Окончание. См. часть 1
Давайте всё же попробуем составить вероятный портрет Ричарда III по источникам, менее предвзятым. Начнём с самого простого, с внешности. В хронике Холла говорится, что от рождения одно плечо Ричарда было немного выше другого, а одна нога короче другой, но путём постоянных физических упражнений он добился того, что эти врождённые дефекты были почти незаметны, и заслужил славу одного из лучших бойцов своего времени. Приближённый герцога Бургундского Филипп де Коммин, оставивший потомкам обширные мемуары, рассказывая о пребывании Эдуарда IV и его младшего брата при бургундском дворе, вообще не упоминает о каких-либо бросающихся в глаза особенностях внешности герцога Глостера. Судя по всему, «кровавый горбун», даже не был горбуном, самое большее, несколько сутулился. Впрочем, это не столь существенно. На данном вопросе стоило останавливаться лишь для того, чтобы уяснить, как легко могут искажаться исторические факты. Куда интереснее, насколько последний из Йорков заслуживал эпитета «кровавый» и репутацию великого интригана, но человек, рождённый калекой и справившийся со своим несчастьем благодаря личному упорству, уже вызывает симпатию. В отличие от тех, кто с упоением обсасывал его физические недостатки.
Заставляет задуматься и другая особенность биографии Ричарда Глостера. Среди множества крупных политических фигур эпохи войн Белой и Алой Розы он выделяется тем, что ни разу не менял сторону. Изначально горячо поддерживающий Йорков могущественный граф Уорвик затем рассорился с Эдуардом IV и сговорился с его врагами. Не гарантировали верности и семейные узы. В тяжёлый для Эдуарда час герцог Кларенс то ли переметнулся на сторону Ланкастеров, то ли вёл свою игру в надежде самому усесться на престол. Но Ричард, присягнув королю-Йорку, последовал за ним в изгнание. Эдуарду удалось вернуть трон не в последнюю очередь благодаря энергии и полководческим талантам младшего брата. Судя по всему, репутация юного герцога Глостера была безупречной. Нет никаких документальных свидетельств того, что привычный к предательству ближайшего окружения Эдуард когда-либо сомневался в верности Ричарда. Нет таких свидетельств и в драме Шекспира. Его герцог Глостер – человек необычайно скрытный, до поры прячущий свою дьявольскую сущность от всех.
Когда миновала наиболее острая надобность в его военных талантах, младший Йорк показал себя недюжинным администратором. Как уже говорилось, он довольно успешно решал столь болезненный для Англии шотландский вопрос, причём, не только и не столько огнём и мечом, сколько дипломатическими средствами. Брату короля удалось как-то договориться с буйными приграничными лордами. В подвластных ему северных землях он провёл эффективную административную реформу и превратил ранее сочувствовавший скорее Ланкастерам Север в надёжный оплот Йорков. Массовых репрессий и масштабных карательных экспедиций при этом не проводилось.
Теперь поговорим об убийствах, которые литературная традиция приписывает ещё не королю Ричарду III, но герцогу Глостеру. Шекспир отводит своему антигерою роковую роль в судьбе принца Эдуарда Ланкастера, короля Генриха VI, герцога Кларенса. Но даже у Шекспира пленного принца Эдуарда убивают все трое братьев Йорков, мстя за такое же убийство своего отца и четвёртого брата - юного Ретленда. Ричард наносит удар не первым. Однако версия, что Эдуард Ланкастер был взят в плен и хладнокровно убит, впервые появляется в историческом сочинении при глубоких Тюдорах, без ссылки на источник информации. И в этом первом документе нет имени убийцы. Из более ранних сочинений следует, что принц пал в битве при Тьюксбери. Герцог Глостер несёт ответственность за его гибель лишь как военачальник, действовавший в этой битве весьма успешно. По меркам феодальной морали это не повод для непримиримой вражды даже со стороны ближайших родичей покойного.
Что до обстоятельств смерти несчастного короля Генриха VI, то они до сих пор окутаны туманом. Строго говоря, не доказано даже, что имело место убийство, хоть это и весьма вероятно. Заинтересованных в уничтожении Ланкастера было множество, и нет никаких оснований выделять среди них Ричарда особо. О гибели герцога Кларенса и возможной роли в этой трагедии его младшего брата, уже было сказано выше. На сегодняшний день не найдено ни единого документа, подтверждающего, что Ричард был причастен к аресту или смерти среднего из братьев Йорков. А вот свидетельства о том, что он ходатайствовал за арестованного перед королём, имеются. Как видим, все три обвинения несостоятельны.
Наиболее опасной для репутации Ричарда III является запутанная история его восшествия на престол. Произошло это при следующих обстоятельствах. Согласно завещанию Эдуарда IV герцог Глостер должен был стать лордом-протектором при малолетнем Эдуарде V и править Англией вплоть до совершеннолетия государя. Получив известие о смерти брата и о его последней воле, пребывающий на Севере Ричард прежде всего собрал местных лордов для принесения присяги юному королю и лишь потом отправился в Лондон. Тем временем группа лиц приближённых к трону, возглавляемая кланом Вудвиллов, предприняла попытку вопреки ясно выраженному желанию покойного короля объявить регентом королеву-мать. Заговор не вызвал особого восторга ни у горожан, ни у столичного гарнизона, и окончательно провалился благодаря своевременному появлению лорда-протектора. Заговорщики были частью арестованы, частью нашли убежище в монастырях. Ричард Глостер сопроводил юного Эдуарда в Тауэр, где, согласно древнему обычаю, дожидаются коронации английские короли. Девятилетний принц Ричард, носивший титул герцога Йоркского находился при брате.
День коронации был назначен, монетный двор получил приказ лорда-протектора чеканить монеты с изображением Эдуарда V, но тут случилось непредвиденное. В начале по городу поползли слухи, а потом на рассмотрение парламента были представлены документы, ставящие под сомнение права обеих сыновей Эдуарда IV на трон. Документы свидетельствовали, что на момент заключения брака с Елизаветой Вудвилл король уже был тайно обвенчан с некоей Элеонорой Батлер. То же подтверждали и свидетели. Упомянутая Элеонора во время повторной женитьбы своего мужа была ещё жива, и брак не был расторгнут. Следовательно, покойный Эдуард являлся двоежёнцем, его брак с Елизаветой Вудвилл должен быть признан недействительным, а рождённые в этом браке дети – бастардами, не имеющими права наследовать корону. После бурного заседания парламент признал единственным законным наследником престола Ричарда Глостера, о чём был составлен официальный акт, заверенный по всем правилам.
Следует помнить, что английский парламент конца XV века – отнюдь не декоративное учреждение времён расцвета тюдоровского абсолютизма. Если решение было принято, значит, в наличии имелась по крайней мере одна из двух причин. Либо рассмотренные доказательства были абсолютно неопровержимы, либо английской общественности в лице её полномочных представителей очень не улыбалась перспектива свары регентов при недееспособном короле, столь памятная по временам царствования Генриха VI. Не исключено также, что сработали оба фактора.
Возникает естественное предположение, что решение парламента – результат тщательно спланированной и заранее обдуманной политической интриги Ричарда Глостера, не захотевшего довольствоваться постом лорда-протектора. Но исторические документы эту версию не подтверждают. Разумеется, тот общеизвестный факт, что Ричард не сразу согласился принять предложенную ему корону, не является доказательством его непричастности. Достаточно вспомнить пушкинское «поморщился, как пьяница пред чаркою вина». Но есть и более серьёзные аргументы. Для начала, если герцог заранее планировал захват власти, ему не было никакого резона задерживаться на Севере, рискуя упустить нужный момент, да ещё приводить к присяге местное дворянство. Отправься он в Лондон немедленно, отложив церемонию на потом, это не вызвало бы особых подозрений. Далее: покидая северные провинции, он взял с собой лишь шестьсот человек. Это почти почётный эскорт. Решить с такими силами сомнительный вопрос престолонаследия можно только тогда, когда они составляют дворцовую гвардию, знающую все входы и выходы и заранее расставленную по ключевым позициям. А тут с одной стороны северяне, многие из которых и в столице-то не бывали, с другой – давно и прочно обжившие Лондон приспешники Вудвиллов. Но у последних не выгорело.
Уже после того, как права Эдуарда V были публично поставлены под сомнение, Ричард срочно вызвал с преданного ему Севера дополнительные войска для обеспечения порядка в столице. Но чтобы эти войска смогли прибыть нужно время, и немалое. Лондона они достигли спустя неделю после того, как парламент принял решение, можно было и не продержаться. Заговорщик никогда не позволил бы себе подобной беспечности. А ведь речь идёт о человеке, зарекомендовавшем себя отличным организатором и жившем в эпоху войн Белой и Алой Розы. Очевидно, что кода Ричард выехал в Лондон, у него и в мыслях не было захватить престол. Одно из двух: либо инициатива вообще исходила не от него, и корону ему действительно навязали, либо это было внезапное решение, принятое под давлением вновь открывшихся обстоятельств. Возможно, толчком послужила попытка Вудвиллов оттеснить лорда-протектора от трона. Мы оставляем на усмотрения читателя, объяснять ли это властолюбием или чувством ответственности за судьбу страны. Но даже в самом нелестном для него случае младшего из братьев Йорков едва ли стоит именовать узурпатором, хоть это определение и обосновалось прочно во многих исторических сочинениях. Его власть имеет на выбор два вполне приличных источника легитимности. Если романтическая история о тайном браке Элеоноры Батлер соответствует истине, Ричард III был королём по праву рождения, если нет, он всё же являлся демократически избранным лидером нации.
С обвинением Ричарда III в узурпации власти тесно связано другое, куда более тяжкое обвинение – в убийстве с этой целью малолетних племянников. Однако ему не требовалось переступать через трупы детей Эдуарда IV, чтобы получить корону, во всяком случае, непосредственно. Королём его признали при живых племянниках. Решил раз и навсегда застраховать себя от неприятностей с этой стороны? Это может показаться правдоподобным, но не всё, что правдоподобно, оказывается правдой. В судьбе Эдуарда V и его брата Ричарда очень и очень много неясного.
При чтении исторических сочинений иногда создаётся впечатление, будто после провозглашения Ричарда Глостера королём, мальчики исчезли, и больше их никто никогда не видел. Но это не совсем так. На самом деле, исчезли любые упоминания о юных Эдуарде и Ричарде в дошедших до нас прямых источниках. Вместе с тем известно, что Елизавета Вудвилл, лишившись статуса вдовствующей королевы, осталась в Лондоне, получала от короля Ричарда III довольно щедрое содержание и вместе со старшими дочерьми посещала придворные балы. Если вдуматься, в отсутствии сведений о её младших детях ничего особенно странного нет. Заведомых королевских бастардов, получающих соответствующее их происхождению содержание и воспитание, и по юности лет ещё никак не проявивших себя ни на службе, ни в политических интригах в важных государственных документах упоминать незачем, а неважные могли и не сохраниться. Более того, информация об их исчезновении имела больше шансов просочиться в исторические источники. Не получая никаких сведений о мальчиках, мать и старшие сёстры должны были встревожиться и потребовать объяснений, пришлось бы принимать специальные меры, чтобы обеспечить их молчание. Полностью скрыть такое не то чтобы невозможно, но непросто, особенно учитывая, что дамы свободно передвигались по Лондону и танцевали на балах. Между тем, в царствование Ричарда III тревожные слухи о судьбе бывших принцев если и возникали, то очень далеко от Лондона, там, где физически не могли быть сразу же опровергнуты.
По воцарении Генриха VII покойный король Ричард III был объявлен тираном и узурпатором, но обвинение в убийстве принцев ему по свежим следам предъявлено не было. Зато был немедленно уничтожен парламентский акт, провозглашавший герцога Глостера законным королём, и все его доступные для сторонников Тюдора копии. Заметьте, имело место не повторное расследование и отмена ранее принятого решения, а простое и бесхитростное уничтожение документов. К счастью для исследователей, одна заверенная по всем правилам копия всё же сохранилась.
Судьбу юных отпрысков Эдуарда IV на этом этапе обходили молчанием, но настораживает участь несостоявшейся королевы-матери, вскоре после воцарения Генриха VII удалившейся (или удалённой) в монастырь. Ричарда III прямо обвинили в убийстве племянников двадцать лет спустя. Обвинение базировалось на показаниях некоего Джеймса Тирелла, якобы собственноручно задушившего принцев в Тауэре по приказу их дяди и на тот момент уже казнённого по совершенно другому обвинению. Согласитесь, это выглядит не слишком убедительно. Как говорил неподражаемый Владимир Владимирович Путин по поводу поиска оружия массового уничтожения в Ираке: «Лично я за такое время
обязательно что-нибудь бы нашёл». Что касается более веских улик, то их поиск отложили очень надолго.
В царствование Карла I Стюарта в Тауэре были обнаружены тайно захороненные останки двух подростков, возможно, принадлежащие сыновьям Эдуарда IV. Проведённый уже в XX в. научный анализ подтверждает, что убитые находились в близком родстве. Но смущает их возраст: не девять и двенадцать лет, а двенадцать и пятнадцать. То есть, Эдуард и Ричард, если в Тауэре найдены действительно они, погибли не в год воцарения своего дяди, а в год его смерти. Это хорошо согласуется с датой ухода в монастырь их матери, Елизаветы Вудвилл.
Кто же в таком случае убийца? Терпевший племянников три года Ричард III отдал соответствующие распоряжения, отправляясь на войну? Это было бы логично, если бы мятеж проходил под лозунгом возвращения на престол Эдуарда V, но речь шла о правах графа Ричмонда. В такой ситуации мёртвые племянники представляли для Ричарда большую угрозу, чем живые. Ричмонд же был заинтересован в устранении оставшихся отпрысков дома Йорков куда больше своего соперника. Чтобы иметь возможность назвать Ричарда III узурпатором, Генрих VII распорядился уничтожить парламентский акт, объявлявший сыновей Эдуарда IV незаконнорожденными. С этого момента они стали для него не просто нежелательны, но смертельно опасны. А, захватив власть, он имел гораздо больше возможностей замести следы, чем сторонники короля, павшего в битве при Босворте. Таким образом, Ричард III, в самом худшем для него случае, лишь один, и вовсе не самый вероятный, подозреваемый, в деле об убийстве его племянников.
Имеет смысл ненадолго остановиться на семейной жизни Ричарда III. Его супругой стала младшая дочь графа Уорика леди Анна. Когда в 1470 г. «делатель королей» поссорился с Йорками и поднял мятеж, он спешно выдал её замуж за Эдуарда Ланкастера. Через четыре месяца Ланкастер пал в битве, тогда же погиб и Уорик. Оставшись вдовой, Анна находилась под покровительством герцога Кларенса, женатого на её старшей сестре. После двух лет вдовства, она вышла замуж за Глостера.
Анна отличалась хрупким здоровьем. Всем, кто бывал при дворе Ричарда III, было хорошо известно, что королева долго и тяжело болела туберкулёзом. Эта болезнь стала причиной её смерти и смерти её единственного ребёнка. Случившееся было не только семейной трагедией, но и очень печальным для йоркистов политическим событием. Династия лишилась наследника. Распускаемые слухи о том, что королеву отравили, явно были досужим вымыслом.
Ну и наиболее существенный, с точки зрения историка, вопрос: каков был характер правления Ричарда III? В силу его кратковременности сказать об этом можно немного. Однако, за три года царствования последний Йорк сумел подготовить реформы, улучшившие положение третьего сословия и оцениваемые весьма высоко. Также он заслужил славу покровителя искусств. Что до меры жестокости его режима, то тут мы имеем достаточно информации, чтоб её оценить. При Ричарде III имели место политические казни, но… в количестве неизмеримо меньшем, чем при его преемниках. Вследствие заговора Вудвиллов на плаху взошло три человека, при чём двое были казнены в провинции, прежде, чем весть об их аресте дошла до Ричарда. Остальные участники мятежа отделались лёгким испугом. Примечательно, что примирившаяся с деверем Елизавета Вудвилл писала своему сыну от первого брака маркизу Дорсету, успевшему бежать за границу, уговаривая того вернуться в Англию и обещая ему полное прощение короля.
Ещё один заговор, на этот раз в пользу Ричмонда, был раскрыт уже после коронации. К смертной казни был приговорён один человек, герцог Бэкингем. Его соучастники были либо изгнаны, либо отпущены на поруки родственников. Таким образом, из всего списка невинноубиенных, призраки которых явились Ричарду III в заключительной части шекспировской драмы, в действительности с его согласия приняли смерть двое: лорд Гастингс и лорд Бэкингем. Оба были казнены по приговору суда. Между тем, в царствование Генриха VII вырубали целые семьи, заподозренные в нелояльности, а иногда и вовсе виноватые лишь в том, что его величеству хотелось кушать. Имущество казнённых отходило короне. Кроме того, победитель при Босворте изобрёл следующий остроумный способ пополнения бюджета: человека арестовывали по обвинению в измене, а затем предлагали родичам его выкупить. Дошло до того, что наследник первого Тюдора Генрих VIII был вынужден начать своё царствование с того, что отдал палачу ближайших сподвижников отца, вполне лояльных к новому королю, но заслуживших всеобщую ненависть. Однако со временем режим Генриха VIII превзошёл жестокостью царствование его предшественника. Что до Ричарда III, то он, конечно, не небожитель, а феодальный монарх, но явно был склонен прощать своих врагов более, чем большинство его коллег, и допрощался. Погубивший его мятеж подготовили те, кого он уже однажды выпустил. В их числе был и воспитатель Томаса Мора епископ Мортон.
В свете вышеизложенного весьма взвешенной выглядит точка зрения, что традиционный образ Ричарда III - не более чем результат чёрной пиар-кампании, искусно проведённой историографами тюдоровской династии, а Ричард Глостер стал главным объектом идеологической атаки именно потому, что являлся самым приличным представителем семейства Йорков. Популярный в народе и любимый вассалами, он как никто мог вызвать у англичан тоску по былым временам, которая подогрела бы возмущение политикой Тюдоров, вот ему и досталось больше других. Но возникает законный вопрос о причинах кратковременности этого царствования.
Причины могли быть самые банальные. Мятеж Ричмонда не имел особо широкой социальной базы, это была верхушечная разборка, не исключено, что вульгарная драка за место у кормушки. Плюс – умело спланированная акция державы-соперницы. Людовик XI больше хотел видеть на английском троне Ричмонда, проведшего много времени при французском дворе, чем Йорка, чья сестра была замужем за герцогом Бургундским (о «нежных» отношениях Людовика с герцогом многие читатели, думаю, наслышаны). Ричард вовремя не убил тех, чьё честолюбие не желал удовлетворять, и они убили его. Вместе с наиболее преданными сподвижниками, не оставившими своего короля в последней битве. После сражения при Босворте антитюдоровскую оппозицию, по сути, некому было возглавить, хотя отдельные попытки и предпринимались.
В заключение хочется сказать несколько слов о художественных произведениях, авторы которых отважились бросить вызов великому Шекспиру и отстоять доброе имя последнего Йорка. Примечательно, что на защиту давно умершего короля поднялись дамы, демонстрируя при этом отнюдь не женскую логику. Первой стоит назвать британскую писательницу Джозефин Тей. Её повесть «Дочь времени» - это, по сути, документальное произведение, лишь слегка замаскированное под детектив. Её герой, сотрудник полиции Грант, находясь в больнице и будучи обречённым на временное бездействие, развлекается интеллектуальной игрой, расследует убийство детей Эдуарда IV. Вначале он черпает информацию в школьных учебниках и популярных книгах, затем, находя в них всё больше и больше противоречий, переходит к солидным исследованиям и, наконец, обращается за помощью к знакомому, профессиональному историку, имеющему доступ к архивам. В конце концов Грант приходит к выводу о непричастности Ричарда к преступлению.
Ещё одна авторесса, которую история последнего Йорка задела за живое, – наша соотечественница Вера Камша. Её книга "Довод королей" из цикла «Хроники Арции» - не исторический, а фэнтезийный роман. Всё происходит не в средневековой Англии, а в некоем фантастическом мире, где активно действуют потусторонние силы. Тем не менее, реальные прототипы героев и событий прослеживаются без труда. Надо думать, обратившихся к этому сюжету дам привлекла не только возможность создать романтический образ благородного и великодушного монарха, но и столь актуальная в наши дни тема исторических фальсификаций и сплетен, вдруг обретающих авторитет академических теорий.
Что до нехудожественной литературы, то вопрос хорошо разобран в книге М. Барга "Шекспир и история".