Раз в 4 года, в начале ноября, происходит событие, за которым следит весь мир – в США проводятся президентские выборы. Не обходят они стороной и Россию: наши люди всегда с большим интересом (и даже некоторой завистью) наблюдают за политической конкуренцией в чужой стране. Результаты в колеблющихся штатах и голоса выборщиков становятся главными темами для обсуждения. «GeograpH» решил разобраться, как устроены американские выборы, в том числе, в контексте электоральной географии. В конце 2020 года Кристиан Санс (2 курс) взял большое интервью у сотрудника кафедры социально-экономической географии зарубежных стран МГУ и старшего преподавателя факультета географии и геоинформационных технологий ВШЭ Руслана Ахмедовича Дохова – о том, почему Дональд Трамп оказался популярнее своих рейтингов, отчего одни штаты «синие», а другие «красные», в чём смысл непрямых выборов в США и по какой причине республиканцы сейчас уступают демократам.
- 3 ноября 2020 года в США состоялись выборы президента. Более 158 миллионов человек приняли участие в голосовании (66,7% избирателей). По сравнению с прошлыми выборами, прирост явки составил 11%. С чем связан такой высокий показатель?
Явка действительно была рекордной. Примерно с 1900 года, то есть в течение всего XX века, люди не приходили на участки с такой интенсивностью. Главная причина – в чрезвычайной обострённости избирательной кампании. Это связано с личностью Дональда Трампа и с теми проблемами, с которыми столкнулась страна в 2020 году. Президент Трамп пришёл в 2016 на очень поляризирующей общество риторике, и для него это была успешная стратегия, потому что электорат удалось расколоть таким образом, что, если не большинство в стране, то большинство в колеблющихся штатах оказалось на его половине, и, соответственно, он смог те выборы выиграть.
Перед этими выборами ситуация для президента была ещё хуже, чем в 2016, и необходимо было максимально мобилизовать лояльный электорат Республиканской партии США и личных его фанатов. Такая мобилизация со стороны республиканцев натолкнулась на контрмобилизацию со стороны демократов, которым Трамп был категорически неприемлем. Звучала риторика о том, что следующие 4 года его президентства будут просто концом для Америки как для общества, как для государства. Эта нагнетавшаяся перед выборами истерия была направлена на то, чтобы привести к участкам как можно большее количество избирателей, что и произошло. То есть это связано, в первую очередь, с невероятной обострённостью избирательной кампании в этом году.
- В последние месяцы перед днём выборов социологические опросы показывали преимущество кандидата-демократа (~51-52%) перед действующим президентом (~42-43%). Хотя по результатам голосования расклад сил получился таким: 51,4% у Байдена против 46,9% у Трампа. На прошлых выборах была похожая ситуация. Почему в очередной раз кандидат от республиканцев показывает значительно больший процент, чем прогнозируют социологи?
Вопрос давней недооценки опросами доли людей, которые готовы проголосовать за республиканского кандидата, очень широко обсуждался в 2016 году, когда выиграл Трамп. Была проведена серия экспериментов на тему того, действительно ли полстеры (опросные компании) и те методики, которые они используют, неправильно таргетированы на разные социально-демографические группы и, возможно, упускают из виду какой-то электоральный раскол.
В электоральной географии есть очень важное понятие электоральных расколов, то есть тех базовых признаков, по которым мы можем дифференцировать общество и предсказать, что, в зависимости от отношения к тому или иному признаку, люди такого типа проголосуют за кандидата А или за кандидата В. Есть базовые расколы: по образованию, по этничности, по регионам проживания, по гендеру, по иммигрантскому статусу и так далее. Выборки сбалансированы таким образом, чтобы правильно репрезентировать эти группы. Однако оставалось ощущение, что существовала недооценка какого-то фактора, и перед этими выборами все сходились на том, что это фактор наличия высшего образования у белых избирателей. Белые избиратели – это по прежнему примерно половина всего электората, то есть самая большая группа в голосующей части населения США. Их электоральное поведение очень сильно отличается в зависимости от того, есть у них образование колледжа или высшее, или только среднее. Опросные компании поменяли структуры своих выборок, и всем казалось, что уже перед этими выборами получится дать правильный прогноз. Но так не получилось…
Есть несколько гипотез на этот счёт. Первая заключается в том, что существует феномен застенчивых избирателей («shy voters»). Этот термин – скорее британский, а в Америке ещё со времён президента Никсона существует выражение «silent majority», то есть «молчаливое большинство». Он утверждал, что практически все газеты поддерживают демократов, но, на самом деле, в глубине страны есть огромное количество людей, которым все эти ультра-прогрессивные ценности чужды, а он их репрезентирует. Ровно та же самая риторика была у Трампа в 2016 году и особенно в 2020 году. Отчасти это действительно так. В условиях очень высокой явки нашлось большое количество людей, которые не участвовали в опросах. Вопрос дальше: почему они не участвовали?
Существует версия, что социологические компании намеренно игнорировали их. Это достаточно сомнительное предположение – оно нас уводит куда-то в область теории заговора. Единственное рациональное зерно заключается в том, что само обнародование результатов опросов является действующим фактором выбора.
На самом деле, судя по социологическим исследованиям, электорат Республиканской партии действительно меньше доверяет институтам, в том числе, опросным компаниям. Это не значит, что такие респонденты обманывают социологов – скорее всего, они просто не отвечают на вопросы. Кроме того, надо учитывать, что сторонники Трампа – это крайне правый электорат, для которого все свойства республиканцев ещё сильнее обострены. И, возможно, в этом главная причина.
Про "эффект Жириновского" в американской политике
- Кстати, в этом году, как и в 2016, у Трампа не было преимущества в абсолютном количестве голосов. Однако, в прошлый раз он победил, вопреки прогнозам, а в этот раз – нет. Как так получилось?
Разница между демократическим кандидатом и республиканским – это национальная разница. На предыдущих выборах Трамп проиграл Хиллари Клинтон 3 миллиона голосов избирателей, но выиграл по количеству голосов выборщиков.
Национальная разница не должна вводить никого в заблуждение. В штате Калифорния, где 70% голосуют за демократов, могут хоть стопроцентно проголосовать за них: это даст огромный прирост в абсолютном количестве голосов, но никак не повлияет на выбор.
Это очень важно, потому что в федеральной и демократической стране, которой без сомнений являются Соединенные Штаты, это позволяет сбалансировать интересы региона. Гораздо важнее разница в колеблющихся штатах. И в этом главная проблема с опросами: в том, что они второй раз подряд не смогли хоть сколько-то точно предсказать результаты в штатах Приозёрья (регион Великих Озёр – прим. «GeograpH»), во Флориде и так далее. Причём в некоторых штатах с этим стало гораздо лучше, по сравнению с предыдущими выборами. Но в некоторых штатах, таких как Флорида, ошибка по-прежнему огромная – 10%. Это катастрофа! И вот здесь есть уже вопросы к опросным компаниям.
- Если коллегия выборщиков не отражает выбор абсолютного большинства избирателей, то в чём тогда смысл этого демократического инструмента?
Коллегия выборщиков – это невероятно важный инструмент для американской политической системы (подробно и кратко о двуступенчатой процедуре выборов президента США можно посмотреть в специальном ролике от BBC - прим. “GeograpH”). Это основа основ, которую сейчас активно критикуют, и эта критика очень поверхностна. В чём смысл коллегии выборщиков? Смысл её в том, что она гарантирует сменяемость власти. Она не только балансирует интересы разных регионов (когда недостаточно выиграть в нескольких самых населённых регионах: надо набрать большинство в каждом конкретном штате для того, чтобы собрать себе необходимый пул голосов), но и предохраняет страну от популизма.
Коллегия выборщиков – очень удобный инструмент для больших федеральных стран: когда много полномочий и налоговых денег остаётся на уровне регионов и муниципалитетов, федерация должна быть устроена так, чтобы не мешать регионам реализовывать своё право на управление и самоуправление. В таком случае очень важно учитывать их интересы.
Предположим, что в выборах участвует какой-нибудь левый эффектный популистский политик – такой, например, как Берни Сандерс или Элизабет Уоррен или ещё более радикальные молодые звёзды Демократической партии. Очень высок риск, что те идеи, которые приемлет это большинство, будут неприемлемы для всей остальной страны. Поэтому коллегия выборщиков всегда «сталкивает» сильных кандидатов, которые могут выиграть выборы, в середину политического спектра, гарантируя, что страна не скатится в радикализм.
Этот механизм очень важен, потому что позволяет избежать раскалывания страны даже в такие тяжёлые времена, как сейчас, когда есть и старые обострившиеся расколы (по расовому вопросу, например), и тяжелая ситуация в экономике и обществе, связанная с коронавирусом. В таких условиях коллегия выборщиков ещё важнее. Поэтому призывы к её отмене – это, конечно, глупость.
О балансирующей функции коллегии выборщиков
- Штаты США подразделяются на, так называемые, «синие» и «красные», в которых большинство избирателей поддерживает одну из двух главных партий страны. Очевидно, что это какое-то исторически сложившееся распределение. С чем оно связано?
Америка никогда не была единой страной. Она даже не начиналась от одного корня. В обществе существует распространившееся представление о том, что США – это страна каких-то белых англосаксонских эмигрантов, которые переехали туда и основали новое государство. Это не так. Даже в Новой Англии были несколько корней, из которых росла страна. Это, условно, пуританский корень и квакерский корень – очень разные люди. Одни скорее индивидуалисты, другие скорее коллективисты. Они принадлежали к разным протестантским деноминациям, которые многое по-разному воспринимали, и эти старые политические традиции до сих пор в Америке сильны.
На следующем уровне наблюдается изначально сформировавшийся идейный и культурный раскол между Севером и Югом, который потом привел к Гражданской войне. До сих пор существуют южные политики, южное общество, южные американцы – Дикси. Это совсем не то, что северные политики, северное общество и Янки. Вдобавок к этому есть культура Запада: огромная, сложная, которая, по существу, третья культура в Америке. Средний Запад – самый новый регион в стране, который сейчас переживает экономически не лучшие времена.
Далее унаследованный раскол между Севером и Югом накладывается на множество других свойств любой большой страны, каковой является Америка. Например, про-демократический Тихоокеанский Запад, скорее ориентированный на модерновые ценности, соседствует с Горным Западом, в состав которого входит Юта – тоже экономически очень успешный штат, но при этом мормоны крайне консервативны: они всегда голосуют только за республиканцев. Юта – «цитадель республиканизма» при любом раскладе.
Есть и базовый экономический раскол по поводу того, должно ли быть много государства в экономике или мало. С одной стороны, Калифорния, которая повышает налоги, многое старается зарегулировать, но одновременно даёт большое количество свобод культурного характера: первый штат, который легализовал гей-браки, попытался легализовать марихуану и так далее. С другой стороны, Техас, в котором наблюдается практически отсутствие регуляции экономики, хотя это довольно консервативный штат, в том числе в вопросах абортов, регулирования зарплат, прав женщин и так далее.
Об этнической неоднородности американского общества
Разделение на «красные» и «синие» штаты сформировалось из-за культурной мозаичности страны. И этот раскол, я еще раз подчеркиваю, – естественная ситуация для большой страны. Большая страна не может выглядеть одинаково. Даже Польша расколота посередине на консервативную и либеральную части, Украина жесточайше расколота на Запад и Восток.
Эта история не про поляризацию по какому-то, например, текущему экономическому вопросу, хотя экономические вопросы тоже важны. В основе всего лежат культурные установки, сформированные по ходу того, как история вливалась в географию. То есть мормоны не случайно появились на Горном Западе, а Калифорния не случайно стала штатом, который так сильно выигрывает в глобальной экономике.
- Если мы посмотрим на более подробную карту, где показаны избирательные округа, то увидим, что штаты «внутри себя» голосуют не всегда однородно. Например, большие города даже в «красных» штатах чаще всего отдают предпочтение демократам. Можно в таком случае говорить о том, что не только традиции, но и, например, качество населения влияет на выбор?
Конечно, на большие исторические расколы накладываются урбанизационные. Центры городов во всех штатах, вне зависимости от того, «красный» он или «синий», будут голосовать за демократов. Это всегда так. Мы видим, что более образованное население, в целом, чаще голосует за демократов. Кроме того, сейчас центры городов – это расовые этнически-смешанные территории, где живёт много иммигрантов и сконцентрированы креативные отрасли, которые притягивают к себе людей, требующих больших культурных свобод. Понятно, что это скорее повестка Демократической партии. Сельские же местности и малые города – это всё «республиканская цитадель» вне зависимости от того, где: в Калифорнии, в Техасе или в Оклахоме.
Важно ещё учитывать, что в центрах городов, как и в сельской местности, сосредоточено меньше 10% всего электората. А 80 с лишним процентов сосредоточено в разных типах пригородных зон. Эти пригороды не «синие» и не «красные» – они «пурпурные». И как раз пригородный житель – это основной избиратель, за которого идет борьба.
Во-первых, пригороды – это места, которые стянули население со всей остальной части штата. Во-вторых, именно здесь многое решается на локальном уровне. Исторически было так, что иммигранты преимущественно селились в центрах городов, в менее респектабельных районах и в более дешёвом жилье. А белые – в основном, староживущие американцы – жили в пригородах. Сейчас пригороды становятся более расово разнообразными, возникает феномен бедного пригорода, что долгое время считалось оксюмороном. И сейчас за них основная схватка и разворачивается.
Поэтому нельзя сказать, что за республиканцев голосует только сельская необразованная деревенщина. Это совсем не так. Если посмотрим на голосование людей с образованием выше колледжа, мы увидим если не 50 на 50, то близкую к этому цифру. Небольшие преимущества есть, но, в целом, это не так важно. Важнее более тонкие вещи.
Дорогие читатели, на этом месте хотим ненадолго прервать ваше чтение. В следующих трёх вопросах и ответах на них рассматриваются электоральные особенности отдельных штатов на нескольких интересных примерах. Если вдруг вам не очень важны такие подробности, предлагаем пролистнуть наше интервью до вопроса про Рузвельта и Рейгана, которым в своё время удалось собрать голоса выборщиков почти от всех штатов. Но всё же советуем прочитать материал полностью!
- На электоральной карте США есть, так называемые, колеблющиеся штаты (swing states), которые периодически «меняют» свой цвет. В 2020 году их было довольно много. В чём природа колеблющихся штатов? И связано ли это колебание с их расположением на границе между «красными» и «синими»?
Каждый случай индивидуален. Всего колеблющихся штатов на разных выборах 10-15, и они всё решают. Не обязательно, что это граница. Как раз пограничный Юг или штаты, которые расположены на стыке Запада и Среднего Запада – это обычно очень устойчивые регионы.
В колеблющихся штатах смешаны в примерно равных пропорциях какие-то разные факторы. Очень часто свингующим (переходным) становится штат, в котором быстро меняется население. То есть наблюдается большая демографическая динамика, появляются новые избиратели, которые не похожи на тех, которые здесь были раньше. Например, таков штат Аризона.
Аризона переживает очень быстрый демографический рост, который, в основном, сосредоточен в агломерации Финикса. Этот город растёт сумасшедшими темпами: за 10 лет он вырос на 30%, причём прирост за последние 4 года составил около 20%. Новые люди, которые приезжают в Аризону, естественно, сильно отличаются: это недавние иммигранты (из Мексики, в первую очередь) или американцы, которые приезжают из других частей страны и приносят с собой другие электоральные установки, голосуют за других людей. Поэтому исторически более республиканский штат Аризона стал теперь свингующим и, как мы видим, на этих выборах переметнулся – впервые за долгое время проголосовал за демократа.
Похожая ситуация в Неваде: небольшой по населению штат с большой иммиграцией. Новые люди, приезжающие в Лас-Вегас, меняют ситуацию. Аналогичный процесс происходит даже в таком огромном и решающем штате как Техас.
Техас: почему «синеет» главный республиканский штат?
В иных случаях колеблющимся может стать штат, в котором недавно произошли какие-то большие экономические перемены. Например, в штатах Приозёрья, которые на выборах 2020 года определили результат. Это Мичиган, отчасти Висконсин, Огайо. На выборах середины XX века они были «демократическими цитаделями», потому что это промышленные штаты и к тому же северные: тогда Среднего Запада еще практически не было, а Север – это место, где всегда были сильны профсоюзы. Профсоюзы очень часто идут в связке с Демократической партией, потому что она более левая (в американском контексте).
Потом промышленность умерла, появился Ржавый пояс (сейчас, кстати, Ржавый пояс уже почти исчез), города пережили постпромышленную депрессию и начинают возрождаться: вновь начинается демографический рост в большинстве крупных городов штатов Приозерья.
Что важно в этой истории? Важно, что белый рабочий класс, который всегда был оплотом Демократической партии, чувствует себя потерянным. Потому что они выбирали Клинтона два раза подряд, потом был Буш, потом избрали Обаму на два срока, и всегда очень солидарно голосовали за демократического кандидата. И что теперь? Ничего не произошло: заводы так и не открылись, никакой альтернативной занятости нет, депрессия именно у этой группы избирателей сохраняется. Та новая экономика, которая появилась в городах, не про них. Эта экономика про третичный сектор, про сложные услуги, про креатив и так далее. Люди, которые сюда приехали и эту экономику делают, другие. Мы видим подъём штата, но местности, где живёт белый рабочий класс, по-прежнему в жуткой депрессии. Поэтому здесь антисистемный, антиэлитный, автаркичный (в смысле закрытия экономики от зарубежных конкурентов) посыл Трампа очень хорошо зашёл.
Трамп из-за этого смог выиграть прошлые выборы и за счет их мобилизации почти оказался в конкурентной ситуации в этом году. Да, мы видим очень небольшую разницу. Но это при всех тех вводных, что Трамп стартовал с очень негативной ситуации с коронавирусом и расовым вопросом.
Похожая ситуация в Пенсильвании. Это очень сложный штат, состоящий из трёх частей. Филадельфия – восточная Пенсильвания – часть мегалополиса и, по существу, такой же город как Нью-Йорк: очень прогрессистский, либеральный и расово смешанный. С другой стороны Питтсбург, к нему применимо всё то, что я говорил про штаты Среднего Запада. И есть срединная Пенсильвания, которую можно условно назвать «Северной Алабамой», с ультра-республиканским голосованием специфического американского типажа hillbilly – якобы недалекого избирателя, который обычно на выборы не ходит, а вот за Трампа пошёл – будь здоров. Дело в том, что хиллбилли, как правило, плохо образованы и у них очень много расистских стереотипов, а Трамп на этом активно спекулировал.
Именно поэтому Пенсильвания такой важный штат. И в очень равной борьбе всё шло к тому, что голосование там решит исход выборов 2020. В итоге, с подсчетом почтовых голосов стало ясно, что и колеблющиеся штаты Приозёрья – Висконсин и Мичиган – проголосовали за Байдена. Пенсильвания просто увеличила этот перевес.
Как туризм превратил Флориду в колеблющийся штат?
- Интересная ситуация сложилась в штате Джорджия. Казалось бы это южный штат, много лет уверенно голосовавший за республиканцев. Почему в этом году там так успешно выступила Демпартия?
Джорджия всегда считалась республиканским штатом. Но в Джорджии есть Атланта. Это столица Юга, огромная метрополия: несколько десятков графств составляют агломерацию Атланты, и её доля в населении Джорджии постоянно растет, а в последние годы рост ускорился. В срединной Джорджии, в её сельских, мелкогородских районах преобладают белые южане, которые голосуют скорее за республиканцев. А в самом городе Атланта очень много чёрного населения, которое в большей степени голосует за демократов. Доля Атланты в Джорджии растёт за счёт продолжающейся субурбанизации. И, соответственно, доля избирателей, которые голосуют демократическим образом, тоже растёт.
Вместе с тем в Джорджии, так же как в Южной Каролине и Алабаме, мала эмиграция из других стран. Там мало латиносов, например, которые, в целом, консервативны и которыми Республиканская партия стратегически может играть. При этом доля чёрного населения растёт: мы сейчас наблюдаем, так называемую, Третью великую миграцию чёрных – переселение их с Севера на Юг из-за того, что экономика южных штатов быстрее развивается, там больше работы, к тому же им культурно проще себя чувствовать в южных штатах.
И это главное, что произошло в Джорджии на последних выборах. Мы видели движения штата в эту сторону и на промежуточных выборах в Палату представителей 2018 года, и на президентских выборах 2016 года, но процесс пошёл быстрее. Это интересная новость.
- Штаты Колорадо и Нью-Мексико находятся в глубине страны. Почему они, соседствуя на западе с таким республиканским штатом как Юта, голосуют за демократов?
Штаты Колорадо и Нью-Мексико – классика западных штатов. А Юта – это скорее странность, связанная с мормонами и их консервативным голосованием.
Колорадо – очень специально устроенный штат. Его столица Денвер – гигантское городище, в его агломерации живёт большая часть населения Колорадо. Рядом находится Боулдер – один из крупнейших университетских научных центров в Соединенных Штатах Америки, который, конечно, очень демократический. Когда попадаешь в Денвер (мы там были на практике со студентами в 2017 году), возникает абсолютное ощущение, что ты где-то в Нью-Йорке или Чикаго... Ну уж точно не на Горном Западе, рядом с Вайомингом, в котором более 70% голосуют за республиканцев. Это свойства большого и к тому же исторически очень либерального города Денвер. И либеральность его усиливается.
Нью-Мексико – один из самых сложносоставных штатов в Америке: там есть большая латиноамериканская диаспора, существенно ярче проявляющаяся, чем в Техасе, потому что северные части штата Нью-Мексико слабо заселены. Там нет крупных городов. Всё сосредоточено в Альбукерке. Это большая латиноамериканская диаспора, где скорее будет демократическое голосование. Нью-Мексико вообще всегда был демократическим штатом, и на последних выборах находился не в игре.
Про специфику латиноамериканского избирателя
- Есть 2 противоположных исторических примера. В 1936 году демократ Франклин Рузвельт, который шёл на свой второй срок, триумфально победил на президентских выборах, проиграв лишь 2 восточных штата. А через 48 лет республиканец Рональд Рейган «перекрасил» всю электоральную карту США наоборот в красный цвет. Значит ли это, что роль кандидата перевешивает электоральные традиции?
Роль обстоятельств перевешивает. С Рузвельтом была очень специфическая ситуация: страна была в Великой депрессии. У него что-то начало получаться, появилась занятость и, естественно, была огромная поддержка. Обратите внимание, что на предыдущих выборах за него так не голосовали.
Разгромный результат выборов 1984 года был связан с тем, что демократы не смогли выставить нормального кандидата. Более того, в Демократической партии был раскол: произошло несколько серьёзных скандалов. По существу, половина партии боролась против Рейгана, а половина – нет. После этого политическое поле очень сильно перестроилось. Так что этот пример – скорее исключение, которое связано с потрясениями политического характера.
«Тотальное объединение страны связано с большими проблемами на одном из флангов»
- 3 ноября, помимо президентских, проходили выборы в Конгресс США. По их результатам, в Палате представителей будут заседать 222 демократа против 211 республиканцев, а в Сенате 50 республиканцев против 48 демократов и 2 независимых сенаторов в коалиции с ними. Почему Республиканская партия сейчас малоконкурентна на выборах в Палату?
Это связано с тем, что Палата представителей избирается пропорциональным образом. То есть количество конгрессменов пропорционально количеству народа в штате. Сейчас более населенные штаты – более демократические.
Республиканская партия в Палате представителей, видимо, будет ещё долго в меньшинстве. Ей теперь гораздо сложнее перехватить Палату, хотя демократы просто провалились на этих выборах. В настолько удачной ситуации они умудрились потерять там 9 мест. Это просто катастрофа – партия сработала плохо.
В Сенате республиканцы взяли одно место в Алабаме, но проиграли два места: по одному в Аризоне и в Колорадо. Соответственно, сейчас -1 относительно предыдущего результата. Всё будет зависеть от голосования в Джорджии, но там у республиканцев очень хорошие шансы взять хотя бы одно место. Поэтому, скорее всего, Сенат останется за республиканцами, что хорошо, потому что это сохраняет баланс власти. Если есть слабое большинство республиканцев в Сенате, это значит, что у них будет право голоса. То есть, чтобы провести любое решение, необходимо будет одобрение республиканского Сената, что не даст карт-бланша демократам на проведение собственной политики. (5 января прошёл второй тур выборов в Джорджии, в результате которого оба места заняли кандидаты-демократы. Таким образом, кресла в Сенате поровну разделились между обеими партиями, и вице-президент Камала Харрис получит право «решающего голоса» - прим. «GeograpH»)
Практически всегда на промежуточных выборах (ближайшие будут через два года) побеждает другая партия: не та, которая выиграла выборы в основной год. И, как правило, у президента есть два года на то, чтобы провести свои реформы. Так было у Трампа: в первый год его президентства в большинстве оказались республиканцы. А через два года демократы перехватили Палату и почти все его инициативы уже блокировали. Аналогично было в первые два года правления Барака Обамы, когда в начале первого срока появилась возможность провести все основные реформы, которые он обещал избирателям.
- Если мы посмотрим на современные электоральные карты США, то увидим там преобладание синего и красного цветов. Как вы думаете, могут ли появиться в обозримом будущем какие-то новые конкурентоспособные партии?
Они есть: это, так называемые, “третьи партии”. Две самые главные – это партия Зелёных и Либертарианская. Они на отдельных выборах набирают довольно значимый процент и отрезают голоса у республиканцев и демократов. В зависимости от того, насколько много набирают кандидаты от третьих партий, они могут оказывать решающее влияние на результат основной гонки. Если мы говорим о переходе их на принципиально новый уровень: о том, что они, например, смогут выигрывать места в Палате представителей или Сенате или набирать значимую долю голосов на выборах президента: сейчас, наверно, нет, но стратегически такая угроза есть, и связана она, в первую очередь, с Демократической партией.
Республиканская партия очень консолидирована сейчас внутри себя. Она была невероятно консолидирована вокруг президента Трампа, рейтинг одобрения которого достигал 96-97% перед выборами, и она будет консолидирована и дальше. Потому что республиканцы, в целом, понимают, что их всё меньше и они скорее в ситуации отбивающейся стороны.
Демократическая партия сейчас состоит из коалиции очень разных сил. Внутри неё есть старое демократическое ядро и молодое радикально левое движение, выдвигающее очень необычное требование про социальную справедливость, выражающуюся во всеобщем базовом доходе, в медицинской страховке, обязательной для всех – во многих социальных аспектах, которые среднему американскому избирателю кажутся чрезмерными.
Сейчас всё очень сильно зависит от того, что будет делать администрация Байдена. Позитивный сигнал – вице-президентом стала Камала Харрис, которая, конечно, не радикально левая: это не Элизабет Уоррен, не Берни Сандерс и не Александра Окасио-Кортес, но она находится скорее с той части спектра. В целом же, программа левых демократов становится радикальнее, постепенно сдвигая в ту сторону курс всей партии. И здесь есть некоторая угроза.
Мне кажется, что это очень маловероятный сценарий всё равно: отпадение какой-то части радикальных левых от Демократической партии возможно, но формирование полноценной третьей партии – я практически это исключаю. Потому что возникнет эффект, который наблюдался на выборах Рейгана: это означает, что в следующие 20 лет страной будут править республиканцы.
Секрет устойчивости американской политической системы
- Не развалит ли этот левый уклон капиталистическую Америку?
Нет, не развалит. Сейчас всё очень напоминает 1968 год – предыдущий подъём левых в США. Он сильно изменил страну. Америка, в итоге, всё это переварила и стала новой: там произошла сексуальная революция, эмансипация меньшинств. Разве США от этого стали слабее? Или разрушились все международные союзы? Нет, ничего не произошло. Это нормальный процесс: приходит новое поколение, которое требует перемен. В то же время остаются более консервативные части политической сферы и общества.
В тот момент, когда возникает единообразие взглядов, всё кончается. В этот момент начинается тоталитаризм.
Самое главное, что политика репрезентирует общество: его территориальную, гендерную, этническую и возрастную сложность. До тех пор, пока политика сохраняет свою прямую связь с тем, какова динамика общества во всех его разрезах, ситуация стабильна. И это всегда борьба, что нормально – в обществе должна быть борьба, люди должны радикально расходиться между собой по взглядам – именно тогда будет прогресс. Именно тогда общество будет куда-то идти. В тот момент, когда возникает единообразие взглядов, всё кончается. В этот момент начинается тоталитаризм.
Более подробный разбор электорального расклада перед выборами 2020 года и их результатов от Р.А. Дохова можно посмотреть на YouTube канале “Zaruba on-line”.
Интервьюировал Кристиан Санс, 2 курс, кафедра ФГМиГ