Вот ты мне говоришь, будто тебя не угнетает серое небо. Мол брось, будет солнце. Ты не видишь того, чего вижу я. Понимаешь, тут дело не столько в серости неба, а серости всего.
Будешь говорить, что я преувеличиваю? Посмотри вокруг. Небо, которое давит — это лишь малая часть. Небо — оно имеет свойство менять своё настроение. Эта серость проходит. А остальная…
Вот возьми наши дома. Дома, которые выглядят одинаково и тоже давят на тебя, на тебя маленького. Высокие, бетонные и стоят так близко, как будто хотят сжать тебя и раздавить. И все как под копирку, не меньше шестнадцати этажей — никакого разнообразия. Чтобы где бы ты не был — вечно видел эту серость. А сколько людей тут живут?
И больше всего начинаешь об этих людях думать, когда время наступает к зиме. То самое время, когда осень уже прошла, а снег ещё не выпал и дворники, как будто тоже участвующие в заговоре всей этой серости не дают оранжевым листьям даже и дня полежать и порадовать глаз. Поскорее очистить бы серый асфальт, да модный тротуарный камень. Все серо. Единственные краски — это огромные зеленые кресты-вывески. Неоновым светом они манят тебя купить антидепрессанты по лучшим ценам и с гарантией лучшего качества. Но от них как-то ещё более серо на душе становится. Может из-за того, что свет этот на каждом углу напоминает тебе, что ты нездоров, а может из-за того, что качество все же не соответствует рекламе…
И поверх этой серости движется такая же серая масса людей. И по ним видно, что они серые. Никто из них не думает о прекрасном, о тюльпанах на полях Голландии, о холмах Флоренции, да хоть о белых скалах Довера в тумане. Они все там, в своей серости. И головой, и телом и душой.
Они, как все, садятся в электричку на Москву, тут ты уже понимаешь, что говорю я про конкретное место, ведь я там был и сам все видел. Однако, надобности называть это конкретное место я не вижу, коль ситуация такая везде.
И так садятся они в электричку, в семь утра, думая как им повезло, что нужно ехать лишь 20 минут до Москвы, а не как другим бедолагам по часу. Ведь каждая электричка переполнена, хоть они и ходят каждые три минуты. И если была бы степень сравнения цветов, то можно было бы сказать, что те люди, что едут уже час выглядят ещё серее. И все сливаются в одно серое, как только заходят в это длинное и зеленое, как назвал электропоезд один всеми почитаемый человек. Они, как все, выходят на конечной станции — на площади, где три вокзала. Как все, бегут ровно 140 метров до входа в метро. Тут соглашусь, серости меньше. Златоглавая и белокаменная она правда только на фотокарточках. Тот человек, что серость в себе привёз, даже и головы не поднимет, да куполов не заметит, хотя вокзалы и красивые. У человека этого другие заботы. Он сейчас бежит, чтобы опередить как можно больше таких же серых людей и в очередной раз разочароваться, когда не успеет протиснуться в вагон метрополитена, которые ходят каждые две минуты.
Сев на следующий поезд, в уме, а то и вслух, обматерив медлительную бабку с огромной каталкой… И что они в них постоянно возят?
Он едет и думает как заполнена Москва, как забит город и что тот тучный дядя рядом с ним мог бы поехать и на автобусе. И в то же время, я уверен, про точно такого же дядю бранят и пассажиры автобуса, который также переполнен. А после серого рабочего дня на таком же сером предприятии эта серая масса ещё раз увидится по пути домой. В той же электричке. Только знакомых лиц никто не увидит. Потому что никто никому не интересен, а на людей, которые пытаются внести луч солнца игрой на гитаре смотрят как на сумасшедших и проклинают их за то, что громко. Видимо серому человеку стук и скрежет электрички более приятен на слух, нежели девочка поющая про то какой была бы материально бедной, если бы думала о своём бывшем возлюбленном.
И приезжая в серый город, люди видят теперь уже чёрный город, так как солнце давно село. И мысли уже не о серости, а о том как страшно ходить по ночам и о том, что тот мужчина за спиной вроде как-то странно за тобой идёт.
Понимаешь, суть не в небе. Суть в этой жизни. Люди не живут — люди выживают. Выживают ради субботы. Чтобы в этот вечер отдохнуть. Но этот отдых также сер, как и вся их жизнь. Пока мужики бегают в магазины, их дамы суетливо бегут в салоны красоты. Пока королевы готовят пир на кухне, их короли сидят на своём троне перед телевизором и смотрят каким же загнившим стало заграничное государство.
Все ради того, чтобы вечером позвать Ивановых и наконец-то нормально посидеть. Порезать колбаски, сделать салатики, поставить бутылочку — ну чтобы все как у людей. Отдохнуть.
Говоришь не обязательно так? Да какая разница. Ну ты в гости сходишь к Ивановым, ну на дачу соберешься, ну в Икею. Все одно, все серое.
Пойми — люди не живут, они выживают. Они не могут думать о прекрасном. Ты не можешь думать о красках, когда не знаешь, хватит ли у тебя денег на ужин 30 числа любого месяца, по понятным причинам — кроме февраля, когда ты уже и 17 числа выбираешь хлеб подешевле и замечаешь как подорожала гречка.
Люди не могут просто сесть в кафе и посмотреть на этих серых людей, так как они сами те серые люди. У них нет ни времени, ни средств. Они знают, что им нужно обязательно взять электричку в 7:43, чтобы успеть на работу к девяти. Там обязательно просидеть до шести вечера, приехать домой, сделать ужин, проверить уроки у отпрысков, тем самым уделив им внимание и лечь спать. И это еще хорошо, что твоя вторая половинка устала также как и ты и не нужно исполнять супружеский долг. И так всю неделю, месяц, год. Без отдыха. Долго ли ты выдержишь?
Просто в это самое время, когда тебе так паршиво на душе, назовём это медицинским термином — депрессия, этот город тебе явно не помогает из неё выйти. Заместо кафешки во французском стиле — очередная шаурма и курица-гриль. Заместо итальянской сети моды — магазин белорусского трикотажа. Заместо частных магазинчиков — банки с невероятными дешевыми кредитами от 11% годовых. Ну и заместо того человека, который восхищался бы всеми первыми примерами, идёт серый человек, который заходит под зелёный неоновый крест и спрашивает что-то от простуды.
И в этот мир не вписывается только один человек — ты. У тебя нет тех забот, которые есть у всех других. Ты в этом городе гость. Ты более свободен и самое важное — ты знаешь, что через каких-то пару месяцев это твоё серое приключение закончится. Из этой серости ты уедешь. Ты смотришь на этих людей через окно кафе и понимаешь как многого они не видели. Тебе грустно за них, но несмотря на всю эту серость — тебе легко. Потому что у тебя есть возможность из неё уехать в любой момент.
Но весело ли тебе от этого? Какое там — одна обида.
Это я тебе про серость рассказал, потому что ты цвета видел. А этим серым и о серости не расскажешь — не поймут…
Мда. А ты говоришь — не давит небо…