Очень тяжело я возвращалась к обычной жизни после третьей беременности и родов. В роддоме я была сама адекватность, ещё мужу на выписке хвалилась, что смотри мол, какая я в этот раз спокойная, ни слезинки не проронила. Обычно же в предыдущие разы послеродовая депрессия не заставляла себя долго ждать, и гормоны штормили.
Но в этот же вечер дома у меня случилась первая истерика. Уйдя от детей в другую комнату, я рыдала навзрыд, а муж обнимал меня, но ничем не мог помочь. Дальше я на протяжении месяца была сама не своя. И выписка у меня была не такая, и цветы не такие, и шарики-то мне не подарили. И я всё время искала повод, чтобы поплакать.
Мне вообще казалось, что сын родился слишком рано, что я должна была его ещё носить. Хотя родился он ровно в пдp (предполагаемый день pодов, то есть полные 40 недель). Мне казалось, что вместе нам с ним было так хорошо, мы были счастливы. А теперь его забрали у меня. Он сам по себе, я сама по себе. И больше мы никогда не будем вместе как прежде. И от этого осознания было невероятно больно. Это теперь такие мысли кажутся мне бредом, а тогда я была полностью уверена в них.
А ещё у меня на тот период на фоне невероятной любви к сыну пошло полное отторжение мужа. Мне казалось, что теперь мой единственный и самый любимый мужчина — это мой сын. И я стала сторониться мужа. Не хотела, чтобы он меня обнимал, прикасался ко мне. Даже когда ложилась спать, старалась лечь подальше от него, чтобы не притрагиваться.
А что творилось в душе в эти недели и описать трудно. Я чувствовала только боль, тревогу и отчаянье. А ещё любовь к этому маленькому комочку, который на тот момент стал для меня центром вселенной. Всё, что мне хотелось делать в эти дни — это обняться с ним и плакать. Внутри было так больно, как будто кто-то зажёг огонь, который и приятно грел, и очень больно обжигал.
При этом не было никаких внешних факторов, которые могли бы вызывать такие чувства. Муж заботился, терпел мои заскоки, старался по возможности помогать. Старшие дочки тоже ничего плохого не делали, наоборот приняли братика с радостью и любовью, по мере возможности пытались о нём заботиться. Но тем не менее морально мне было очень плохо. Нет, у меня ни разу за то время не возникло плохих мыслей о том, чтобы всё закончить. Наверное потому, что даже в такие безрадостные тоскливые моменты я не переставала любить жизнь.
А ещё одной из очень неприятных мыслей того времени была мысль, что рано или поздно сын вырастет, женится и у него появится другая главная любимая женщина. И это уже буду не я. В те моменты мне казалось, что никогда мне не сможет понравиться эта похитительница моего такого драгоценного и любимого сына. Ведь он мой, только мой. Я его выносила, рожала в муках, буду растить и любить, а она придёт на готовенькое и заберёт. Такие мысли были у меня тогда в голове.
"Ты просто представляешь в своей голове, что у тебя его маленького кто-то заберёт, поэтому и реакция такая. А когда он вырастет, ты по-другому на это смотреть будешь, вот увидишь", — говорил мне муж.
И он оказался прав. Уже спустя месяц, мне полегчало. Я стала более адекватно и позитивно смотреть на мир. Поняла, что муж так и продолжает быть моим любимым мужем, а вот этот маленький кричащий комочек — теперь мой любимый сын. И мужа я люблю как мужа, а сына — как сына. В общем всё встало на свои места.
А когда сыну исполнилось полтора года, и из милого, очаровательного, пухленького пупсика он стал превращаться в часто орущего, хулиганистого, непослушного безобразника, я даже в шутку говорила мужу, что скорее бы он вырос и женился. Пусть жена терпит его поведение, что всё я да я 😂
С тех пор наш сынок подрос, ему уже пять лет. Он растёт очень добрым, открытым и любящим мальчиком. И каждый день говорит мне: "Мама, я тебя просто обожаю". И я понимаю, что рано или поздно он полюбит девушку, женится и будет говорить эти слова уже не мне. Но сейчас от этих мыслей мне не больно. Потому что я понимаю, что любовь к матери — это константа, которая остаётся незыблемой несмотря ни на какие жизненные перипетии и повороты судьбы.