Мы много слышали о немецкой дисциплинированности и педантичности. О том, как строго они следуют инструкциям и любят порядок. Этим можно восхищаться, над этим можно шутить, но факт остается фактом: в нашей стране с таким отношением к жизни как у немцев жить очень тяжело. Мы относимся к жизни гораздо проще. Законы и ограничения воспринимаются как условности. Жизнь течёт под девизом
«Я понимаю, что это нельзя, но сегодня-то можно, я же ни кому не мешаю»
или
«Ни чего страшного, если мы сейчас это сделаем, всё равно это ни кому не нужно (ни кто не видит)»
и так далее. Короче –
«Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло».
Давно-давно в нашей стране произошёл маленький случай, который очень хорошо показывает разницу в менталитете немцев и наших людей.
Шла война. В меленький городок, расположенный вдали от линии фронта, попал раненый немец. В качестве пленного попал. Лечился в военном госпитале, затем жил в лагере для военнопленных. Вместе с другими пленными ходил на различные работы, разумеется колонной, под охраной. Но война, в конце концов, закончилась и немцам стали относится по проще. Они могли уже свободно ходить по городу, на работы ходили по прежнему колонной, но уже без охраны. Стали общаться с местным населением, нанимались выполнять хозяйственные работы.
Пришло время, и уехали немцы, обратно, к себе на родину, в Германию. Все уехали, а один остался. Познакомился он здесь с одинокой женщиной, сошёлся с нем, женился, да и остался. Устроился работать на лесопилку. Работал хорошо, аккуратно, начальство не нарадовалось на такого работника. Ни каких тебе запоев, перекуров и прочего отлынивания от работы. Работал строго по графику: в восемь начинал, до двенадцати работал, затем обед, в тринадцать заканчивал обедать и работал ровно до семнадцати часов. Ровно в двенадцать часов к нему прибегал сынишка с кульком, в котором жена посылала ему обед. Обед он требовал всегда свежий и горячий. По характеру немец был нелюдим, с местными мужиками общался мало. В народе поговаривали, что он презирает всех русских, но мне кажется, что это не правда, просто темперамент у него был такой. Да и остался бы он в стране, в которой презирает всё местное население? Сомневаюсь.
Однажды, мужикам понадобилось распилить пару бревен. С начальством договорились. Начальство сказало: «Пилите в обед». Ну, в обед, так в обед. Подъехали на лесопилку. Немец сидит на бревне – обедает. Они к нему так, мол, и так, два бревна распить бы. Немец сидит, ест и молчит, на мужиков даже не смотрит. Мужики и так и эдак, думали, может, не понимает, результата ни какого. Плюнули. Давай сами, время-то идет. Включили установку, загрузили бревно. Бревно пошло под пилы. Да вот только торопились мужики, суетились сильно, и у одно из них, затянуло куртку под бревно и стало того мужика по пилы затягивать вместе с бревном. Он дергается, упирается, а сделать ничего не может. Остальные растерялись, давай его вытягивать, орать, пытаться баграми бревно сдвинуть. Дернуть рубильник никто не догадывается. А немец сидит на бревне и спокойно наблюдает за происходящим. Как в кино. Глянул на часы, отметил, что обед закончился, встал, подошел к рубильнику, дернул, взял багор, скинул злощастное бревно и продолжил заниматься своей работой. При этом ни один мускул не дрогнул на его лице, он не произнес ни звука.
Мужики помялись, походили кругами, затем забрали свои бревна, да уехали.
Вот и думай, что было на уме у этого немца, что руководило его поступками, почему не подошел и не помог раньше. Для нас это загадка, нам этого не понять.