Самолёт как-то по-особому вздрогнул, словно вздохнул, и пошёл на посадку. -No smoking, fasten seat belts, - прозвучал на весь салон приятный голос стюардессы.
И вот под колёсами шасси красная земля, действительно красная, совсем не как у нас в России. «Як-42» лёгкими шажками ещё немного пробежал по этой незнакомой земле и замер. И вдруг взрыв аплодисментов пилотам! Довезли, родимые, домчали. Наши советские пилоты, раньше их так называли, а теперь они российские. Не важно, как их сейчас называют, главное - мы целы и невредимы, и мы уже на Кипре, на острове посреди Средиземного моря, на острове любви. Слава нашим пилотам! Что, что, а авиация у нас всегда была качественной. Мне незнакома была традиция аплодисментов пилотам, но я быстро сообразила и захлопала вместе со всеми. Действительно приятно, настроение приподнятое, я уже на Кипре. Первый раз в жизни на этом разрекламированном во всех газетах и журналах, на телевидении и радио-острове любви.
Как только мы вышли из самолёта, джинсы и футболка мгновенно прилипли к телу. Я как будто в скафандре, надетом на голое тело. Боже мой, не могла я раньше переодеться?! Но это всё пустяки, переоденусь, какие проблемы. Всё неизведанное ещё впереди, будоражит сознание. Ещё бы! Первый раз на Кипре, первый раз на Средиземном море!
Восемь раз была (или больше?) на Чёрном море, уже скучно мне стало, хотя страстно любила я его. А тут Средиземное море, о котором только мечтала! Или нет, совсем не так, о котором столько мечтала! Уж я поплаваю в нём, уж я оторвусь! Ничего мне не страшно, люблю далеко заплывать. Только слегка акул боюсь. Слегка?
Да я их жутко боюсь! Начиталась всякой литературы о них, о том, что акулы бывают 3-х сот видов, что сытые не нападают, что гигантская серая совсем безобидная (питается планктоном), а вот самая опасная - белая.
Её называют белой смертью. Одним словом, холодные безмозглые твари, у которых единственная извилина запрограммирована что-то схватить, ухватить, оторвать, разорвать своей огромной пастью с косыми, словно лезвие, зубами, растущими в несколько рядов, и в течение жизни всё время меняющимися.
Боюсь их, а сама мечтаю поехать на юг Африки, в Кейптаун, в самую южную точку, опуститься ночью сразу в два океана, Атлантический и Индийский, и кормить акул при свете электрических фонарей.
Бр-р-р! Уж совсем жутко мне стало. Да, сытые-то не нападают! Но вот тут уж извините, ведь у акулы на лбу не написано, сытая она или голодная. Да, конечно, на лбу у акулы не написано ничего. Вот и плыву я спокойно в Средиземном море, далеко-далеко заплыла, за буйки. Немного страшновато, ведь это уже не Чёрное море, в котором надо ждать, чтобы акула заплыла из Средиземного.
А почему оно так называется? Наверное, среди земель находится. Немного жутковато - какая глубина подо мной. Но упрямо плыву вперёд, помню слова гида о том, что акулам вблизи берега, видите ли, жарко, им похолоднее воду подавай.
И вдруг… Всё как в кино или в рассказе Л.Н.Толстого «Акула» - треугольный плавник…Всё похолодело внутри, я сначала оцепенела. Не может быть, не может быть, этого просто не может быть. Это просто видение у меня, как в пустыне Сахара, мираж какой-то.
Но нет, акула приближается, а я не знаю, что делать. Ведь, наверняка, она, мерзкое создание, плавает меня быстрее. И всё-таки, попробую удрать, буду бороться за свою жизнь. И начала я изо всех сил молотить по воде руками и ногами одновременно. А акула приближается…
И вот, вот она уже совсем близко. Я уже с жизнью начала прощаться, молитву какую-то читать, хотя слов совсем никаких не помню. Вот сейчас она совсем подплывёт, вот сейчас раскроет свою ужасную пасть и …И тут я в каком-то бешенстве, почти в шоке, когда акула подплыла совсем близко ко мне, и её голова совсем рядом, я собрала все свои силы и как дала кулаком по её противной, скользкой мокрой морде, и завизжала не хуже пушкинской Людмилы.
Ведь Черномор-то в поэме Пушкина испугался визга своей пленницы и убежал. Так и акула остолбенела, или так мне показалось. Мне даже показалось, что она и глаз свой прикрыла, холодный, расчётливый, безжалостный глаз. А потом снова открыла и посмотрела на меня, а я на неё. Наверное, прошла вечность, пока мы с акулой в гляделки играли. А пасть акула не стала раскрывать, не захотела со мной связываться, визг мой её оглушил.
И произошло самое странное. Мы с акулой решили не нападать друг на друга. У каждого из нас своё оружие, у неё – зубы острые, а у меня - визг оглушительный. Да и кулаком-то, наверное, я ей здорово врезала в глаз. Не приходилось акуле в своей жизни такое испытывать.
Поплыла она, задумчивая, в море открытое, а я со скоростью, на которую только была способна, к спасительному берегу. Доплыла до гряды камней, забралась на них, все ноги исцарапала, такие они острые, отдышалась, стою, пытаюсь в себя прийти, разобраться, что же всё-таки это было: видение или ангел-хранитель меня спас.
Или всё просто можно объяснить: сытая акула попалась, вот и не захотела она на меня нападать. Но, наверное, всё-таки любопытная: «Дай, думает, доплыву, посмотрю, кто тут воду мутит.
Вот так случайно живая я осталась. А то бы повторилась история про кораблекрушение, про моряка, которого акула проглотила, то есть меня в прошлой жизни, если верить астрологии и эзотерике.
Если кому-то моя история спасения от акулы покажется неправдоподобной, пусть почитает «Диагностику кармы» Лазарева. Автор рассказывает, как на глазах изумлённых рыбаков из океанской пучины вынырнула акула и проглотила их товарища, схватив его прямо из лодки.
И не успели они, ошарашенные увиденным, прийти в себя, как акула снова вынырнула и выплюнула рыбака. Оказывается дело было всё в том, что мужчина так быстро попрощался с жизнью, что акулу стошнило, и она не захотела его есть. Он принял свою смерть как неизбежность… и остался жить, так как его час ещё не пришел.
Видимо, и я осталась в живых, потому что судьба распорядилась иначе.
Может быть, не просто сытая акула попалась? А благородная?
