После поселка Аличур «типичный Памир» уже заканчивался. Это был последний поселок, где живут киргизы, потому что дальше начиналась земли памирских народов. Заканчивались также высокогорные холодные пустыни и луга, на которых паслись яки, теперь начинались ущелья, и дорога шла вниз к теплу и зелени.
Здесь случилось самое неприятное: мы очень сильно отравились дыней, поэтому наши планы были немного изменены. Сейчас я об этом жалею, и считаю, что нужно было отлежаться в Аличуре, а потом продолжить; но мы решили не идти к озерам Булункуль и Яшилькуль, а также по дороге через Ишкакшим (тем более, нас пугали тем, что в том районе сейчас неспокойно, и безопасно ночевать лишь в поселках, в гостевых домах; но, так как мы шли пешком, у нас не было возможности передвигаться от поселка к поселку, поэтому мы рисковали). Решено было поймать машину, и доехать до Хорога, к сожалению, пропустив много интересных и красивых мест. С другой стороны, сейчас, когда я здоров, все кажется таким крутым, но, как помнится, я лежал около дороги в аличурской пустыни, засыпая, и не мог подняться на ноги из-за боли и недостатка сил.
Итак, поймав машину, к вечеру мы доехали до Хорога. Выйдя из машины, мы сразу поняли, что хотим подольше остаться в этом прекрасном месте. После долгих дней в горах, пустынях и небольших кишлаках, теплый зеленый город с наличием электричества сводил нас с ума, и мы ходили по нему на адреналине. Вообще, стоит сказать, что после похода по суровому Памиру даже простое зеленое дерево начинает вызывать радость. Не говоря уже об изобилии еды, по которому мы так начали скучать на Памире.
Остановиться было решено в отеле «Сарез», довольно необычном здании, которое находится около горы, и эта гора заменяет зданию четвертую стену, то есть, находясь внутри, было видно, что вместо одной из стен здания были неотесанные камни этой горы. Если выйти из отеля и попробовать подняться на эту гору, то оттуда будет открывать потрясающий вид на город.
Сам город находится по обеим сторонам реки Гунт, и представляет из себя некий зеленый оазис, который находится между высокими горами со снежными вершинами. Через реку протянуто большое количество подвесных мостов, многие из которых являются чисто пешеходными. Сама река довольно широкая, а течение в ней очень быстрое, из-за чего купаться в ней смертельно опасно. В любом случае, из-за ледяной воды в реке желание купаться исчезает очень быстро. Река прямо в самом городе впадает в другую реку – Пяндж (хотя Пяндж намного менее полноводен, чем Гунт), а Пяндж уже несет свои воды к Аральскому морю (точнее, когда-то нес). За Пянджем уже находится территория Афганистана, а сам город является пограничным. Около города находится мост через Пяндж, по которому можно попасть в Афганистан. Кроме того, по субботам граница открывается, и афганские торговцы проходят по мосту, открывая на границе так называемый афганский базар.
Мы гуляли по городу как раз в субботу, но попасть в Афганистан и даже побывать на базаре, нам не удалось из-за того, что недалеко отсюда, в афганском Ишкашиме, происходили военные действия, поэтому все пограничные пункты были закрыты.
Вообще, город нам очень понравился: он спокойный, умиротворенный, красивый, с замечательными и гостеприимными людьми. В глаза бросается огромное количество портретов президента Таджикистана и плакаты с его цитатами. Так будет во всем Таджикистане. В городе можно посмотреть центральный парк с памятником первого правителя таджикского народа – Исмаила Сомони и ботанический сад.
Отлежавшись после отравления, покушав фрукты и мороженое, окунувшись в пограничный Пяндж, мы покинули Хорог и отправились дальше по дороге в Душанбе. Пяндж будет сопровождать нас еще 300 км, так как все это время дорога будет идти по ущелью реки вдоль границы. Но если здесь долина Пянджа довольно широкая, да и сама река широкая, то после центра Рушанского района ущелье резко сужается, а сама река становится более узкой, бурной и порожистой, а расстояние до Афганистана сокращается, и порой достигает всего 20 метров. Но, нужно быть самоубийцей, чтобы попытаться пересечь границу, через такую мощную реку.
Если в восточном Памире (в Мургабском районе) проживали киргизы, то здесь, в западной его части, проживают памирские народы: шугнанцы, ишкашимцы, рушанцы и т.д. У каждого народа есть свой район внутри Бадахшанской области (мы прошли Шугнанский и Рушанский, а дальше уже поехали на машине), а также свой язык. Причем один памирский народ может совершенно не поминать язык другого памирского народа. Поэтому, как языки межнационального общения, здесь используются таджикский и шугнанский. Русский здесь тоже довольно популярен, его тут знают намного лучше, чем таджики уже в основной части Таджикистана.
Вообще памирцы – совсем другой народ, чем таджики. Они очень не любят, когда их называют таджиками, да и многие из памирцев даже недолюбливают таджиков. Впрочем, многие таджики тоже не любят памирцев. Если говорить о внешности, то памирцы имеют более светлую кожу, чем таджики, и похожи скорее на кавказцев. Удивительно, но дети памирцев часто имеют рыжие или светлые волосы. Это очень необычно для данных краев, а таджики даже говорят, что памирские дети похожи на русских (хотя это не совсем так).
В долине Пянджа я столкнулся с безграничной гостеприимностью памирцев. Совершенно каждый человек, мужчина и женщина, ребенок и старик, пытался нам хоть чем-то угодить и помочь: едой, водой, ночлегом, транспортом. Многие из них видели русских впервые с 1989 года; многие не говорили по-русски много-много лет, и были рады вспомнить язык. В одном из магазинов, где я покупал лепешку, с меня не стали брать деньги, а напротив, даже пригласили к столу и накормили пловом. В одном из гостевых домов с меня отказались брать полную стоимость за ночь и еду, сказав, что с русских им стыдно брать такие деньги.
Вообще, Россию и русских здесь любят особенно. Советские времена, вспоминают с улыбкой на лице; многим бы очень хотелось, чтобы страна снова стала единой, ведь сейчас у них появилось очень много проблем, главная из которых – бедность. Многие старики здесь любили рассказывать о своей истории, о том, что в 19 веке Россия и Британия провели границу по реке Пяндж, из-за этого единые народы раскололись напополам, часть оказалась в Российской империи, а часть в буферном Афганистане. До сих пор, у многих памирцев, живущих в Таджикистане, есть родственные связи в Афганистане. Многие старики просили меня передать людям, живущим в России о том, чтобы мы не забывали, что есть такой памирский народ, который любит нас, и благодарен за то, что мы (русские) для них сделали.
Каждый памирец, с которым я разговаривал там, был хоть раз в России: он либо работал здесь, либо служил в армии в советские времена. В каждой семье есть кто-то, кто сейчас живет в России. В одном кишлаке между Дехом и Вознаводом (вроде бы так), я встретил девушку, которая жила и работала в соседнем от меня доме в Москве. Кстати, так как ущелье там было совсем узкое, и не было места, чтобы где-то поставить палатку, она разрешила мне лечь на улице на том месте, где обычно сидят и едят (она приглашала внутрь, но я отказался, уж очень хотелось поспать на улице). Это было замечательное место! Оно очень запомнилось мне.
А еще в Рушане меня угостили памирским шир-чаем. Я слышал о таком, но никогда не пробовал его. Это чай, в который наливают молоко, кладут сливочное масло, чтобы он был пожирнее, кладут сахар, соль, черный перец, и крошат лепешку. Вкус довольно необычный, хоть и много его не съешь (или не выпьешь, не знаю, как правильно). Тем не менее, мне бы хотелось попробовать приготовить его самому дома.
Итак, при подходе к центру Рушанского района, при переходе моста через реку Бартанг (она же – река Мургаб, через которую мы проходили в Мургабе, только в её верхнем течении), мы пересекли отметку в 2000метров над уровнем моря, а значит, стало уже совсем низко, относительного того, где мы были ранее. Кстати отсюда, вдоль реки Бартанг идет дорога к знаменитому Сарезскому озеру – запруде, которая образовалась на реке Бартанг в 1911 году в результате горного обвала, вызванного землетрясением. Оно знаменито не только своей красотой и интересным происхождением, но и тем, что в результате возможного прорыва дамбы (а, по словам ученым, оно может вскоре произойти), миллиарды тон воды хлынут вниз по течению реки Бартанг, а затем Пянджа и Амударьи, снося все города и села на своем пути. Об этой проблеме тут многие говорят. Мы планировали пойти на Сарез со стороны Мургаба, но немного уставшие от скудного питания и холода, решили идти дальше по дороге к теплу, а потом и вообще отравились.
Как я уже писал, после центра Рушанского района, пейзажи меняются: долина Пянджа становится очень узкой, и горы подходят вплотную к реке так, что в некоторых местах дорога даже вырубалась в скалах, а в некоторых местах использовались овринги – карнизы над пропастью, по которым проходит дорога из-за неимения иных способов её проложения. Сама река тоже сужается в несколько раз, и из спокойной и широкой превращается в бурную и узкую. Вода, попадая на различные пороги, создает очень сильный грохот. Здесь отлично просматривается жизнь на другом берегу реки: было видно, как люди передвигаются на ишаках или горных мотоциклах по тропам, как они обрабатывают свои крошечные клочки земли, и так далее. Нам говорили, что раньше часто можно было увидеть военные машины, и людей с автоматами. В то время, талибы беспрепятственно попадали в приграничные с Таджикистаном территории, иногда даже пересекали реку и воровали памирских девушек. Но потом, многие районы афганского Памира очистили от талибов, а само таджикское государство стало более сильным, и сейчас пограничники стреляют на поражение в любого, кто попытается незаконно пересечь границу. Тем более, религия памирцев, и тех, кто живет в Таджикистане, и тех, кто живет в Афганистане – исмаилизм. Это одно из течений ислама, которое довольно сильно отличается от суннизма. Эта разница заметна во много: памирские девушки не носят платки, памирцы не строят мечетей, не соблюдают пост в месяц Рамадан (а мы были в Таджикистане в как раз этот месяц), и без проблем принимают алкоголь. Понятное дело, что идеи талибов чужды такому народу, и талибы не прижились на Памире.
Жизнь на другой стороне реки очень бедна, и об этом нам часто говорили местные жители. Там нет привозных продуктов и товаров, как на таджикской стороне, поэтому люди почти полностью живут на натуральном хозяйстве. Дорогу вдоль реки там только строят (мы сами видели этот процесс). Раньше её не было, а до многих сел её так и нет. Это значит, что люди из отдаленных сел лишены медицинских услуг, поэтому смертность там очень высокая. Электричества там тоже нет, и мы тоже видели, как столбы там только ставили.
На границе Рушанского и Ванчского района, когда днем стало уже совсем жарко и пыльно, было решено ехать дальше на транспорте. Здесь мы в полной мере ощутили, что такое памирские дороги. Памирский тракт, был построен в советское время, и большая его часть ни разу не ремонтировалась. Суровые погодные условия и горные обвалы делают свое дело. Сейчас далеко не на каждой машине можно здесь проехать, чтобы, при этом, машина не развалилась к концу поездки. Лишь незадолго до Куляба появляется нормальный асфальт, который идет уже до столицы.
Климат становился все жарче. Если в Хороге ягоды и фрукты только поспевали (это была середина июня), в дороге мы уже могли купить дешевые вкусные абрикосы (20 российских рублей за ведро), а в равнинной части Таджикистана уже собирали урожай в полях.
Куляб мы проехали быстро, и на первый взгляд он показался нам довольно серым бедным городом. Потом проезжали знаменитое Нурекское водохранилище на реке Вахш, и одноименной большой электростанцией. Проезжали многокилометровые горные тоннели, построенные китайцами. И в конце концов доехали до последнего пункта нашего путешествия – Душанбе.
Душанбе – очень противоречивый город. С одной стороны, так как здесь проживают уже не памирцы, а таджики, да и это, все-таки, город, а не деревня, здесь иное отношение к туристам: я, кончено, встретил гостеприимных людей, но их очень мало. Люди здесь живут уже своей жизнью, как и в любом большом городе, и помочь другому хотят уже далеко не все. Если в селах к гостю будут относиться лучше, чем к себе, то здесь, напротив, могут и обмануть и использовать.
Еще из минусов, было то, что здесь сложнее найти дешевую домашнюю еду. Если вдоль тракта можно было довольно часто встретить дешевые столовые, где памирские или киргизское хозяйки вкусно готовили национальные блюда, то здесь были либо палатки с чебуреками, либо фаст-фуд, либо дорогие кафе. Хотя, возможно, это все связано с постом, ведь здесь многие его соблюдали, поэтому еда на улице была не так актуальна в это время. Еще мне не понравился отель, в котором я жил. Он был самый дорогой на протяжении всей поездки, и самый плохой из всех, в которых я когда-либо был. И дело не в бедности страны, а, опять же, в отношении людей.
Но в целом, Душанбе – довольно красивый город, где пересекается советское, восточное и современное. Очень понравился центр города: зеленые аллеи, в тени которых можно укрыться от дневной жары, парки, в которых находятся главные достопримечательности – самый большой флаг в мире, и огромный памятник Исмаила Сомони; а также проспект Рудаки – красивая и современная улица, по которой было приятно погулять.
Так закончилось наше трехнедельное путешествие по Памиру. Сказать, что оно понравилось и запомнилось – не сказать ничего. В эти три недели мы жили совсем другой жизнью, как будто из какого-то фильма. После похода я находился в шоке, до конца не осознавая, что это было со мной. Космические пейзажи на огромной высоте в центре Евразии, замечательные и добрейшие жители заставили меня влюбиться в эти края. Теперь мне хочется возвращаться туда снова и снова, потому что, по возвращении домой я начал скучать по горам и по людям, которых мы встретили на своем пути.
После такого начинаешь по-другому относиться и к своей жизни. На контрасте становятся понятны все плюсы и минусы своего образа жизни. В первую очередь, становишься благодарным за то изобилие, в котором ты живешь, и которого лишены многие люди на планете. Еще, по-другому начинаешь относиться к мигрантам из тех краев. Если кому-то из них необходима помощь, то возникает желание помочь, так же, как и они безвозмездно помогали нам, когда мы были у них на родине, хотя мы даже не просили их о помощи. А многим чертам их жизни нам даже необходимо поучиться, чтобы перенять их.
Из-за своеобразия и определенных трудностей, Памир – место отдыха далеко не для каждого. Но, я думаю, что у каждого в жизни когда-то наступает такой момент, когда хочется бросить все, и уехать в такое удивительное место.
