Говорят, раньше ночи такими тёмными не бывали. Небо было высоким, а на небе звёзды яркие. Такой тьмы, что даже носа своего не видно, народ и не знал. Да только небо наше упало. Рухнуло оно к земле так, что даже птицы выше деревьев взлететь не могут. Вот тогда и появилась настоящая тьма. И даже ни сказать, ни нагадать, когда та тьма опустится на мир. Вроде ночь обычная приближается, а только солнце село, и всё одно, что в погребе зимнем тебя заперли. Ничего не видно.
И всё бы ничего. Только в той тьме глубокой твари разные водятся. Какая из них к силе гнилой отношение имеет, а какая лесом порождённая. Вот, например, кваки. Лесом порождённые, но при свете тебе их не сыскать. Глубоко под землёй живут. На поверхность выходят лишь в такие тёмные ночи. Коль услышал звук утробный, вроде жабы охрипшие перекликаются, беги – не беги, а жить тебе недолго осталось. Если свет не отыщешь, хоть лучину, хоть уголёк тлеющий, обглодают вмиг.
Кажется, страшнее тварей таких и нет ничего. А вот и не правда. Есть сила гнилая, что во тьме такой обитает. И это тебе не кваки. Так легко к Кондратию не отправишься. Истязать будет до тех пор, пока сам умолять не начнёшь.
Не часто такие ночи бывают. Да и научились люди их на закате примечать. Коль стихло всё кругом. Замолчали птицы, замолчали жуки да букашки, рыбки в пруду на дно опустились, знать тьма идёт. Укрытие ищи, или огонь разжигай. Потому как кваки только света боятся. Только вот, а вдруг не кваки во тьме скрываются?
Дикие места на топких болотах
- И потянуло же меня напрямки. Вот глупая я баба. Говорили же мужики, в обход иди. Нет, жаль мне на путь два дня лишних тратить. Теперь вот, мочи ноги. – бурчала сама себе Горазда прощупывая топь жердью, перепрыгивая с кочки на кочку, а местами переходя от одной к другой по пояс в гнилой воде.
Ещё в полдень она свернула с дороги и ожидала задолго до заката выйти на тракт, сократив путь на два дня. Да только вот не приняла советов местных, что твердили ей не ходить. Зима была снежная, а после неё места эти водой так поднимаются, что все тропы в болоте топнут. И вот, уже и закат скоро, а болоту этому и конца-края не видно.
Комары пищат так, что уши закладывает. Вокруг всё чавкает, булькает. Вонь гнилая в нос бьёт. А тут ещё и пиявки эти, присасываются не оторвать. Тут уже не на дорогу выйти за счастье, а просто на землю твёрдую, обсохнуть, да отдохнуть.
Шла так Горазда и сама себя хаяла, на чём свет стоит. Сама себя девкой дурной называла, головой пустой, баламошкой да ветрогонкой.
Идёт, местами по пояс в воду грязную проваливается, а где и по грудь. Только и мечты уже все о том, чтоб в баньке попариться, пиявок от себя отлепить. Пусть банька плохенькая будет, пусть даже проклятая баня опять попадётся, не беда. Хоть какую-нибудь. И, как услышал её кто-то. Смотрит, а средь болота кусок земли сухой, а по краю стеной каменной обнесён, а за стеной крыша виднеется с трубой. Да только так просто не добраться. Везде топь. Пришлось кругля давать, кочками прыгать, пробираться, стараясь из виду в тумане болотном стену чёрную не потерять. В аккурат к закату камней мшистых рукой коснулась. Только вот, стена высокая, скользкая, не перебраться. А входа за неё не видать.
Отдышалась Горазда, да вдоль стены побрела. Идёт, ноги аккуратно ставит, чтоб не соскользнуть в муть болотную с бережка крутого, вход за стену ищет. Да только, вроде и нет его. Сколь не шагай, а по левую руку только стена каменная в три роста её. И выступа нет, и лунки, чтоб взобраться. Да и камень слизью болотной покрыт, скользкий, как рыба. Смотрит девка, у стены деревце. Старое, сухое, не сильно толстое на вид. Взрослого человека не выдержит. Да только Горазда ростом не велика, телом не крупная. Попробовала, покачала, стоит дерево, вроде как, крепко. Вскарабкалась на него, да за стену заглянула.
Смотрит девка, а за стеной целый хутор. Дом большой, хлев, дровник, а рядом баня. Конура собачья, колодец, жерди для сушки белья. Всё целое, но брошенное. Вроде как много лет тут никого не было. Переступила девушка с ветки на ограду, хотела присмотреться, как спуститься, да только соскользнула, падать начала. За ветку сухую рукой схватилась, а та и хрустнула. Полетела Горазда вниз.
Очнулась она тогда, когда в один миг вся живность болотная затихла. Даже комары, от которых спасу не было, как по велению пропали. Рёбра болят, нога опухла, на голове ссадина огромная и дышать трудно. С трудом села, осмотрелась. В аккурат на ту сторону стены и свалилась. Ей бы отсидеться немного, да только тьма опустилась мигом. Да так, что девка уж было, подумала, что зрения лишилась.
С трудом, в темноте, нащупала сумку свою, отыскала бутылочку с жидкостью горящей. Встряхнула, пробку выдернула. Выскочил язычок пламени и осветил немного всё вокруг. Не сильно, на пол руки вытянутой. А дальше, тьма как будто свет не пускает. Вроде натыкается он на стену.
Встала с трудом девка, да по направлению, где дом стоял, пошла. Медленно идёт, нога болит, рёбра с каждым шагом болью по всему телу отдаются. А тут ещё и во тьме что-то. Звуки странные, шептание. Вроде люди со всех сторон её окружают и ближе подходят. Да только шёпот тот не совсем людской. Скорее, не люди это, а твари ночные.
Крадётся Горазда, хоть что-то разглядеть пытается, на звуки внимание всё своё направила. И кажется ей, что из тьмы руки тянутся. Какая за космы схватить пытается, а какая за лодыжку. Идёт к дому, а сама только и думает о том, чтоб жидкости в пузырьке хватило, чтоб огонёк не затух.
Как крыльцо нащупала, вроде и спокойнее на душе стало, да только во тьме всё зашевелилось, заволновалось. Дверь отыскала, спиной к ней прижалась, огонёк спасительный на вытянутой руке перед собой держит, а второй рукой топор сжимает. Дверь спиной толкает, да только не поддается та. Старая очень. В косяк вроде вросла. И вот ведь напасть, огонёк гаснуть начинает. Всё меньше света вокруг, а вместе с ним шороху во тьме всё громче, шёпот какой-то, бормотание.
- Хватайте её! – отчётливо послышалось и в тусклом свете увядающего огонька показалось три пары когтистых рук.
Шаг вперёд сделала девушка, да все силы собрав, в дверь спиной и ударила. Затрещала дверь, да распахнулась. Свалилась Горазда, головой о половицу ударилась. И уже не разбирая, что вокруг неё, дверь ногой захлопнула, да упёрлась, что есть силы. Забарабанили по ту сторону, да замолкли. А девушка засов нащупала, дверь заперла, да на пол свалилась без сил.
Как сердце биться ровно начало, как дыхание успокоилась, поискала свою бутылочку в темноте, да не нашла. Упала та, да погасла. А вокруг темно, хоть глаз коли. Начала Горазда по стенам руками шарить. Гвоздь вбитый нащупала, а на нём верёвка. А чуть поодаль от двери полка. Обычно там лампы масляные хозяева оставляют. И свезло. Стоит лампа, правда фитиль истлел давно.
Отыскать в своей сумке масло не трудно, кусок рукава от рубахи льняной оторвать, фитиль скрутить, тоже не сложно. Но вот, в полной темноте фитиль этот в лампу заправит, постараться пришлось. А тут ещё шорохи снаружи подозрительные. Ну, с трудом, да справилась девка, правда пальцы изрезала о край фитильника. Масло без труда залить смогла. А вот с кремнем повозиться пришлось. Отсырел. Раз двадцать чиркнуть пришлось, прежде чем первая искра появилась.
Как фитиль разгорелся, вроде как шорох внутри раздался. Вроде кто-то прятаться начал.
- Есть тут кто? – спросила Горазда, пока глаза к свету привыкали. Но не ответил никто. Осмотрелась. Обычная горница, коих на каждом хуторе встречается. Лавки вдоль стен, стол. Полки по стенам. Только вот в другие горницы не пустые проёмы, а дверьми дубовыми закрыты наглухо.
Горница просторная была. У дальней стены лестница наверх, посередине печка, по сторонам четыре двери дубовые. Окна ставнями наглухо закрыты и изнутри гвоздями заколочены. Войти нельзя, и выйти тоже. Нет никого, да только чувство, что следят.
В двери потыкалась, все заперты плотно. Наверх бы поднялась, да лестница выше пролётом обломана. С больной ногой, с лампой в руке не перебраться. Решила тогда девка на лавке прилечь, да утра дождаться. Утро вечера мудренее.
И лишь глаза прикрыла, как шум раздался. Встрепенулась девка, а в горнице светло и людей полно. Двери распахнуты по сторонам. Везде свечи горят, едой вкусно пахнет. Девчушка маленькая с куклой тряпичной Горазду за руку дёргает.
- Ты кто? Что ты тут делаешь? – спрашивает девочка.
- Да я от тьмы спасаюсь, что на лес опустилась. – отвечает Горазда. – Как утро настанет, я и уйду.
- А утро не настанет. Маменька говорит, утра нам не дождаться. – захихикала девочка. – Вот, куклу мою хочешь? Только не навсегда. Можешь поиграть немного.
- Спасибо, не играю я в куклы. А где маменька твоя?
- В обеденной. Кушать пора. Пойдём. – взяла девочка Горазду за руку и в дверь, что по правую сторону от входа была, повела. А там стол большой накрыт, людей с десяток человек. Смотрят на гостью с интересом, за стол присесть предлагают.
Сидит Горазда, девочка рядом с ней присела. Да только взгляды присутствующих не добрые какие-то. А во главе стола женщина высокая сидит, глазами колючими смотрит.
- И откуда же ты к нам, гостья такая, явилась? – спрашивает женщина.
- Не местная я. – отвечает Горазда. – С востока пришла. По большим дорогам за две луны до восточной границы Чёрного леса добраться можно, если караваном.
- А в наших краях чего забыла?
- Да, как и все. Путешествовала. Хотелось мир посмотреть, своим мастерством поделиться с миром, да иного мастерства перенять. Там остановлюсь, тут погощу, а завтра ещё куда дорога приведёт. Где просто отдохну, а где на работу подрядиться можно. Так и добралась. А сейчас к тракту пробиваюсь, что на Княжество. Да вот заплутала в болотах ваших, а тут и ночь. Вы уж не серчайте, что я к вам в гости без приглашения. Да только во тьме там есть что-то.
- Твоя правда. Есть там что-то. Потому мы ставни и заколотили. Но, ты не бойся. Им сюда не ворваться. Стены крепкие, двери дубовые. Поужинай с нами, а там и решим, что делать с тобой.
Сильно проголодалась Горазда, а тут ещё и мясом тушёным пахнет так, что аж ум за разум заходит. Поставили перед ней тарелку и работница положила ей большой кусок мяса. Только вот мясо это человеческое. Рука по локоть отрезанная. С кистью, с пальцами.
Отскочила Горазда от стола, самой аж дурно стало. Смотрит на присутствующих, а те уплетают за обе щёки. Кто руку ест, кто ногу.
- Что же ты не кушаешь с нами? – спрашивает хозяйка. – Не хорошо это. Мы тебя за стол пустили, приютили, лучший кусок дали, а ты такое оскорбление нам выказываешь. А ну, схватите её.
Кинулись присутствующие к девке, да только руки протянули, как стало ей невмоготу. Голова закружилось, в животе боль. Начало её полоскать тем не многим, что утром ещё съела, от того и проснулась.
Сидит на лавке, рядом лампа тускло светит. Сердце бьётся так, что вот-вот из груди сбежит. И нет вокруг никого, а голос хозяйки дома как в голову впился, так и звучит, вроде всё ещё тут она. Да и на улице опять возня началась. Скребут руки когтистые в дверь дубовую, перешёптываются.
Полезла Горазда в сумку свою, монету серебряную достала. Да только подумала и обратно спрятала. Рёбра болят, нога опухла, голова кружится. Даже если деда мёртвого вызвать сможет, обратно отправить сил не хватит. Утащит старик с собой её, а Горазде умертвляться пока не хотелось. Да тут ещё и под лестницей кто-то прячется, вроде боится. Что-то там треснуло, что-то хрустнуло.
Взяла девка лампу, фитиль посильнее выкрутила, чтоб света больше было. Подкралась к лестнице, глядь, а там мужик глаза щурит. Да только не целый мужик. Ног у него нет, руки не хватает. Культи верёвками перетянуты.
- Ты, ты живая? – испуганным голосом спрашивает мужик.
- Я пока живая. А ты? – интересуется Горазда.
- И я пока. Но, недолго мне осталось. Ещё раз засну, может два, и не проснусь. А тебе я, погляжу, повезло. Проснулась целой.
- Что тут случилось? Кто тебя так? – спрашивает Горазда, а сама флягу из сумки своей достала и мужику выпить дала. Тот отпил жадно, закашлялся.
- Хозяева меня. Ты сюда через стену попала? И я также.
- Ну да, заблудилась я, а тут тьма на землю опустилась.
- Значит, тебе просто не повезло. Я же, по глупости своей. Я сюда сам пришёл.
- Зачем же ты сюда пришёл? Дело какое было? – удивилась Горазда.
- Дело. Серебра хотел.
- Ты вор?
- Да какой я вор. Лесовал обычный. Узнал, что тут хутор богатый был. – мужик закашлялся и харкнул кровью. – Только, говорили, что хутор это проклят. Да не верил я в проклятья. С роду ничего такого не встречал в жизни. А теперь, поплатился. Не выбраться мне отсель.
- Так, неужто серебро так хотелось, что в такую топь полез?
- Хотелось. Фроня, возлюбленная моя, замуж соглашалась за меня пойти, если принесу я серебра столько, чтоб на всю жизнь хватило. Иначе грозилась выйти за Кудлатого. Вот и хотел забрать я тут всё, что было графиней накоплено.
- Графиней? Неужто графы в этих местах ещё встречаются?
- Не встречаются. Давно уж не встречаются. Хутору этому уже годов столько, что болото вокруг него моложе будет. Давно тут обосновались люди, прятались от мира. Земли тут хорошие были. А вокруг лес густой, непроходимый. Вот тут и устроила себе графиня одна место. Силой хутор этот отобрала у бывшего владельца. Хотела земли эти под себя подмять и выстроить тут свои порядки. Вся семья её тут была и слуг почти сотня. Да ты всех их видела, коль засыпала. Женщина злая во главе стола. То графиня та и есть.
- И что же? Видать, не вышла задумка её?
Откашлявшись кровью мужик улыбнулся. – Догадливая ты. Графиня себя считала такой важной, такой сильной, что плевать ей было на те дела, что местные твердили. Да и местных она за люд равный себе не считала. Кого работать заставляла, а кого и вовсе на дереве вздёрнуть могла приказать. И случилось так, что парня одного стража её убила. Да и за что? За зайца. Зайца он изловил, а им отдать отказался. Да только парень этот был внуком ведьмы старой, что в болотах жила. Ведьма и осерчала.
- Прокляла? Извела? – тихо спросила Горазда.
- Да если бы. – мужик сделал глоток из фляги и закашлялся. – В одно утро по всей округе местные как исчезли. Бросили свои хаты, оставили землянки и разбежались, кто куда. А два дня после дожди начались. Да такие сильные, что болото сюда пришло. Размыло землю, залило всё вокруг. Только остров этот и остался. Графиня твердила своим, что остров этот неприкасаемый для силы гнилой, потому как власть графини столь велика, что даже сила гнилая не осмелится посягнуть на имущество её. Да только не знала графиня, что ведьма старая не просто мести хотела. Хотела она мучений обидчикам нанести. Чтоб сами молили о смерти. Явилась она однажды к воротам и стала грозить. Коль графиня не отдаст ей тех, кто в смерти внука её повинен, горе будет всем, кто за стеной прячется. И горя того будет больше, будет оно страшнее, чем виновных ожидает. Но графиня фыркнула и приказала стражникам бабку гнать. Но, как только те за ворота ступили, провалились в болото по пояс. Под кожу им пиявки и гады разные набились и стали те стражники чудовищами болотными. Не живы и не мертвы. Лезут обратно за стену. Люди отбиваться от них начали, отбились на силу, но и среди живых полегло много. И каждый мёртвый тварью обращаться начал. Приказала графиня тогда всех мёртвых за стену бросать, а ворота замуровать. Всё твердила, что помощь явится, что придут за ними, как поймут, что вестей нет. Только не пришёл никто.
- Так все и умерли тут, получается? Мёртвые они? – уточнила Горазда.
- Мёртвые. А может и не мёртвые. Ждали сколько и могли. За стену выходить нельзя. Кто выйдет, и шага ступить не мог. А в стенах хоть и безопасно, но еда начала кончатся. А тут почти сотня человек расположилась. Кто в доме жил, а кто на дворе. И только замечать начали простолюды, что пропадают близкие их по одному. Спать лягут, а утром просыпаются, нет человека. И выяснили простолюды, что графиня приказывала по одному утаскивать кого проще и на мясо забивать. Тем мясом и семью свою кормила, и тех, кто за неё был. Волнения начались. Тогда хозяйка приказала усмирить толпу охранникам своим. Те половину народу и перебили, так на дворе и оставили. Двери в дом заперли наглухо, а тех, кто снаружи живым остался, на голодную смерть обрекли. Кто-то пробовал болотами бежать, но далеко уйти не смог. И молили, и угрожали умирающие от голода, а в дом попасть так и не смогли. Пытались поджечь дом, да из-за дождей непрекращающихся даже маслом стены поливай, огнём не зайдутся.
Поговаривают, долго это длилось. И к тому времени, как последний на дворе к Кондратию отправился, графиня сама умом тронулась. Отравила всех домочадцев и сама отравилась. Наверное, так хотела участи страшной избежать, что ведьма болотная ей уготовила. Да только сама себя в ловушку и загнала. Сама себя и весь хутор этот прокляла. Вроде мертвы все, да не совсем. Продолжают они жить где-то между мирами, да как прежде людей на мясо резать. Стоит только заснуть, как оказываешься по ту сторону, а там они и поджидают. – мужик закашлялся и захаркал кровью.
- Так значит, до утра не спать надо, и выбираться. – Горазда в голове попыталась сообразить, как быстро настанет рассвет.
- А не будет тут нам утра. Как только ты за забор ступила, ты на эту проклятую землю попала. Тут солнце не всходит. Вместо утра тут закат сразу. Времени едва хватает до стены добежать. А потом тьма. А во тьме те, кого хозяйка на дворе умирать бросила. Через стену бы перебраться, хоть там может и день. Но не успеть. Просто так не вскарабкаться, а времени мало. Я пытался дважды и дважды обратно к дому бежал. Еле ноги унёс. – мужик глянул на свои культи и засмеялся. – Унёс, да графине к столу их принёс. Подавиться ей моими ногами.
- Так что же делать нам?
- Мне умирать. Таким обрубком я через болота не пройду. А ты, можешь попробовать выбраться. Только тщетно это всё. Зря только силы потратишь. Ну, чтобы перед смертью не сожалеть про упущенные шансы, попробуй. Да и, когда поймёшь, что надежды больше нет, оно и помирать как то спокойнее.
- Силы. Да уж. Были бы силы, мне бы совет дал один, прилипший ко мне на всю жизнь. Или была бы баня топлена, другого приманить бы смогла, кто помог бы. – ответила Горазда. – Вот что, ты спать не думай. Я попробую по дому побродить, может и найду чего, что нам поможет.
За закрытыми дверьми
Ломая топор, Горазда всё же смогла отыскать слабое место в дверях, что вели в обеденную из её сна. С громким треском удалось выбить одну створку.
- Ну, что там? – отозвался из-под лестницы мужик.
- Открыла. Попробую пробраться. – отозвалась девка и протиснулась через проём.
Как и в её сне, тут стоял большой стол, а за ним сидели уже давно истлевшие мертвецы. На столе, заросшая слоем пыли, стояла посуда, на стенах висело то, что когда-то давно было картинами. Осмотревшись, Горазда не нашла скелета маленькой девочки.
Выбравшись обратно она вернулась к мужику. Тот лежал на полу и тихо постанывал.
- Нашла что-то? – спросил он, едва завидев огонь лампы.
- Только мертвые. Там нет тела младшей дочки.
- Про младшую ничего не знаю. Может, она в другой комнате умерла, или наверху. Во снах я её не встречал. Да и у графини вроде одна только дочка была, взрослая уже. Не знаю, может люди не всё говорят.
- Хорошо. Не вздумай спать. Держись. Я поищу ещё.
Вторая комната оказалась пустой. Всё что там было, это старые кровати вдоль стены. За третьей дверью была комната с верстаком и крюками над ним. Казалось, что запах крови витал в воздухе спустя столько лет. В углу горкой были сбросаны кости людей. За последней дверью была кладовая. Пыльные тюки, сложенные на полках одежда и простыни так и не дождались того, что бы ими воспользовались. На счастье девки тут нашёлся большой горшок с маслом и несколько ламп. Пришлось повозиться, но зато в доме стало светло.
Расставляя лампы Горазда забыла про мужика. Вспомнила она о нём, когда тот завопил истошно. Кинувшись под лестницу девка на мгновение застыла. Её спутник по несчастью лежал в луже крови. Оставшаяся рука пропала.
- Уснул я. Уснул. Ты уж прости меня. Видать, скоро тебе одной тут остаться придётся. – бормотал мужик, пока Горазда перетягивала ему культю, останавливая кровь.
- Молчи. Не говори глупостей. Живой ты ещё. А значит не всё потеряно.
- Странная ты. Время и силы тратишь на то, что бы с умирающим возиться, а могла бы спасение поискать.
- Ты же сам сказал, что спасения нет. Чего теперь переубеждать начал?
- Может и нет, а может и есть. Девчушка малая. Встретил я её. Сказала, что скажет тебе чего-то. Прошептала мне на ухо, когда графиня мне руку резала. Вот только надо тебе к ней пробраться, чтоб графиня не узнала. Вот что, нам уснуть надо. Разом уснуть. Я сколько смогу, графиню отвлеку, а ты с девчушкой поболтай. Только перед тем, как на той стороне окажемся, пообещай мне одно.
- Что пообещать? – удивилась Горазда.
- Если выбраться сможешь, доберись до деревни, что у красных прудов. Не ошибёшься, место приметное, всякий укажет. Найди возлюбленную мою, Фроню. Передай ей…. – мужик закашлялся и стал захлёбываться кровью.
- Передам. Всё передам.
- Да, дай договорить. Передай ей, что она курица безголовая, которой только богатство и нужно. Скажи ей, что из-за прихоти её я обрубком таким помер. Но, не жалею. Лучше так жизнь окончить, чем с курицей безголовой жить до старости.
- Передам. Слово в слово передам. Только скажи, как звать тебя.
- Климом отец нарёк.
- Хорошо, Клим. Обещаю. Если живой останусь, передам послание твоё.
Горазда легла рядом с мужиком и почувствовала, как сон начинает её одолевать. Мужик что-то шептал, но очень быстро замолчал и прерывисто засопел. Под этот звук девка провалилась в сон следом за ним.
- Эй, не трогайте меня. Оставьте мне хотя бы мою голову. Я могу вам пригодиться! – послышался крик мужика.
Горазда открыла глаза. Она лежала под лестницей, в горнице было светло. Осторожно выглянув из своего укрытия она осмотрелась.
В обеденной по прежнему люди сидели за столом, а из комнаты, где был верстак с крюками, доносились крики мужика и голос графини.
- Чем же ты пригодишься? – насмехалась графиня. – Ну, почки, сердце, печень. А больше в тебе полезного ничего и не осталось.
- Знаю я, как вам освободиться. Как спастись! – кричал мужик.
- Спастись? Мы в безопасности тут. Нам немного подождать надо, немного продержаться, и помощь придёт. А вот мясо твоё нам поможет помощи дождаться. Ты бы не кричал. Тебе такую честь оказываем.
- Не придёт помощь. Вы тут в ловушке.
- Не глупи. Что ты понимаешь, басота? – надменно твердила графиня. После послушался удар топора и что-то упало на пол.
- Эй. – послышался шёпот. – Поднимись по лестнице, пока матушка занята.
Горазда осторожно начала подниматься по ступенькам наверх, туда, где стояла маленькая девочка с тряпичной куклой в руках. Девочка манила её за собой в комнату.
- Я должна тебе сказать что-то важное. – шептала девочка.
- Так скажи, скажи быстрее. У меня мало времени.
- Я должна сказать. Но другая я. – девочка шмыгнула в одну из дверей. Горазда последовала за ней.
За дверью была опочивальня. На пыльной кровати, покрытой паутиной лежало тело девушки в белом платье. Девочка, с тряпичной куклой в руках, стояла рядом. Но, только вроде и не девочка это была, а девушка. Не меньше семнадцати лет ей было. Одета она была в то самое белое платье.
- Это моя комната. Я тут заперта и тут могу только быть собой. Маменька сюда не входит.
- Зачем мы тут?
- Кукла моя. В ней я и прячусь от маменьки. А всё потому, что испугалась с жизнью своей расстаться. Из-за меня всё это, что тут есть.
- Из-за тебя? – удивилась Горазда. – Матушка твоя людей на стол режет.
- Это так. Потому и не выдержала я. Добавила грибов бледных в похлёбку и всех отравила.
- Ты отравила?
- Я. Не хотела я, что бы зло тут такое творилось. Только ещё большее зло сделала. Уж сколько времени прошло, а матушка всё лютует. Да и не матушка это моя уже вовсе. Нет их тут. Это всё я, всё память о них, о семье. Я их образы держу тут и не даю им уйти. Всё потому, что сама я тут осталась. Упокоить меня надо. Если сможешь упокоить меня, освобожусь я, закончится всё. Только вот, куклу мою забери. Вынеси за стену. Хорошая она, оберег. Мне её парень подарил, из местных он. Бабка его ведьмой была тут. Пожениться мы хотели, да маменька против была. Приказала его убить. Забери куклу, да своей дочке передай. Пусть её оберегает, как меня оберегала.
- Путаешь ты что-то. Нет дочки у меня. – удивилась Горазда.
- На этом свете нет, но скоро родится. Дочка у тебя, в тебе уже сердечко её бьётся. Она тебя от маменьки и спасла при первой встречи. Упокой меня и куклу возьми. С куклой этой ты через хутор пройдёшь и болото минуешь. Куклу эту ведьма болотная сделала. Самой ведьмы нет давно, частичка силы её сохранилась. А теперь спеши. Времени у тебя мало. – девушка обратилась в мертвячиху и кинулась на Горазду протянув когтистые пальцы. Та отпрянула назад и проснулась.
В луже крови лежало то, что недавно было мужиком. Трудно было понять, чего тут осталось. Рёбра с остатками кожи, требуха. Больше ничего.
- Наверх. Надо подняться наверх. – прошептала горазда. Вспомнив про верёвку, что висела на гвозде у двери, девка быстро проверила её на прочность. Верёвка была старая, но могла выдержать. Закинув петлю на обломанный столбик, свободный конец Горазда привязала к лампе, что оставила на полу. Очень осторожно она начала взбираться вверх, с каждым движением прислушиваясь, как старая верёвка трещит и расплетается. Стоит только резко дёрнуть, и лететь девке вниз.
Выбравшись наверх и подняв лампу, девка начала её зажигать.
- Остановите её! – послышался голос графини. – Не пускайте её!
Дверь распахнулась и из темноты в горницу потянулись чёрные тени. Они опрокидывали расставленные лампы, погружая дом во тьму.
Времени было мало. Тени карабкались по стенам, забираясь на второй этаж. Руки тянулись к Горазде, хватали её за одежду, за волосы, за опухшую лодыжку.
До заветной двери было недалеко, но путь казался бесконечным. Сам дом препятствовал задуманному. Половицы под ногами проваливались, с потолка падали доски. Всё трещало и скрипело. Ещё и дверь вросла в косяк и не подавалась.
Отбиваясь от теней лампой, Горазда подцепила дверь топориком. Тот звякнул, отломился, но дверь сдвинулась с места. Теряя силы девка приоткрыла её настолько, что бы протиснутся, и с трудом смогла закрыть.
На кровати лежала мертвечиха в белом платье. Её сухие пальцы крепко сжимали тряпичную куколку, что была на вид совсем новой. Вроде сделали её только вчера.
Горазда только успела потянуться к кукле, как дверь распахнулась и в комнату влетела графиня.
- Не смей, тварь безродная! Кто тебе позволил? – закричала она.
- Да пошла ты, захухря расщеколда. – озлобленно отозвалась Горазда. Вырвав куклу из рук мертвечихи, она опрокинула на неё лампу.
Высушенное тело вспыхнуло как угольная пыль. Пламя охватило старую кровать, а затем и всю комнату. Графиня взвыла и, бросившись на Горазду, вытолкнула её через окно, выбив старые ставни.
- Вот и всё. Не судьба мне жить. Падаю. Да ещё и спиной вниз. – думала Горазда, наблюдая, как Графиня, схватившая ей за грудки растворяется в темноте подобно водяному пару. Закрыв глаза девка ждала неминуемого удара о землю, но только упала в грязную воду. То была яма, которая раньше предназначалась для отхожего места.
Грязная и израненная, девка выбралась из грязной воды, упала на спину и только тогда поняла, что до сих пор сжимает куклу в руках. Из раскрытого окна вырывались языки пламени, а на востоке поднималось солнце. Горазда провалилась в сон.
Когда она проснулась, вокруг не было ничего. Лишь развалины старой каменной стены напоминали о том, что когда-то на острове среди болот был хутор. Всё было так, будто много лет прошло с тех пор, как тут был дом, а вокруг него дровник, баня, хлев.
Солнце было высоко. Сжимая тряпичную куклу в руках, девка пошла по тропе, которая вела через болото, так, вроде была тут всегда.
Курица безголовая
На селе был праздник. Первая красавиц своё восемнадцатилетние отмечала. По этому поводу не зазорно и кабанчиков порезать, лучшую брагу выкатить, да фрукты медовые из погреба вынуть. Сидит Фронька на качелях, рядом подружки, а парни их раскачивают, как барынь знатных. Махнёт Фронька рукой, ей чарку поднесут. Хмыкнет, что холодно, её платком пуховым укроют.
- Что-то не все сегодня? – говорит одна из подружек.
- Видать стыдно им, что подарков достойных красоты моей не нашли. – заливаясь смехом отвечает Фроня. – Ну и пусть стыдятся. На кой мне мужики, что не способны маленькие желания мои исполнить? Пусть с юродливыми и живут, которым главное чтоб угол был и дети сыты. А я большего достойна.
- Ну, Клим то вроде обещался тебя серебром осыпать. Он слово держит. – засмеялась подружка. – Где он только? Может уже и спешит?
- Да кто его знает. Успеет до заката, выйду за него. А не успеет, я ему ещё прихоть придумаю.
- Так ведь и сгубить парня не долго. – подружка продолжала смеяться.
- А мне то что? Мало парней у нас? Их вон сколько. А нас, девок, мало. А красивых ещё меньше. Пусть добиваются.
- Клим просил послание тебе передать. – послышался голос. Фроня и подруги обернулись и увидали девку в грязной мужской одежде. За поясом у неё висел обломанный топорик. Сама она была изрядно потрёпана. Вся в ссадинах, порезах. На лицо свисала седая прядь. Она едва ступала на перемотанную тряпками ногу, опираясь на жердь.
- А ты кто? Баба его новая? Только таких и достоин. – фыркнула Фроня.
- Красивая ты, как он и говорил. И безмозглая, как он и говорил. – улыбнулась Горазда. – Не баба я его. Так, случайно познакомились. Просил он тебе передать, что ты курица безголовая, которой только богатство и нужно. Из-за прихоти твоей обрубком стал, ног и рук лишившись.
- Да? Ну, так и ты ему передай, что мне такой и подавно не нужен. Зачем мне обрубок? – гордо фыркнула красавица.
- Передать не смогу. Помер он. – ответила Горазда. Её слова заставили подруг Фрони поменяться в лице. – Но, просил ещё сказать, что не жалеет. Лучше так жизнь окончить, чем с курицей безголовой жить.
- Это всё? – горделиво спросила красавица.
- На словах всё. Подарочек ещё тебе передал. – Горазда полезла к себе в сумку и в дальнем кармашке нащупала заветные монеты. Выбрав одну, она бросила её Фроне.
Большая чеканная монета из серебра была не этих мест. У девки заблестели глаза. На такую монету много чего купить можно. На всю жизнь не хватит, но приданое неплохое.
- Значит, нашёл он всё-таки серебро! – с улыбкой произнесла красавица и взглянула в след уходящей Горазде.
- Ну да, нашёл. – шептала себе под нос Горазда. – Теперь тебе дедушка жизнь подпортит. Вреда не принесёт, но в мокрой постели просыпаться будешь долго.