Надеюсь, это не было слишком серьезно, просто достаточно, чтобы держать вас в постели и чувствовать себя немного несчастным в течение трех или четырех дней: вы подхватили вирус гриппа, у вас была необычно сильная простуда или приступ тонзиллита.
Быть нездоровым, очевидно, далеко не желательно. Но все равно у вас были определенные компенсации. У вас была миска чечевичного супа – горячего и мягкого, вы чувствовали, как в вас просачивается его достойная доброта: успокаивающая и питательная. Кто-то принес вам чашку слабого чая, и этот маленький акт доброты действительно тронул вас. Хрустящий, мягкий ломтик сухого тоста, который обычно вы никогда не подумаете съесть, был очень привлекательным.
Пока вы плохо себя чувствовали, некоторые темы вашей жизни отошли на второй план. Казалось, не так уж важно, что происходит на работе. У вас не было сил, чтобы переживать из-за мелочей, которые так часто раздражают вас. Вы сделали перерыв в просмотре новостей. Вы не чувствовали себя обязанными отвечать на сообщения и электронные письма. Вы чувствовали себя странно спокойным. И это спокойствие сохраняется, когда вы начинаете чувствовать себя лучше.
Вы хорошо спали прошлой ночью. Ваше тело вновь функционально. Вещи, которые вы обычно даже не замечаете, являются источниками положительного удовольствия. Легко дышать-это интересно: как приятно чувствовать, как воздух проходит через околоносовые пазухи, как приятно глотать, не морщась. Вы можете сосредоточиться на затылке – там нет и следа пульсации, которая была вашим спутником в течение последних 48 часов. Ваши глаза полны энергии. Твой мозг оживает. Чувство голода действительно очень приятно. Сам по себе акт вставания (без ощущения головокружения или слабости) является удовольствием. Это довольно увлекательно, чтобы надеть надлежащую одежду и выйти на улицу, кажется, кратко, как удовольствие.
Возвращаясь в мир, мы заново знакомимся с вещами, которые раньше воспринимались как нечто само собой разумеющееся, но теперь кажутся захватывающими. Вы не пользовались ключом от дома уже несколько дней, и вы видите его заново как красиво замысловатую машину, которая с помощью процесса, который вы почти (но не совсем) понимаете, может маневрировать маленьким стальным язычком, который является единственным реальным барьером между вашей частной домашней цивилизацией и варварским миром, в его уютную маленькую щель. Вы поворачиваете ключ в замке то так, то эдак, просто ради удовольствия услышать решительный щелчок закрывающейся двери, чередующийся с глухим стуком открывающейся двери. Шнурок кажется удивительным: как странно, что мы привязываем себя к ботинкам маленькими кусочками бечевки и что наша культура имеет очень строгие представления о том, каким должен быть узел – теоретически вы могли бы связать концы вместе пятьдесят раз в большой шар, и это странно соблазнительно, чтобы дать ему ход. Человек возвращается в состояние ребенка, который только что овладел искусством застегивать молнию и для которого молнии все еще (что они всегда действительно были) чудесные маленькие кусочки портативной техники, щедро вшитые в одежду для развлечения.
Мы не обязаны буквально болеть, чтобы иметь эти удовольствия. Потенциально мы могли бы обнаружить их чисто упражнением воображения – но в основном мы должны ждать специального приглашения в течение нескольких дней, лежа в постели.