Что делать? Не понимаем я никем.
Может, хоть чуть-чуть? Да нет, уже совсем
Никто не понимает, я виноват?
Кто знает, вдруг я - асоциальный гад?
Иль может, я настолько гениален,
Что уж совсем никем не понимаем?
Нет, взгляд мой на себя вполне реален,
Гениален чуть-чуть, но узнаваем.
Нельзя беременною быть отчасти,
Хотя…всё сейчас меняет волчий век,
Дитё теперь не продолженье страсти,
Из пробирки кто родился – человек?
Всё ныне в мире считано на деньги,
Лишь гениальность посчитать нельзя,
Всем сёстрам, как известно, свои серьги,
Ну, а братьям? Вам жизнь - грызня!
Типа, мужик, он сам пройти всё должен,
Пусть путь его неимоверно сложен,
С пути того никак уж не сойти ему,
В конце пути – внуки, судя по всему.
И здесь опять же внучкам всем по серьгам,
Внукам уменье воевать, убивать,
Как знать, что пригодится, больно знать
Наглеет с каждым годом, под шум и гам
С народом делает, всё что захочет,
Что выпадет народу: чёт – не чёт,
Тогда уж Бог нас с ними разберёт,
Наша сила - предъявим вам свой счёт.
Так возвращаясь к гениальности,
Здесь не отметить нельзя странности,
Можно всю жизнь писать как графоман,
А всё ж кумиром стать всех дам.
Таким нам всем запомнился Асадов,
Слепой поэт, но ведь помнят до сих пор.
Северянин? Это так, продолжить спор.
Главное, средь графоманов нету гадов.
Короче, ты гений или графоман,
Но если уж стихи писать запал,
Пиши как можно больше, как-нибудь
Когда-нибудь придётся отдохнуть.
А там потомки решат уж за тебя,
Ты зря старался иль, может быть, не зря?