В последнее время я публикую посты о людях, счастливые встречи с которыми окрыляли, вдохновляли на творческое движением. Одной из таких встреч, подарившей веру, надежду и вдохновение стала встреча с любимейшей актрисой моего детства - восхитительной Ириной Вадимовной Муравьёвой!
В начале 90-х годов Ирина Вадимовна сменила место работы - перешла из труппы театра им.Моссовета в труппу Малого театра. И тот, и другой театр гастролировали в Челябинске.
В детстве я посещал занятия студий и кружков в челябинском Дворце культуры железнодорожников: вокально-хоровую школу «Мечта», образцовый ансамбль танца «Радуга», цирковую студию, изостудию и др.
Наверное, не было ни одного свободного уголка, который бы не сдавался в аренду под выставку-продажу мёда, шуб, изделий из природного камня. Бизнес вытеснял творческие коллективы и постепенно цирковая студия освободила зал для дискотеки «Багира», классы вокально-хоровой школы заняли офисы, курсы автолюбителей и т.д.
У нас дома не было телевизора, поэтому смотреть мультфильмы я ходил к одногруппницам по детскому саду Ире и Юле, а позже «Санта-Барбару», «Элен и ребята», «Клубничку», другие фильмы и сериалы увидел в гостях у соседки Люси.
Челябинск 90-х осваивал разные стартапы: люди торговали колбасой из Казахстана, китайским дустом, занимались сборкой на дому шариковых ручек и «хрустальных» бус. Бусины были из отходов стекольного производства, огранку которых делали в исправительных учреждениях области. Было два вида «хрусталя» - «белый» и «коричневый». Бусины собирали на леску с карабином, и упаковывали в пакет с бумажным вкладышем, рассказывающем о чудотворных свойствах «горного хрусталя». Люся, поверив в возможность заработать, закупила несколько мешков сырья. Собирала бусы сама и заставляла собирать их мужа и детей-студентов.
К Люсе до этого я приходил в гости погладить собаку Октябрину, с которой дружил с младенчества. При очередном посещении увидел всю семью, собирающую бусы. Понял идею и повторил: слепил бусины из глины, а на следующий день снова пришел в гости и показал свой «глиняный хрусталь». Глаза Люси загорелись, матрица нулей побежала в глазах, и Люся пригласила меня присоединиться к сборке бус. Мне выдавали леску с привязанным карабином, и я ловко одну за другой начал нанизывать бусины до метки. Наливали чай, разрешали смотреть телевизор, Отя садилась у моих ног. Вскоре вся семья бросила собирать бусы, потому что объемы изготавливаемого мной перекрывали их прежние объемы.
Моя мама была категорически против того, чтобы я ходил в эту семью, против эксплуатации детского труда. Объемы сбыта же у Люси росли, и однажды, видимо, не желая потерять в моём лице сборщика, Люся пришла к нам, рассыпалась в благодарностях и вручила один пакетик с «хрустальными бусами», которые потом выкупила моя бабушка, чтобы поддержать мой труд материально.
Вскоре бизнес Люси прогорел. Поставщики бусин перестали выкупать собранные бусы и исчезли. Мой труд сборщика больше был не нужен, и просмотры фильмов для меня закончились. Но сколько прекрасного я успел посмотреть! И среди этого фильмы с Ириной Муравьёвой - «Москва слезам не верит», «Карнавал», «Самая обаятельная и привлекательная»! Я не знаю как передать весь фейерверк эмоций, которые дарила игра Ирины Вадимовны в кино, но это было что-то непередаваемое!
В те сентябрьские деньки в фойе дворца культуры работала выставка-продажа изделий из уральского камня. Днем перед дворцом в рамках мероприятий в честь Дня города проводился конкурс детского рисунка на асфальте, после мы с несколькими другими студийцами рисовали там же оставшимися мелками, шутили, баловались. Кто-то принимал причудливые позы, а остальные обводили и раскрашивали его тень на асфальте. Во время очередного раскрашивания я поднял голову и пространство вокруг озарилось нереальным светом.
Если бы я снимал фильм о себе, то в этот момент по всем законам музыкальной драматургии непременно заиграл бы проигрыш из песни Максима Дунаевского «Пусть не меркнут огни» из фильма «Карнавал». Представьте, из ворот городского сада им. Пушкина прямо на меня шла актриса-вдохновение Ирина Муравьёва в сопровождении коллеги Людмилы Поляковой! Я задохнулся! Я был поражен! Счастье перекрыло все органы чувств, отвечающие за вменяемость, и я, не понимая происходящего со мной, заорал громко-громко и совершенно нечеловеческим голосом: «Ирочка!»
У Ирины Вадимовна с чувством юмора все в порядке, к ситуации она отнеслась с пониманием, явно имея встречи подобного плана в прошлом. Но как хохотала и не могла остановиться Людмила Петровна - не передать! Она и пыталась быть серьезной, и шутя журила коллегу на предмет фамильярности со стороны юного поклонника. Я придя в себя извинялся, что ещё больше веселило моих случайных знакомых. Ребята-студийцы от шока присели на парапет, и только девочка Надя растерянно спросила Муравьёву: «А вы что - знакомы?» На что Ирина Вадимовна ответила иронично задумавшись: «Видимо, да! Конечно, да!» Чем окончательно рассмешила Полякову настолько, что та тоже присела на каменный парапет.
Спустя годы я понимаю, что, наверное, выглядел в этой ситуации так же, как Фаина Раневская единственный раз в жизни увидевшая живого Станиславского и бежавшая вслед за извозчиком с криками: «Мальчик мой! Мальчик!» Но, наверное, что-то схожее есть в этой ситуации - Раневская боготворила Станиславского, я и тогда, и по сей день Муравьёву!
Целью визита актрис во дворец культуры была необходимость обменять кольцо с уральским камнем, купленное в подарок коллеге, но оказавшееся малым. Ирина Вадимовна могла бы пройти мимо, но моя искренность обезоруживала. Муравьёва присела к Поляковой, расспрашивала меня о моей жизни и внимательно слушала обо всём! Про котёнка Фросю, которого мы подобрали на улице, а он постоянно сбегал из дома. О том, что когда я шел учиться в первый класс, представлял, что учитель будет похожа на фею, а назначенная в наш класс Татьяна Зиновьевна оказалась хуже, чем диккенсовкий Скрудж. Я рассказывал как провожу время в закулисье оперного театра у тёти Светы. Про то, что дома заставил разгородить красными шторами комнату пополам, и так у меня появился свой маленький театр. Я расспрашивал кумира о театре и кино очень подробно, она удивлялась этому интересу, но не менее подробно отвечала. Я пел Ирине Вадимовне негритянские спиричуэлс, разученные с Татьяной Алексеевной из вокально-хоровой школы, и «У любви как у пташки крылья», выученную с тётей Светой. А потом Муравьёва и Полякова позировали в разных позах, а мы с ребятами обводили и раскрашивали их тени на асфальте.
Время со мной летит незаметно. Оказалось, что актрисам давно нужно было возвращаться в театр. Ирина Вадимовна и Людмила Петровна ненадолго ушли в здание дворца культуры, где им обменяли кольцо. Муравьева и Полякова вышли из здания и снова подошли к нам. Ирина Вадимовна сетовала на то, что нет возможности сфотографироваться на память. Мы очень хорошо провели время, общались, веселились, познакомились. Актрисы тепло прощались с детьми, а меня на прощание Ирина Вадимовна обняла. И забыть эти объятия не возможно.
Последние несколько лет я подробно изучаю жизнь и творчество Фаины Раневской - детство в Таганроге, первый контракт в Крыму, годы творчества в провинции и Москве. И сейчас, когда написал про Ирину Вадимовну, вдруг понял: получается, что с Раневской мы знакомы через одно рукопожатие!
«Только раз бывает в жизни встреча...» Так сложилось, что с Ириной Вадимовной мы больше никогда не пересекались. Но я бывал на спектаклях в Малом театре. С годами я научился сдерживать даже самые сильные эмоции, но по-прежнему, когда вижу Муравьеву, всё внутри во мне кричит с любовью и преклонением таланту: «Ирочка!»
