Они сидели молча на краю пропасти. Пожалуй, в прямом и переносном смысле.
Им открывался прекрасный, завораживающий вид на долину, тут и там летали птицы, а воздух дрожал, отдавая тепло летнего дня обратно небу. Солнце медленно, плавно спускалось к горизонту. Они болтали ногами и иногда кидали камушки вниз, с обрыва.
Иногда им казалось, что они слышали, как они падают.
Но гора была слишком высока, чтобы вообще что-то услышать, их дом на окраине деревеньки находился ну уровне добрых тысячи метров. А этот обрыв был их самым любимым местом, на которое они приходили молча, сидели молча. Иногда ели принесённую с собой еду, которая, как им казалось в те моменты, была облаками под солнечным соусом.
Мог пройти час, могло три часа, иногда они ждали заката и шли домой в темноте, по памяти, постоянно запинаясь в одних и тех местах просто так, смеха ради, по привычке.
Иногда уходили с закатом, и солнце мягко грело спину, будто гладя, как мама. Ну, или по-дружески, мол, ты не переживай, я ведь завтра приду.
Но когда они сидели там у пропасти, они думали о том, как удивителен и замысловат мир в деталях. А в то же время, если посмотреть в общем - прост и и хитёр, чтобы скрыть простоту.
Стоило только закрыть глаза, как они видели сцены войн и разрушений, летающие корабли, воинов-великанов, странное и опасное оружие, сооружения такие, какие сейчас и представить сложно.
Стоило открыть глаза – снова видели долину, которую ласково гладил, как кошку, солнечный свет.
Стоило закрыть, как они видели каменные города, сплошь состоящие из квадратных и прямоугольных домов. Серые дороги и бесчисленные вереницы таких же квадратных машин.
В другой раз они видели прекрасные сады с причудливыми растениями, пирамиды и высоких людей с длинными головами и глазами такими, в которых ты видишь звёздное небо.
Они смотрели сверху вниз, понимая, что в этот момент другие они смотрят точно так же со своих высот, кто с 16-го этажа бетонной коробки, кто с крыши недавно построенного храма, кто вот так, с обрыва на долину.
Самым любимым моментом были сумерки.
Такое время, когда реальность вокруг дрожала, растворялась, текла сквозь них, как потоки воды, падающие с невысокого уступа, когда такой водопад так тихо журчит, словно это ручеёк, но в падающих струях воды такая сила, будто целый мир в этот момент падает в озеро.
Они слышали свои голоса – разные. Высокие и низкие, громкие и тихие. Они всегда приходят куда-то, вот так просто сидеть, вот так просто смотреть, вот так просто быть разными собой. А потом..
Потом круговорот дел захватывает, тянет куда-то за собой, мелкие детали жизни кричат о своей важности и ценности, каждая пытаясь быть первой и, безусловно, самой главной деталью. Но они просто радуются этому цветному хороводу жизни, ведь если смысл не в самой жизни, то в чём?..
Когда уже наступает ночь, когда они совсем задумались и потеряли ощущение времени, наступает тишина. Он аккуратно и спокойно накрывает её тёплым шерстяным пледом, разводит огонь из принесённых с собой щепочек и маленьких дровишек, подвешивает небольшой чан на огонь и заваривает чай.
Она так же молча, неторопливо достаёт чашечки из наплечной сумки из грубой и крепкой ткани с различными рисунками и узорами, которые она сама и сделала. Каждый узор – как отметина, зарубка. В ней и радость, и боль, и восторг, и трепет какого-то очередного озарения.
Так они долго пьют чай, подкидывая палочек в костёр и подливая воду. Благо, ручеёк протекает недалеко, а ведь иногда так хочется пробежаться, будто ты и есть ветер.
От чая исходит такой дымок, который преображает их лица. То их лица искажены гневом, то полны печали, то вдруг смеются, иногда видны только проницательные, оживляющие душу глаза, будто вместо глаз самые-самые яркие звёзды.
А иногда лица растворяются в черноте Великой Пустоты...
Да, так играет огонь, бегая по их лицам, одежде, камушкам и утопая в темноте обрыва. Они смотрят вниз и видят точно такие же звёзды, как сверху.
Да, возможно, это просто огни домов, в которых живут своими жизнями люди. А вдруг нет?
Вдруг сверху живут люди, а снизу звёзды? Или везде звёзды? Или везде люди?
А, может, это просто огоньки пляшут в пустоте в вихре своего причудливого танца, отражаясь на лице Вселенной..
Вот догорает последняя веточка, пора собираться домой. Собравшись в темноте, просто по привычке, они, не торопясь, держась за руки, идут домой, почти не отрываясь взглядом от неба. В одной звезде они видят целую жизнь с кучей беготни и забот, в другой – войны и страсть битвы, горечь поражений и радость побед. В третьей – монотонные дни, практически не отличающиеся друг от друга.
Они всегда знали, просто не видели. Они впервые за долгое время стали той звездой, которая стала смотреть на другие. Точнее, поняли, что смотрит. Наблюдает и удивляется. Интересно, когда другие звёзды увидят их?
И увидели.
Через несколько ночей им стало вдруг как-то не по себе, будто в тишайшую ночь вокруг вас забушевал ураган. Они оба, идя домой, вдруг переглянулись, чуть не упав.
Подняли голову вверх и увидели, что на них смотрят. Из чудаковатых одинаковых высоких коробок на них смотрели две пары светящихся глаз, пронизывая своим светом.
Вдруг всё стало ясно, спокойно. Пожалуй, счастливее. Ярче и проще. Они будто вернулись в дом, который был давно покинут.
Они часто разговаривают об этом. Когда совсем никуда не надо назавтра, когда ночь в полном распоряжении. Они зажигают свечку, говорят, смотрят за бликами огня, который играет с предметами в комнате, как кот с верёвочкой.
Порой им кажется, что они – это совсем не они. Порой они забывают всё, кроме глаз друг друга. Они всегда уверены, что нашли бы друг друга где угодно, хоть на самом краю света, вот как сейчас.
И без тени сомнения прыгали бы в бездну неба, раз за разом, попивая чай, прижимаясь друг к другу, прикасаясь сердцами. Просто так, потому что иначе в чём смысл, если не в этом?
Она стояла и смотрела из окна.
Холодный зимний воздух приятно обжигал лицо и руки. Чудно, думала она. Чудно стоять так в 4 утра (или ночи) у распахнутого окна и смотреть на открывающийся вид. Не сразу родной, но уже привычный город с туманами и дождями ей нравился.
Ведь когда были видны звёзды, когда они не были скрыты тучами, всё становилось на свои места. Хорошо, что звёзды были видны не так часто, ведь иначе она бы чувствовала себя неуютно из-за того, что будто бы подглядывает за ними, за теми, кто по вечерам и ночам сидит у пропасти.
И за теми, которые были еще ближе к небу на своих кораблях. Странно, ведь они не всегда видят, что на них смотрят, думала она. Уверена, на меня также смотрит кто-то другой, всеми звёздами сразу.
Он, как обычно, хотел побежать и радостно, соскучившись, ворваться к ней в комнату, ведь слышал, что она не спит. Но в этот раз очень аккуратно и тихо зашёл, ведь свежий воздух прекрасно давал понять, что открыто окно.
Он подошёл к ней тихонько, но так, чтобы она не пугалась. Спросил её о том, почему бы им летом не поехать в горы, например. Не пожечь костёр и не попить чай на природе.
Давно они так не делали. Ведь если смысл жизни не в этом, то в чём...