёму немного душного выходного дня. На макушку мне что-то закапало. Это вытекала морская вода из лебёдки. Парашюты забирать не стал. Некуда. Лёхино начальство так и не приехало, ключей от ПДС у меня не было. Попросив КВ сообщить о Лёхе, как только появится информация, я, забрав сумку с медикаментами, поплёлся к себе.
Вечером за мной зашёл Саня Сорока:
–Пошли, командир вызывает.
Я привёл себя в порядок и пошёл за ним. На втором этаже КДП в комнате дежурного экипажа уже был накрыт небольшой столик. На нём уже красовалась бутылка армянского коньяка. Все были в сборе и КВ сам наполнил рюмки. Дружно выпили за удачный вылет и закусили. Я ещё спросил, что насчёт Лёхи и пилота. С траулера их забрали подошедшие на патрульном катере погранцы. Сейчас они в госпитале, в Мериа или Поти.
Так и сидели весь вечер расслабившись, отдыхали, говорили о чём-то, но коньяк больше не пили, так как были ещё на дежурстве. Смотрели по телеку новый приключенческий фильм «Роман с камнем»… На советском ТВ тогда наступили уже новые времена.
Через несколько дней, во время небольшой паузы между медосмотрами, когда полуденная жара разогнала всех по прохладным местам и до вечерних полётов было ещё время, тоже как и все задремал на койке... Как во сне в дверях возникла какая-то чёрная фигура в сияющем свете и звучным голосом Лёхи заорала:
- Хватит спать, Марчело!!!
Это он меня так назвал. Лёха был в чёрной морской форме с шевроном на рукаве с нарисованной на нём красной шестерёнкой. Обнялись. Чуть не прослезились. Лёха взахлёб рассказывал, как их выловили рыбаки, как к прибытию катера погранцов оба были уже в стельку пьяные (0, это грузинское хлебосольство!). Как прощались с рыбаками, как на борту катера его, Лёху, одели в свою форму, ведь он был в одних плавках.
Потом они в госпитале с лётчиком на пару пьянствовали на законных основаниях и заигрывали с медсёстрами... Потом эта лафа для них кончилась - пилота забрали в свой гарнизон, а за Андросенко прилетел наш борт. Вечером поздно уже после полётов мы все, и радисты и ребята с метео, ели жареную рыбу, целую сумку которой на прощанье Алексею сунули рыбаки. Одного до сих пор не пойму, как он сохранил её свежей несколько дней...
А потом Алексей Андросенко от своего начальства получил часы в подарок, а я устную благодарность от начмеда майора Шаповалова.
P.S. Только спустя много лет именно благодаря форуму выпускников ЕВВАУЛ узнал фамилию пилота истребителя, которого мы тогда вылавливали в море.