Лувр. Покои Маргариты Наваррской. Королева стоит у окна.
Маргарита:
Уж полночь близится, а Генриха все нет.
Он у мадам де Сов мог задержаться…
А ведь он мужа исполняет роль…
Генрих Наваррский (входит чертыхаясь и прихрамывая)
Наваррский:
Вот, дьявол, отдавил мне пальцы
У двери вечно ноющий Ла Моль…
Маргарита:
Сегодня заходила моя мать
И принесла нам персиков на ужин…
Наваррский:
Подарок тещи мне совсем не нужен,
Ла Молю что ли персики отдать?
Наверняка, один из них отравлен,
Пожалуй, что отравлены и все…
Маргарита:
Не стоит, милый, ведь Ла Моль забавен;
Все время стонет о моей красе.
Маргарита выходит. Входит, прихрамывая, Карл IX,
Карл (увидев персики):
Меня на ужин накормили кашей,
А двор мой вечерами фрукты жрет.
Наваррский:
Сир, в этом виновата мама Ваша
Карл:
Да пусть ее сам дьявол заберет!
Анри, а что у Вас там за нахал,
Который мне посмел так нахамить,
О ком-то ныл, все ноги оттоптал,
Быть может, ему голову срубить?
Наваррский:
Да это, так, любовник Маргариты,
По Лувру вечно бродит, словно тень,
Еще один, другие все забыты,
Кто знает, что подарит новый день.
Карл:
Да Бог с ним, пусть пока еще живет,
Меня волнует больше мой живот.
От каши в животе бурлит чего-то,
Пожалуй, персики у Вас я заберу…
И, Генрих, соколиная охота
Назначена на завтра поутру.
Наваррский:
Еще вот, сир, известно, Ваша мама
Все время меня хочет отравить…
Карл:
Анри, так эти тещины забавы
Известны всем зятьям. Не нам судить.
Карл уходит.
Наваррский (глядя ему вслед):
Что ж, если персики отравленные, мать их,
То скоро Карл отправится в юдоль,
Еще бы угостить двух его братьев,
А там, глядишь, - я Франции король!
Входит, прихрамывая, Екатерина Медичи
Екатерина:
Ах, милый зять, Вы что же, еще живы…
Сказать хотела, что же, Вы не спите?
Я Вам тут персики на ужин положила,
Надеялась, что все один съедите.
Да, милый, что у Вас там за дворянчик,
Такой нелепый, отдавил мне пальчик?
Наваррский:
Ах, мама, я не голоден совсем,
А то Ла Моль, Маргошин фаворит,
А персики взял Карл, сказал, сам съем,
Зажрались все вокруг, мол, говорит.
Позвольте Вас покинуть, Вы же мать,
Там Маргарита заждалась уже
Должно быть, замерзает в неглиже,
А мне еще долг мужний отдавать.
Раскланявшись, Генрих Наваррский уходит. Екатерина остается одна.
Екатерина;
Ну вот, подлец, опять с крючка сорвался,
У Валуа такая, видно, доля,
Ну что ж, раз мой зятек живым остался,
Пойти хоть отравить Ла Моля что ли.
Выходит.