В февральские дни 1613 года, когда в Москве избирали на царство Михаила Романова, сам он с мате- рью, инокиней Марфой, находился в Костромской земле. Там он счастливо избежал нападения бродячего польского отряда, каких в ту пору немало скиталось по Руси. Крестьянин села Домнино Иван Сусанин предупредил Марфу и Михаила о приближении врага, а сам завел поляков в глухие дебри и погиб вместе с ними. После этого Романовы укрылись за надежными стенами Ипатьевского монастыря. Там в марте и состоялась встреча будущего царя с послами Земского собора.
Марфа долго не соглашалась на возведение сына на престол, не веря в преданность призывавших его на царство и ссылаясь на "несовершенные лета" Михаила. Но послы проявили настойчивость, и 11 июня 1613 года первый царь династии Романовых был увенчан шапкой Мономаха в Успенском соборе Московского Кремля.
Молодой, болезненный и душевно мягкий Михаил Романов поначалу не мог обходиться без советов и помощи приближенных, круг которых не замедлил вокруг него сформироваться. Ведущую роль в окружении молодого царя играли
Салтыковы - родственники инокини Марфы. Им удалось устранить от участия в управлении государством старейших бояр и даже руководителя Второго ополчения князя Димитрия Пожарского. Салтыковы, злоупотребляя своим влиянием, расстроили намечавшийся брак государя с Марией Хлоповой. Боясь традиционного возвышения родственников царской избранницы, они обвинили семью Хлоповых в попытке скрыть болезненность Марии. Из-за этих наветов несчастная Мария была сослана в Сибирь.
Первостепенные вопросы государственного управления царь обсуждал с Боярской думой. "Царь указал, а бояре приговорили. . . " - так обычно начинались официальные документы той поры. "Приговору" этого правительствующего органа подлежали издание и отмена законов; объявление войны и заключение мира; политические преступления и решения по важным спорным делам и искам. В своей деятельности Боярская дума опиралась на моральный авторитет
Земского собора, который царь не распустил после приезда в Москву, а оставил себе в помощь на несколько лет.
В первые годы царствования Михаил Феодорович вынужден был бороться с наследием Смутных времен - казацкими шайками и отрядами иноземцев, наводившими ужас на мирное население. Непокорный атаман Заруц-кий с Мариной
Мнишек (авантюрной супругой обоих Лжедмитриев) и ее сыном бежал в низовья Волги, захватил Астрахань и стал искать поддержки у персидского шаха. Заруцкий задумал основать на Нижней Волге собственное государство под протекторатом Персии. Царю Михаилу Феодоровичу пришлось посылать в Астрахань войска, но еще до их прибытия астрахан-цы, возмущенные бесчинствами За-руцкого, изгнали его из города. Донские казаки, уставшие от Смуты, также не поддержали атамана. Заруцкий подался за Урал, на реку Яик, где и был схвачен московскими воеводами. Его и сына Марины Мнишек - четырехлетнего Иоанна ("Воренка") - казнили, а сама Марина умерла в заточении.
Мир в Астраханском крае и на Дону был восстановлен, но обстановка в стране оставалась по-прежнему тре- вожной. Мелкие банды казаков, находясь в постоянном движении, подолгу были трудноуловимы для властей. Иногда они объединялись в крупные отряды и наносили существенные удары по правительственным войскам.
Подобный отряд "воровских" казаков в 1614 году привел под стены Москвы атаман Баловень. Воевода Лыков-Оболенский разбил атамана и взял в плен большинство его подручных. Жестоко расправляясь с казачьими атаманами, правительство Михаила Феодоровича в то же время предлагало амнистию рядовым участникам мятежей. Их не возвращали в прежнее холопское состояние и даже иногда жаловали землей и возводили в помещики. Так, действуя кнутом и пряником, центральной власти наконец к 1616 году удалось ликвидировать основные вольные отряды Заруц-кого, Баловня, Лисовского и других.
Но кроме внутренних неурядиц стране постоянно грозила внешняя опасность. Шведы оккупировали Новгород с "пригородами" и финское побережье, а в 1615 году осадили Псков. Король Густав-Адольф не признал власти нового царя, мечтая видеть на московском престоле своего сына Филиппа.
Москва вовсе не думала мириться с утратой Новгорода, но для того, чтобы вернуть его, сил пока не хватало. В этой ситуации царь Михаил обратился к правителям ряда европейских государств с просьбой о помощи союзом или деньгами. Дипломатические шаги были подкреплены торговыми льготами иноземным купцам. В 1617 году при посредничестве Голландии начались мирные перего- воры
России со Швецией, завершившиеся Столбовским договором, по которому Руси отошел Новгород и еще ряд старинных русских городов, а Швеции - побережье Финского залива от Нарвы до Корел, утраченное ею при Василии Шуйском.
Не признал Михаила Феодоровича законным русским царем и польский король Сигизмунд III, имевший собственные виды на московский престол. В силу этого Россия и Речь Посполитая находились в состоянии непрекращающейся войны, изредка прерываемой мирными переговорами, дипломатическими конфликтами и "неучтивостями". В 1617 году королевич Владислав двинул полки на Москву, дабы завоевать обещанный ему при "семибоярщине" царский венец.
Польский сейм определил ему на ведение этой кампании один год, но королевич в срок не уложился. Его штурм Москвы 1 октября 1618 года был отбит. Изнуренные поражением и отсутствием продовольствия, поляки отошли к
Троице-Сергиеву монастырю. Там, в деревне Деулино, воюющие стороны договорились о перемирии сроком на четырнадцать с половиной лет. По данному соглашению древнерусский город Смоленск, возвращения которого отчаянно добивалась Москва, и другие северские города остались за Речью Посполитой. Тем не менее обеим сторонам удалось договориться о размене пленных. И вместе с другими "полоняниками" в 1619 году на родину вернулся и государев отец Федор Романов - митрополит Рязанский Филарет.
В Москве тогда не было патриарха, так как первосвятительское место после смерти Гермогена берегли именно для старшего Романова. Уже через десять дней после своего возвращения митрополит Филарет был посвящен в
Патриархи московские и всея Руси, с тем чтобы был он "царствию помога-тель и строитель и обидимым предстатель". Одновременно Филарет получил самый высокий тогда титул "великого государя", которым прежде именовали только царя.
Таким образом, фактически в Москве оказалось два государя. Филарет превосходил сына и жизненным опытом, и твердостью характера, и потому сразу же получил первенство в этом дуумвирате. До конца дней своих он правил государством твердо и энергично. При нем на государевой печати появился титул "самодержец". Филарет удалил от двора Салтыковых и завел своих "ближних людей" и советчиков. Вскоре он стал инициатором созыва Земского собора и предложил на его обсуждение вопросы упорядочения местной администрации, земельного удовлетворения служилых людей, а также о повинностях и податях. Намеченное на соборе патриарх в течение четырнадцати лет настойчиво проводил в жизнь, хотя и не смог достичь всего.
В Смутные времена в России нарушилась созданная при Иоанне Грозном система местного самоуправления с выборными губными старостами и земскими судьями. Условия войны вынудили правительство посылать в города воевод, вершивших не только военные, но и все гражданские дела. Являясь фактически единоначальниками, воеводы действовали бесконтрольно и нередко злоупо- требляли своей властью. В государевы приказы хлынул поток жалоб из разных городов на самоуправство воевод. Но столичные приказные дьяки, покрывая провинившихся, требовали от просителей "посулы" (взятки). В ту пору и появилось выражение "московская волокита".
По повелению патриарха Филарета и царя Михаила в Москве были учреждены пять особых "приказов сыскных дел" для разбора жалоб на воевод. Однако приказы, где "на сильных бьют челом", находились в подчинении таких же "сильных" людей, в частности - князя Черкасского, "ближнего боярина" Филарета, и круговая порука мешала восстановлению справедливости. Реформа успеха не имела, и тогда решено было отозвать воевод, а на их место вернуть выборных губных старост из дворян. Но оказалось, что дворян, годных к земской службе, в городах мало: большинство из них находились либо в войсках, либо на государевых посылках. Таким образом, искоренить непорядки в местном управлении соправителям не удалось.
Одно из постановлений Земского собора 1619 года требовало провести полную опись всех населенных земель и на основании "писцовых" и "дозорных" книг определить точные и справедливые повинности землевладельцев перед государством. Однако и здесь было немало злоупотреблений.
С помощью все тех же "посулов" служилые люди уклонялись от выполнения своего долга перед государством, а тяглые - от уплаты податей и несения повинностей, жалуясь на разорение Смутой и отсутствие средств.
Среди жалоб, поступавших в московские приказы от служилых людей, было немало таких, где содержались просьбы освободить поместья от владельцев, неспособных к службе или вообще не имеющих права владеть землями.
Особенно много таких незаконных владельцев появилось в Смутное время, когда земли жаловали "за верность" самозванцы или когда авантюристы просто захватывали понравившиеся наделы.
Стремясь навести порядок в поместном землевладении, правительство Михаила Феодоровича и Филарета разделило сословие служилых людей по статьям, исключило неспособных к исполнению государственных обязанностей и, соответственно, лишило их поместий. За их счет выросло число поместий "исправных" служилых. Правителям удалось наделить небольшими участками земли "на прожиток" вдов и сирот умерших ратников. В конце концов, за пятнадцать-двадцать лет с земельными "дачами" (поместьями) был наведен относительный порядок. В угоду помещикам власти разрешили искать беглых крепостных не пять лет, как было при Годунове, а в течение десяти или даже пятнадцати лет. Но увеличение срока сыска беглых помогало мало, и дворянство добивалось бессрочного прикрепления крестьян к земле.
Жители городов в те годы распределялись по "черным" и "белым" слободам. "Чернослободцы" обязаны были платить подати (которые составляли важную статью государственного бюджета), а также выполнять другие повинности.
Обитатели "белых" слобод, принадлежавших боярам или монастырям, от "тягла" освобождались.
При царе Михаиле Феодоровиче, когда налоги стали расти, "чернослободцы" нашли различные способы уходить от них. Самым распространенным приемом стало "закладниче-ство". Обитатель "черной" слободы продавал или закладывал свой двор "беломестцу", становился боярским или монастырским человеком и уже не платил подати, а его доля налога ложилась на других членов общины. "Закладничество" было бичом государства, ибо в условиях периодически ведущихся войн лишало казну значительной части налогов. Борьба с "закладчиками" затруднялась тем, что свои действия они облекали в законную форму или использовали банальные взятки.
Чтобы уйти от налогов, земледельцы стали сокращать свои запашки. Дело в том, что подать на крестьян налагалась исходя из количества "паханой земли", и стоило только уменьшить размер пашни, как налог сокращался. А крестьянин искал пополнения своих доходов в других промыслах. В борьбе с подобной хитростью правительство постепенно стало переходить к обложению налогом не пашен, а крестьянских дворов, независимо от количества обрабатываемой земли. Так совершалась весьма важная реформа: подворная подать шла на смену поземельной.
В поисках средств для пополнения казны московское правительство обратило пристальное внимание на торговлю с иностранцами. С 1614 года англичане получили право торговать по всей Руси совершенно беспошлинно, а голландцы - уплачивая самую незначительную пошлину. Торговля оживилась. В страну хлынул поток иностранных серебряных денег - ио-ахимсталеров, чеканившихся в Богемии, в городе Иоахимстале. Импортируемые монеты использовались не для обращения, а как сырье для чеканки российских серебряных денег. Труднопроизносимое заграничное название монет русские люди переиначили в "ефимки". Все выгоды от такой организации торгового дела пришлись на долю иноземцев, а русским купцам оставалось только жаловаться на притеснения и убытки и просить об удалении заморских торговцев из Московского государства. Однако царь, нуждавшийся в дипломатической и финансовой поддержке иностранных государств, не мог удовлетворить их чаяний.
В ту пору из стран Западной Европы начали приглашать специалистов - "знающих людей". Иностранные офицеры обучали ратников "иноземному строю", закладывая основу регулярного войска. В Москве уже были целые полки с непривычно звучавшими названиями: "солдатские", "драгунские", "рейтарские". Зарубежные "рудознатцы" в разных частях Руси искали полезные ископаемые и для обработки найденных руд основывали заводы.
К концу царствования Михаила Феодоровича в подмосковной Немецкой слободе и в самой Москве проживало до тысячи протестантских семей из разных стран Европы. И каждая владела каким-нибудь полезным для Московского царства ремеслом.
В августе 1632 года возобновилась война с Речью Посполитой за Смоленск и северские города.
Начали ее раньше, чем истек срок действия Деу-линского перемирия, так как польский монарх Сигизмунд III умер и в Речи Посполитой наступило "бескороле-вье". Тридцатидвухтысячная русская армия, состоявшая из старого дворянского ополчения и полков "иноземного строя", под командованием боярина Михаила Шеина и окольничего Артемия Измайлова выступила в поход. В декабре русские блокировали поляков в Смоленске, а к марту 1633 года подошла наконец тяжелая артиллерия, и можно было начинать "правильную" осаду. Между тем безвластие в Речи Посполитой кончилось, и вновь избранный король Владислав пришел на помощь смоленскому гарнизону оборонявшихся "ляхов".
Утомленные многомесячной безрезультатной войной русские войска не сумели противостоять натиску свежих сил, и армия Шеина оказалась в окружении польских отрядов. Не дождавшись помощи из Москвы, воевода с восемью тысячами человек сдался, передав обоз и артиллерию в качестве трофеев неприятелю. Позже в Москве главные виновники поражения Шеин и Измайлов были казнены как "воры и изменники". Война же длилась еще некоторое время, но без успеха для обеих сторон. Летом 1634 года на пограничной речке Поляновке Россия и Польша договорились о "вечном мире". Смоленск и другие города, захваченные поляками в период Смуты, "навечно" оставались за Речью
Посполитой, а Владислав отказывался от прав на рус- ский престол и признавал Михаила Феодоровича московским царем.
Едва наступил мир на западе, как возникла угроза на юге. Крымские татары не переставали тревожить русские рубежи. В ответ донские казаки при первом удобном случае спускались по Дону в Азовское и Черное моря и грабили их побережья. Турецкий султан жаловался на самовольство казаков московскому царю. Царь выражал сожаление, но унять вольницу не мог. Тогда турки построили вокруг Азова, стоявшего в устье Дона, многочисленные укрепления и перекрыли казачьим стругам выход в море. Весной 1637 г. отряды казаков после короткой осады овладели Азо-вом и вырезали все его население. В Москве победу над Азовом восприняли как реальную угрозу войны с
Турцией и особого восторга не выразили. Несколько лет казаки стойко обороняли крепость, периодически обращаясь за помощью к Москве.
В январе 1642 года специально созванный Земский собор обсуждал "азовскую" проблему. Собравшиеся высказались за принятие крепости "под царскую руку". Но Михаил Феодорович, хотя и желал бы иметь Азов как форпост и торговый центр, отказался от этого плана. Казакам было велено покинуть город, что они и сделали, предварительно разорив его.
В апреле 1645 года Михаил Феодорович, и прежде не отличавшийся крепким здоровьем, тяжело захворал. 13 июля того же года царь скончался.
Он был женат дважды. В 1624 году Филарет нашел сыну в жены княжну Марию Долгорукую, но молодая царица умерла через несколько месяцев после свадьбы.
В начале 1626 года Михаил Феодорович вновь задумался о женитьбе. На государевы смотрины было привезено более полусотни невест самых именитых фамилий. Однако ни одна из невест не пришлась царю по нраву. Между тем в окружении дочери окольничего Григория Волконского находилась Евдокия, дочь незнатного можайского дворянина Лукьяна Стрешнева.
Эта "отроковица добро-зрачная" покорила сердце государя красотой и кротостью.
Выбор Михаила Феодоровича разочаровал родителей, но он проявил упорство и получил их благословение на брак. Став царицей, Евдокия Лукьяновна вела скромную теремную жизнь в окружении приближенных боярынь, посвящая время молитвам и заботам о детях.
Государыня родила Михаилу Фео-доровичу десять детей. Из них пережили отца только незамужние дочери Ирина, Анна и Татьяна да сын Алексей. Ему-то и завещал царство умирающий царь Михаил Романов. Опеку над юным Алексеем он поручил верному своему боярину Борису Иоанновичу Морозову.