Мне было 22 года, когда по окончании пединститута мне дали первый класс из 45 учеников. Школа была единственной в микрорайоне и поэтому переполненной. Классы по численности превышали все нормы. Но выбора не было, зато получила распределение в городе.
Первый год на учительской стезе вспоминаю с содроганием. Особенно первый день. После торжественной линейки я вошла в класс, закрыла за собой дверь, оставив в коридоре толпу родителей, бабушек, дедушек. Они категорически не хотели расходиться, решив дожидаться своих деточек за дверью. В классе воцарилась тишина. На меня смотрели 45 пар любопытных глаз.
От волнения я ничего не видела и не слышала. В сознание меня привел чей-то тоненький голосок.
- А где учительница?
Они подумали, что я пионервожатая. Конечно, на фоне достопочтенных коллег я на учительницу никак не тянула.
- Я учительница, - произнесла я пересохшими губами, чуть ли не шепотом.
Потом взяла себя в руки, начала урок со знакомства. Дети, глядя на эту невысокую девочку, сидели тихо. Приободрившись, я приступила к своим рабочим обязанностям, поглядывая в конспект, чтоб ничего не пропустить. Всё шло по плану, но через двадцать минут два человека (соседи по парте) засобирались домой, укладывая свои вещи в портфель. Наверное, им показалось, что программа максимум выполнена: на линейке побывали, букет вручили, на уроке посидели - что ещё надо?
- Ну всё, мы пойдём, нас там за дверью мамы ждут. Некогда нам.
Класс зашумел, кто-то засмеялся, и несколько человек тоже засобирались.
- Хорошо, ребята. Я тоже ухожу, меня тоже мама ждёт. Я думала, вы пришли учиться, но, наверное, вы уже грамотные и школа вам не нужна. Вот что на доске написано, кто прочитает? - но таких оказалось немного.
- А может вы сразу напишите письмо маме? - таких вообще не нашлось.
Вопросы из меня посыпались один за другим о воздухе, о космосе, почему трава зеленая, что такое вода и что такое огонь, почему птицы летают и не падают и т. п.
- А, может, вы уже сразу работать пойдете?
Дети постояли, подумали о чём-то о своём, и расселись по местам.
Вот так шаг за шагом, методом проб и ошибок, мы вместе пошли по дороге знаний.
Почему-то запоминаются дети, с которыми работать было тяжело, которым не давалась учеба, или хулиганистые непоседы. Но самый трудный случай на первом году работы был у меня с учеником, который в семье слыл гением. У него были мама, папа и аж четыре бабушки, две из которых прабабушки, плюс парочка дедушек. Понятно, что в садик он не ходил. Любое его действие: будь то рисунок, поделка из пластилина, танец, прыжок на месте, “глубокая” мысль - всё вызывало восхищение и умиление у домочадцев. Ему внушили, что никто в мире не может с ним сравниться.
Но я об этом узнала не сразу. Любое мое замечание или правка в тетради вызывали у мальчика истерики и слёзы. Не раз срывался урок: приходилось успокаивать.
Я чувствовала себя монстром, который довел бедняжку до слез, но потом я поняла, что это такой у него прием манипуляции. Прибегали по очереди бабушки с его пластилиновыми “шедеврами” и тыкали мне, дескать растет талант, а я его не понимаю. Он такой умный, талантливый, ранимый. Забегая вперёд, скажу, что вырос он в бездельника, который не хотел ни учиться, ни работать.
Мои беседы с родителями о том, что надо оградить ребенка от излишней опеки, не приносили успеха. Родители пожимали плечами и не знали, что им делать.
Учительский труд очень тяжелый и порой неблагодарный. А сегодня в “ювенальное” время, когда у учителя все больше обязанностей и все меньше прав, а у школьника все больше прав и меньше обязанностей, очень мало желающих стать учителями.
Вспомнились строчки:
Меня учили многие - и добрые и строгие.
Я строгих не любил.
Меня учили многие, но выучили строгие.
И вышло, что в итоге я всех добрых позабыл.
И памятью представлены лишь строгие наставники -
Глаза холодноватые и резкие черты.
Светло и прямо жившие, сурово мне внушившие
Законы доброты. (Марк Вейцман)
Пишите комментарии. Подписывайтесь на канал.