- Хай цябе трасца возьме, - ругалась бабушка на высокого улыбающегося немца, пряча конфеты в шкаф, - не мог проста так прынесцi дзiцяцi канфет, яйкi яму падавай.
- Ja, ja, - продолжал улыбаться немец, - яйки.
- Няма яек, няма, - разводила руками бабушка.
- Ко,ко,ко, - говорил немец и показывал пальцем в сторону хлева, откуда доносилось кудахтанье кур.
- Ничога ад цябе не схаваеш, - продолжала ругаться бабушка и шла в хлев за яйцами.
Вот такую историю о немецкой оккупации рассказала мне тетушка. Ей больше восьмидесяти, у нее большие проблемы с сердцем, давлением и пульсом и поразительная ясность ума, которой могут позавидовать молодые.
Немец приходил к ним в дом за яйцами два раза в неделю.
Бабушка всегда злилась - ведь у нее было четверо маленьких дочерей, младшей было всего несколько месяцев.
Но немец никогда не приходил с пустыми руками, как правило, приносил белые конфеты, размером с пуговицу.
Пока бабушка ходила в хлев за яйцами, старшие девочки сидели на печи, а немец смотрел на них и все повторял "арийки, арийки" - все девочки были беленькие и голубоглазые.
Потом немец шел в следующий дом, потом в следующий. И так обходил всю деревню.
А ночью приходили партизаны.
Надо сказать, что вокруг нашей деревни не было и нет лесов, только дубрава, в которой партизанам было не спрятаться. Потому и немцев в деревне было не много и не приезжали каратели.
Леса начинались дальше, километрах в пяти. Вот там и были партизаны. Деревню, что стояла в том лесу сожгли, ее постигла участь Хатыни.
Потому партизаны приходили в нашу деревню. Они сами шли в хлев, забирали яйца. Они забирали все - посуду, одежду, инструменты.
Тетушка помнит, как однажды пришли два злых партизана, перевернули весь дом. Избили дедушку (ему было сорок лет, непризывной возраст). От дедушки требовали оружие, чтобы он добыл его у немцев.
Но дедушка с этим заданием партизан не справился.
Тетушка, приставленная к младшей сестре, сидела качала малышку в кроватке. Тут к ней подбежал один из партизан, за ногу выхватил из кроватки маленького ребенка и бросил на кровать. Потом выбросил на пол детский матрасик и нашел спрятанные под ним чистые полотенца и простынь.
Ругаясь, он бросился к бабушке и избил ее бизуном (вид кнута). Потом забрал найденное белье партизаны ушли. Увели с собой и дедушку, тыча ему пистолетом в спину.
Через какое-то время вдалеке раздался выстрел.
Невозможно описать тот ужас, который пережили бабушка и ее дочери в эту ночь.
Дедушка вернулся под утро. Избитый, грязный, но живой, даже не раненый. Оказывается, его привязали в дубраве к дереву и выстрели в воздух.
- Пусть твои *учки помучаются, - сказал один из партизан.
- Я долго не проживу, - сказала бабушка, когда дедушка вернулся. Она за ночь не проронила ни слезинки, чтобы еще больше не расстраивать дочерей.
Бабушка и правда ушла рано, в 58 лет. Белокровие.
А дедушку после освобождения Беларуси в 1944 году забрали на фронт. Но так как он жил на оккупированной немцами территории, то забрали его, как и всех остальных мужчин деревни, в штрафной батальон.
Вернулись с войны только двое. Один из них был мой дедушка.
Вот такую историю поведала мне тетушка.
Не верить ей я не могу. А верить не хочется.
Как думаете, могло быть такое?