Но через много лет - стала.
Из всех моих профессий и умений эта - любимая, она приносит доход и совместима с моим сегодня.
У меня был длинный путь в профессию.
Школьные сочинения в начальной школе отдавали откровенным подхалимажем - я писала, что хочу стать учителем начальных классов. Кем на самом деле я хотела стать тогда – не помню. Может, и правда – учительницей.
Зато уже в средней школе я точно помню - хотела быть майором детской комнаты милиции. Майором! Я хотела работать или командовать? Думаю, что из любимого фильма про Зиночку засело в моей голове звание, там был майор Звягин, кажется. Помню, что хотела работать с трудными подростками, помогать им.
А про детскую комнату узнала, когда там оказались пара моих одноклассников.
Потом я хотела быть комсомолкой, не просто комсомолкой, а – лидером движения. Пусть поначалу и районного масштаба.
Тогда же я узнала о молодёжных программах Еврейского агентства СОХНУТ. И начала принимать у них участие. Оно и перетянуло меня запахом кибуцной стирки и вкусом бульонного порошка. Не получился из меня комсомольский лидер.
Девятый класс я закончила с тремя четвёрками. Беззаботно клеила обои в нашем географическом кабинете и сочувствовала одноклассникам, детство которых закончилось - они уходили в училища и ПТУ. У меня же впереди были два беззаботных года медленного взросления, баскетбола и полной расслабухи.
Как пишут в романах, ничто не предвещало беды. Вечером родители вызвали меня на разговор. Папа хотел, чтобы я пошла в только что открывшееся медучилище. Все выстроенные замки первых поцелуев на школьных дискотеках рухнули, меня отправляли в медучилище.
Как я рыдала!
Я никак не могла увидеть себя счастливой в жизни без выпускного вальса, встречи рассвета после бала и слов: «Перед вами открыты все двери».
Как? Как можно уйти из школы без выпускного вальса?? Ведь после девятого класса не было выпускного. После девятого класса школу покидали только неудачники. И без вальса картинка моей жизни по окончании школы не рисовалась!
Поддаваясь на уговоры родителей, соглашаясь на училище, я воочию видела, как разного рода ворота и калитки закрываются передо мной, и остается одна узкая металлическая дверь медучилища.
У меня был свой мир, свои идеалы и представления о том, как правильно. Папин реализм не совмещался с моими аристократическими местечковыми представлениями!
Родители сжалились надо мной. Литры слез моих дали понять, что отправлять меня в соседний город еще рано, что взрослой в один день я не стану, и мне разрешили вернуться за школьную парту.
Через два года, после получения аттестата зрелости, на выпускном я танцевала вальс с папой. И с золотой медалью в ладошке.
Кстати, можно было бы рассказать историю и о золотой медали, но сегодня моя песня не о том.
Медсестрой, как хотел папа, я стала в Израиле, через много лет. Из всех моих профессий и умений эта – любимая. Папа был прав.
Закулисье этой профессии.
Я могу написать про служебные романы, я же медсестра. Я работаю в ночные смены и сталкиваюсь в стерильных смотровых с уставшими и забывшими белый свет хирургами. Я девочка из их снов: разведённая, одна с ребенком, не стремящаяся создавать серьезные отношения, умеющая предохраняться.
В другой раз про те закулисы. Хотя... Есть у меня подруга, которая создала счастливую семью в этом закулисье.
Я могу рассказать, как тихим субботним утром у меня на глазах машина въехала в столб, и я молилась несуществующим богам, чтобы из нее выскочили живые. Мне казалось - все они видят, что у меня в кошельке лежит новенькая карточка о прохождении курса первой помощи на «отлично», что на лбу у меня чепчик с крестиком, но я ничем не могу помочь.
Я в полном ступоре.
Я стою и предполагаю возможные диагнозы, даже мысленно дифференцирую, предполагая все возможные травмы и царапины пассажиров… Но чем я могу помочь здесь, прямо на дороге, без оборудования, коллег и инструментов. Там я ас. А здесь и сейчас… Я даже не знаю номер скорой.
Мне 30.
Я уже видела, как умирают мальчики - мотоциклисты и тёти от рака.
Я могла бы рассказать, как однажды на вечеринке меня тянут за руку и просят выйти в соседнюю комнату… Я обнаруживаю там тело... За стеной продолжается веселье.
А я ж медсестра…
Через час тело ожило. Не совсем на знаниях, почерпнутых в школе медсестер, но захлебнуться в собственной рвоте и умереть я ему не дала.
Я медсестра.
Я хладнокровная, не брезгливая, адекватно реагирую на кровотечения из любых дыр, у меня гиперответственность перед пациентами и их семьями.
Я чуткая, знающая, заботливая.
Я хороший боевой товарищ, у меня здоровое чувство юмора, уважение к старшим...
Что мне это дает в жизни?
Лично мне.
Для родных и близких я часто выгляжу бессердечной и холодной. Муж жалуется, что к чужим наалешникам* я среди ночи бегу, а когда свой, домашний, такой же бывший наалешник, болеет, говорю: «Знаешь где «Колдекс» лежит?»
«И даже к груди не прижмешь и лобик не потрогаешь» – муж прав.
Я могу рассказать про наалешников.
После 10 лет работы в реанимации я устроилась медсестрой в молодежной деревне. В интернат, собственно.
Мне звонили рассказать, что грифель карандаша сломался в шее и торчит из неё, что презерватив порвался, что девочка почти не дышит.
Все эти звонки, конечно же, после полуночи, часто - когда я уже сняла лифчик и выпила свой вечерний чай с порцией виски.
Не дышащая девочка на поверку оказывалась с забитой одной ноздрей – банальный насморк, но без меня было не высморкаться, презерватива не было и в помине, а страшно стало только после, а грифель легко был удален пинцетом.
Мои родные дети сидели со мной на вечерних приемах, а после приемов я таскала девок за косы к себе домой и вычесывала им вши.
Я учила их пользоваться ингалятором, контрацептивами, уколами, ушными палочками.
Я слушала за чаем и при слезах рассказы о любви, об изнасиловании, о планах на жизнь.
Пять лет.
Пять лет в моей жизни не было закулисья.
Пять лет дом был на работе.
Работа была миссией, и я ее выполняла.
Потом я выбрала дом и своих детей, которые могли забыть, кто их мама.
Начался 2020-й.
Я вернулась.
Я снова медсестра.
Мне тяжело было знать, что мои коллеги рвутся по 8 смен в неделю, а я дома.
Я умею и не делаю.
За то время, что я провела дома, дети подросли. Я окончила курсы НЛП и коучинга и начала практиковать. Но семье нужны были деньги сейчас, а не когда я разовью практику, и я вышла на работу. Зарплата медсестры в Израиле примерно эквивалентна 1000 евро. Не самые большие деньги, но и не лишние.
Сейчас я работаю медсестрой в гериатрии.
Здесь не закулисье, а почти зазеркалье - здесь все пациенты прикованы к аппаратам жизнеобеспечения.
Я их мою, кормлю и даю им лекарства.
Я ухаживаю за ними: высаживаю их в кресла с помощью подъёмника и вывожу в гостевую. По календарю и по расписанию, а не по их желанию. Мои пациенты даже испражняются только благодаря мне.
С закулисьем этого мира я еще плохо знакома, но уже точно знаю - если завтра я приду на работу, и кого-то из них не окажется на месте, я буду улыбаться.
В мире станет меньше страданий, а я была тем ангелом- хранителем, кто до последней минуты делал существование этих тел достойной жизнью. Насколько это возможно.
Медсестра в Израиле это совершенно не то, что в Советском Союзе.
Медсестра в Израиле – это большой спектр услуг. Думаю, даже я не все варианты знаю.
Медсестра в Израиле – это от работы на фармацевтической фирме или в исследовательской лаборатории до детской онкологии, от преподавания в университетах до частной конторы, предлагающей услуги на дому. Медсестра может иметь докторскую степень, а может закончить четыре года профшколы и всю жизнь помогать людям, оставаясь с ними рядом.
Голос медсестры иногда перевешивает мнение врача! Медсёстры в Израиле не подчинены врачам. У них своя работа и своя сфера ответственности.
Выбирая место работы, я никогда не знаю, что буду приносить домой, и как это место повлияет на меня.
В юности или сегодня – неважно.
Моя работа своим закулисьем может принести мне разочарование в себе или в людях, новые курсы профориентации или чесотку, интимные подробности жизни пациентов или благодарный взгляд родственника умершего больного, крепкое рукопожатие собранного из кусков мяса мотоциклиста, приглашение на свадьбу от наалешников ... Не знаю, что.
Никогда не знаю.
В прошлом месяце я должна была прыгать с парашютом с одним из своих интернатовских балбесов. Он говорит, что я ему обещала.
Всё может быть.
Помню день, когда я объясняла ему, красавцу и боксеру, готовящемуся в боевые войска, что Крон (хроническое заболевание кишечника, требующее постоянного лечения и меняющего все его планы) - это не конец света.
Сейчас моя смена длится восемь часов.
Это не подростки. С парашютом прыгать, точно, не придётся.
Сняла форму и забыла.
Забыла?
Человек в белом халате – этот статус накладывает отпечаток на личность, на всю жизнь. Мою и моих близких.
Сегодня это не совсем халат и не всегда белый. В реанимации у нас зеленая форма - чтобы не бросались в глаза капли крови и других выделений.
Но суть та же - после почти 20 лет служения в белом халате я окружила себя ЛЮДЬМИ. Настоящими друзьями и профессиональными медсестрами и медбратьями.
Они - самое главное моё закулисье.
Мы говорим на одном языке, храним секреты друг друга и иногда встречаемся. Просто так.
Мы называем себя «Бывших коллег не бывает».
Так оно и есть.
* НААЛЕ - программа правительства Израиля и Еврейского агентства предоставляет школьникам, имеющим право на репатриацию, возможность завершить в Израиле среднее образование и получить израильский аттестат зрелости, признаваемый всеми вузами мира.
***
История Лены и других удивительных женщин опубликована в сборнике
Эту книгу написали не писатели!
Это рассказы профессионалов - людей, влюблённых в свою профессию!
Если вы думаете, что упустили свой шанс – у меня есть для вас хорошая новость!
Есть своя прелесть в электронных изданиях. В них можно добавиться уже после выхода книги.
Присоединяйтесь!
Что даёт эта возможность?
У вас будет:
- первая публикация
- уникальный подарок родным
- возможность повысить цену за свои услуги
- вы подчеркнёте свой статус эксперта
- прокачаете писательскую мышцу.
Я помогу!
Проведу за ручку от первой буквы до финальной точки.
До восклицательного знака!
Посмотреть сборник можно здесь
Напоминаю - вы можете добавить в него свой рассказ!
Приглашаю!
Ваша Елена Горовая