На протяжении пяти дней шут не снимал с Флорина кандалов. Каждое утро он вручал мальчику исписанный пергамент и уходил до вечера. Даже когда Флорин вскипал ненавистью, заслышав за дверью звон бубенчиков шута, на «экзаменах» он сохранял хорошую мину при плохой игре. Вместо того чтобы скомкать пергаменты и засунуть их в широкий рот шута — чего ему больше всего хотелось, — он монотонно цедил поговорки и загадки. И думал при этом лишь об одном — о побеге!
На шестой день наконец-то представилась долгожданная возможность. После утренней каши шут, к удивлению Флорина, снял с него кандалы.
— Сегодня ты научишься летать, — сказал он, широко взмахнув руками. — Летать на крыльях поэзии. Без кандалов.
Флорин осторожно дотронулся до огненно-красных следов, оставленных кандалами на лодыжках. Но это пустяки, главное — сняли кандалы! И дверь, как он видел, всегда оставалась незапертой. Сердце Флорина забилось сильнее. Неужели все действительно так просто? Но тише! Ничем себя не выдавать! Шут по-прежнему сидел на соломе и не спускал с него глаз.
— Придумай к каждому слову, — приказал Мим, — подходящую рифму. Звон?
— Сон.
— Лань.
— Длань.
— Бык?
— Рык, — ответил Флорин, скрежеща зубами. К чему это все? Такие рифмы в состоянии придумать даже круглолицый бестиарий. Он еле сдерживался, чтобы не смотреть на дверь.
— Вол.
— Стол.
Интересно, какую рифму можно подобрать к бегству?
— Мул.
— Стул.
— Скотопоилка?
— Гм… что?
— Мне показалось, — сказал шут, — что предыдущие рифмы для тебя слишком просты. Скотопоилка?
Флорин задумался.
— Крестьянская вилка, — неуверенно проговорил он.
— Это два слова, — съехидничал шут. — Такой вилкой хорошо подгонять ленивых крестьян. Некоторым господам наверняка пригодилась бы.
— У этого слова нет подходящей рифмы, — сказал Флорин, буквально дрожа от нетерпения.
— Просто ты не смог ее придумать. Скотопоилка — погоди-ка… — поднял Мим палец, — пастилка. Ну, разве эта рифма не растекается медом на устах?
— Хвастун, — тихо пробормотал Флорин.
У Мима был тонкий слух.
— Придумай ему рифму!
— Как скажешь, — заносчиво ответил Флорин. — Хвастун, бахвал, гордец, краснобай, вертопрах. Всерифмуется с Мимом.
— Sancta simplicitas! Покровительница пустоголовых! — округлил глаза Мим. — Боюсь, нам придется изрядно потрудиться, чтобы разжечь под твоей задницей огонь поэзии. Вот, — продолжил он, сунув Флорину пергамент и уголек. — От А как аист до Я как яблоко. Прошу придумать подходящую рифму на каждую букву алфавита!
Говоря это, он привязывал к поясу скипетр и свиной пузырь. Флорин склонился над пергаментом и затаил дыхание: вспомнит ли шут, уходя, о кандалах?
— Отдайся на волю поэзии, — напыщенно изрек шут, торжественно двинувшись к двери, — и ты улетишь на ее крыльях, как орел! Будьте здоровы, мой принц!
Поклонившись в соответствии с придворным этикетом, шут удалился.
Лили Талль. Мим
Колесо фортуны вращается неумолимо: вчера ты был наследник короля, а сегодня — придворный шут в колпаке с ослиными ушами, в уродливом наряде, пляшешь и балагуришь, потешая мстительного короля. Двенадцатилетнего Флорина, наследного принца королевства Монфиль, вместе с отцом заманили в ловушку и вместо торжеств по случаю заключения мира он оказался в Обезьяньей башне, в учениках шута Мима, самого необычного персонажа при дворе Винландии. Каждый день Флорин учится быть шутом, падая все ниже и ниже. Но только побывав на самом дне, когда отчаяние и унижение уже, казалось, разъели всю душу, можно найти в себе силы, обрести надежду и познать истинную цену жизни.
Ставьте лайки, подписывайтесь на наш канал, мы будем рассказывать о наших новинках, о чтении и показывать всякие интересные штуки!