Эдик в ресторанный бизнес попал случайно. Снимал комнатку летом в курортной зоне и искал себе подработку. Его взяли помощником на кухню в небольшое татарское семейное кафе. Хозяйка и главный повар Зульфия быстро научила его мыть и чистить овощи для супов, правильно их нарезать для разных вариантов блюд.
Он не только помогал на кухне, но и успевал убирать в зале. Официантов у них не было, Зульфия сама подавала гостям приготовленные блюда, а её муж стоял в баре и на кассе, занимался закупкой продуктов, которые приходилось выгружать из машины тоже Эдику. Но он не боялся работы, охотно за всё брался, учился всем хитростям-премудростям у Зульфии, старательно выполнял все задания. Даже тротуар перед заведением подметал каждое утро.
Хозяева ему щедро платили и еще и кормили. А отдохнуть и позагорать на пляже можно было успеть утром. В ресторанчик ему надо было приходить к одиннадцати часам, а открывались они уже в обед. Когда вечером особо много стоять у плиты не надо было, а гостям подавали приготовленные в обед блюда, у Эдика и Зульфии было время подготовить полуфабрикаты на следующее утро, чтоб не простаивать сейчас и не тратить лишнее время на следующий день.
Так незаметно для себя Эдик втянулся, привык и полюбил эту работу. Ему нравилось стоять у плиты или делать нарезку, нравилось, что клиентам нравится его вкусная еда. Он и сам не заметил, что заработал за летний сезон неожиданно приятную сумму. А тёплую семейную обстановку своей первой кухни он еще долго потом вспоминал.
Но вот и бархатный сезон подходил к концу. Пляжи опустели и отдыхающих почти совсем не осталось. Они уже не прогуливались по набережной, не заходили поесть вкусной национальной еды, такой экзотической для многих посетителей, но несмотря на это нравившейся всем.
Ведь Зульфия учила Эдика всегда готовить с любовью, как для себя. Она часто напевала что-нибудь на кухне. И это хорошее настроение передавалось и Эдику, впитывалось продуктами и просто физически ощущалось в готовых блюдах.
Когда погода начала портиться и городок совсем опустел, хозяева закрыли ресторанчик до нового сезона и с сожалением прощались с Эдиком. Они брали с него слово, что в следующем году сразу весной он приедет к ним и снова будет работать. Даже постараются подыскать ему заранее какое-нибудь жильё поближе.
Обменявшись телефонами они договорились созваниваться иногда, и Эдик уехал домой. Но больше им не суждено было встретиться. Перед самым новым годом Зульфии не стало. Эдик не мог расспрашивать о причинах, даже сразу не поверил, что больше не увидит эту милую всегда напевающую что-нибудь женщину, которая относилась к нему как родному сыну, а не как к наёмному сотруднику.
Муж её сильно горевал, заниматься ресторанчиком совсем не мог, не представлял себе этого места без своей Зульфии, и вскорости продал его другим хозяевам, открывшим там сувенирный магазин. Эдик больше никогда не ездил туда ни отдохнуть, ни на сезонные заработки, хоть ресторанов было много и он спокойно мог устроиться, тем более с рекомендациями мужа Зульфии. Но он неожиданно для самого себя тяжело перенёс эту новость и совсем не хотел туда ехать когда-нибудь ещё.
Дома он порадовал и удивил своих родных и здоровым загорелым видом, и неплохой суммой заработанных денег. Сестра шутила, что все на курортах тратятся, а вот её братец совсем не такой — поехал отдыхать, а сам зарабатывал. А отец удивлялся рассказам сына о его поварских достижениях. Слесарь-сантехник не мог подумать что его сын будет куховарить в переднике, как баба какая-то...
Зато мать поддержала Эдика — мол сейчас многие повара и руководители ресторанов мужчины, и почему бы сыну этим не зарабатывать если это у него получается, ему нравится, да и без копейки не останется. И Эдвард решил не бросать полюбившееся занятие, а поискать себе и здесь работу в каком-нибудь кафе.
Но это оказалось не так-то просто. Ресторанов и кафе было предостаточно, и во многих местах требовались работники на кухню. Но, во-первых, у Эдика не было специального образования, а не совсем легальную работу у Зульфии к резюме не пришьёшь.
Но даже если его и брали на испытательный срок, он быстро разбирался в тонкостях и нюансах процесса и понимал, что экономные хозяева закупают иногда уже совсем просроченные продукты и несвежие овощи, чтобы сэкономить. Можно было при определённом умении приготовить и подать их так, чтобы клиент не заметил, но Эдик не хотел так работать. Зульфия его не этому учила, и он увольнялся, шел искать другое место с нормальными продуктами и порядочными хозяевами и поварами.
Отец насмешливо ухмылялся, а мать мягко гладила его по усталой спине и говорила, что у него всё получится, надо только поискать. И он искал, ходил на собеседования, пробовал и снова искал. И наконец нашел себе действительно хорошее место. Правда специфика была совсем иная — это была небольшая пиццерия в итальянском стиле.
Хоть здесь и не было настоящей печи, в которой бы пиццу пекли на дровах, но электрическая духовка была новая и хорошая, продукты все брали только свежие и лучшего качества, тесто месили сами и раскатывали, раскручивая лепешку и лихо подбрасывая её над головой.
Это было похоже на какое-то веселое цирковое представление. Может, такое ощущение создавалось еще и благодаря приятной итальянской музыке, веселым шуточкам и улыбкам, кажущейся лёгкости, с которой работали все на кухне.
Эдик заразился этим солнечным итальянским настроением, улыбками и позитивными эмоциями. Он радостно шел на работу и уставший, но довольный собой возвращался затемно домой. Здесь он впервые услышал такое "вкусное" название этой профессии — пиццайоло. И захотел им стать.
Поначалу ему доверяли только нарезать и готовить разную начинку для пиццы, но он хорошо и быстро справлялся со своими обязанностями, а в свободную минутку старался научиться так же лихо раскручивать и подбрасывать сырое тесто. И вскоре у него начало получаться всё лучше и лучше.
Правда он умалчивал, что дома каждое утро вставал пораньше и долго тренировался, как говорила мать, баловался с тестом, а потом кормил семью на завтраки вкусной пиццей. И отец на работу стал брать на обед несколько кусочков вместо привычных бутербродов. Отношение отца к этим бабским забавам сына постепенно менялось. Ведь на работе у него все начали просить дать попробовать, что там его Эдик на этот раз настряпал... И это было очень вкусно, как бы мужики это не называли. Сам того не замечая, отец начал гордиться сыном, его мастерством.
И на работе Эдика хвалили и поддерживали, особенно одна из официанток, Любочка. Рыженькая хохотушка и веселушка Любочка нравилась многим, но она почему-то выбрала Эдика главным объектом для своих незлобливых шуточек, над которыми они потом вместе заливисто смеялись.
Ах, как горели её серенькие глазки под кудрявой рыжей чёлкой! Как смешно морщился маленький курносый носик, весь усыпанный веснушками! А эти задорные ямочки на её кругленьких щечках! Эдик всё больше и больше влюблялся в эту смешливую и озорную официантку.
И Любочка была совсем не против. Не против, чтобы Эдик провожал её домой после работы, не против чтобы он нес её сумочку и придерживал за локоток, не против чтобы он несмело пытался поцеловать её в щечку на прощание у подъезда. Она была очень даже не против ухаживания веселого и симпатичного парня, так быстро поднявшегося от простого подсобного рабочего до уважаемого всеми на кухне мастера-пиццайоло.
Да и зарплата у него приличная уже, намного больше, чем у неё, у простой официантки со всеми её чаевыми. Так что, пожалуй, она не будет против, если в следующий раз он поборет свою стеснительность и попытается поцеловать её не только в щёчку...
В семье Эдика уже начали замечать перемены, происходящие в сыне. И если сестре, увлеченной собственными бурными романами, было пока не до братца, то мать уже начинала догадываться, что у сына такое счастливое выражение лица не только благодаря поварским успехам. Она радовалась за него и одновременно беспокоилась — хоть бы всё было хорошо, хоть бы попалась нормальная...
Отец к этим вопросам относился внешне равнодушно, но в глубине души у него отлегло от сердца, когда стало известно, что у Эдика есть девушка. Как-никак уж очень женскую профессию выбрал сынок, и у отца на этот счёт начали закрадываться всякие подозрения. А теперь он и мужикам на работе похвастает, что сын уже и девицей обзавёлся.
Эдик уже начал подумывать, как бы под благовидным предлогом пригласить Любочку в гости, познакомить с семьёй. А то мать его уже начала донимать расспросами и просьбами показать девицу-то. Но Любочка не собиралась переводить их романтические отношения в более серьёзную стадию. Она наслаждалась его романтическими ухаживаниями и пока не была к знакомству с его семьёй.
В отличие от матери, Эдик не видел в этом ничего такого. Он просто витал в облаках своей влюблённости, смотрел на свою Любочку сквозь розовые очки и ничего не хотел замечать. Он не замечал излишних заигрываний Любочки с некоторыми молодыми и симпатичными клиентами. Ведь это её работа и она просто хочет больше чаевых, хочет, чтобы посетители приходили снова. Вот и приглашает их приехать еще раз сюда же на такую замечательную пиццу.
И улыбается им по работе, не ходить же ей букой. Такой нахмуренной официантке никто чаевые платить не будет и еще раз не приедет. Да Эдик-то особо и не вмешивался в работу зала, на своей смене он был увлечен кухней, своей работой. А с Любочкой выходил на задний двор на пару минуток отдохнуть, весело посмеяться над какой-нибудь шуточкой, зарядиться от неё новой порцией позитива и хорошего настроения.
Эдик не замечал взглядов и перешептываний коллег за спиной, все уже знали, что они с Любочкой пара. Так что Эдик принимал эти взгляды коллег и их какие-то намёки как глупые шуточки, попытки его подколоть, вызвать ревность. Ну не могут люди просто так смотреть на влюблённую парочку, обязательно надо поучаствовать, пошутить...
Повара и официанты в пиццерии работали посменно и выходные у них были плавающие. Эдику тяжело и грустно было работать, когда у Любочки был выходной. Ему не хватало её шуточек, её огненно-рыжей задорной челки, её веснушек. Словно погода становилась пасмурной даже в самый солнечный день. А в зале было непривычно тихо и пусто без её голоска, без её задорного смеха.
Однажды утром ему позвонил коллега и попросил выйти вместо него на смену, поменяться днями. У него там были какие-то срочные вопросы. Эдик даже не стал уточнять причины, а сразу с радостью согласился. Во-первых, он был рад выручить своего напарника, который его так многому научил и всегда помогал. А во-вторых сегодня была смена Любочки, и Эдик решил сделать ей сюрприз. По дороге на работу он купил у старушки какой-то яркий букетик цветов и готовился выйти Любочке навстречу, когда та подойдет к дверям пиццерии.
Но сюрприз сделала Любочка. Она вышла из красной иномарки, но не спешила заходить в двери. Дождавшись водителя, она обняла его и прильнув всем телом долго и страстно целовала. А парень не терял времени даром — его руки привычным жестом гладили её бёдра и уверенно залазили под короткую юбочку. Наконец оторвавшись от него, Любочка зашла в зал, поправляя на груди расстегнувшуюся блузочку. Увидев стоявшего посреди зала Эдика с нелепым дешевым букетиком и коллег, осуждающе молча смотревших прямо на неё, Любочка быстро взяла себя в руки и задрав курносый носик сказала:
— Ну а что ты ожидал? Что я буду жить в вашей старой хрущёвке со слесарем-алкашом и матерью-портнихой? Да еще и сестричка того и гляди в подоле принесет, в такой-то семейке... Я не такая, я другой жизни себе хочу!