Психологи и философы уже успели выдвинуть и опровергнуть много теорий мышления, и всех их объединяет убеждённость в том, что мы мыслим нелогично. Мысли связаны ассоциативно, метафорично, как угодно, но только не строго логическими связями.
При этом мы убеждены в логичности своих доводов и убеждений: «это же так логично!». Мы никак неприменем обратиться к «здравому» смыслу. Но по факту мы просто-напросто раз за разом чего-то не учитываем, где-то ошибаемся. Но можно лучше: и для начала нужно осознать масштаб проблемы.
Ансамбль подсознания
Эрих Фромм в бестселлере «Бегство от свободы» приводит следующий пример. Основатели протестанства Мартин Лютер и Жан Кальвин вложили в свою идеологию две противоречивые составляющие. С одной стороны, протестантизм лишает церковь идеологической власти и отдаёт эту власть человеку. Ныне человек может молиться там, где он хочется, так, как он хочется, и церковь теряет моральное право продавать индульгенции.
С другой стороны, Кальвин и Лютер в большей степени чем католоческая церковь настаивали на греховности человеческой природы. Первые считали, что грех Адама и Евы не может быть смыт человеческой праведностью. Сатана и Бог могут делать с человеком, что угодно, и никакая свобода воли тут не спасёт.
Но для самого Лютера такой фатализм в купе с потерей единства, которую давала традиционная церковь, потерей стабильности (зарождается капитализм, конкуренция и монополии) и психохологическими травмами — всё это вместе с фатализмом было невыносимым бременем. Бременем сомнения и тревоги.
Эти сомнения и тревога, иррациональные по сути, были подавлены столь же иррациональным способом. Лютера осенило — человек не может спастись, но если ему приходилось почувствовать веру, значит он смог соприкоснуться с Богом, с божественной праведностью. Так, движимый неуверенностью, богослов подавляет сомнения - он отказывается от изоляции и нестабильности, становясь орудием всемогущего Бога.
Протестантизм — это не просто набор убеждений, которые могут быть истинны или ложны, это сложная работа психики.
С одной стороны, ансамбль подсознания, с другой стороны, по большей части мы лишь повторяем то, что говорят другие.
Но и наши собственные истории, и истории, которые мы любезно позаимствовали, строятся по одним лекалам.
Осколки гуманизма
Сложно представить, но раньше люди варились в общем бульоне, не было индивидуальностей, было общество — в Средние века было даже стыдно подписывать свои произведения. Всё изменилось в Новое время, когда на свет появился Автор (чтобы в 20 веке его убил Ролан Барт, см. «Смерть автора»), а философы придумали гуманизм со всеми его аттрибутами. Теперь государство должно было уважать свободы человека и не мешать ему реализовать свой потенциал.
В 20 веке Мартин Хайдеггер и братия экзистенциалистов заявили, что человек должен жить аутентично, а не по правилам, которые нам навязывает общество.
И вот мы, дети уже Новейшего времени, до сих избавляемся от навязанных убеждений и установок, изучаем техники креативного, нестандартного и внешаблонного мышления.
Только врага мы ищем не с той стороны: больше всего мы берём не у других, а у себя.
Трафареты мышления
Мы совершенно не замечаем своей предельной неоригинальности и негибкости — мы меняем мнение реже, чем нам кажется, и даже думаем о разных вещах с помощью одних и тех же схем, прямо как ребёнок, который клепает один за другим машинки по трафарету.
В минутах видим рубли («потратить время»), в споре – войну («победить в споре», «защитить свою позицию»), в жизни – дорогу. Как показали исследования, метафоры не просто украшают язык, сами мысли формируются с помощью метафорических переносов.
Не только мы как отдельные личности не мыслим оригинально, но и идеологии не так сильно меняются.
Так, догма разумного эгоизма – это догма христианства за вычетом бога и библии. Предполагается, что природа сделала нас эгоистами и нечего бузить, правда есть правда. Но будет совершенно недальновидно не учитывать нужд других — сотрудничество выгоднее соперничества. Более того, нам нравится помогать другим, хотя это желание глубоко эгоистичное. В общем, помогай другим и тогда ты будешт Счастлив. Чем не христианская Благодать после смерти?
Раньше мы старались очистить тела и дом от нечистых духов, потом от грехов, лишней крови, а сейчас внезапно нам помешали токсины.
Что делать?
Эту сложносочинённость мышления стоит учитывать — это имеет прямое отношение к нашим взглядам на жизнь и к взглядам других. Мы все в одной лодке, ограниченные законами мышления. Поэтому известный уровень скромности и эмпатия, попытка понять другого очень нужны. С другой стороны, нам нужно думать, думать о своей жизни, думать о вещах, которыми нам кажутся очевидными, разбираться в себе.
Мы почти не можем не мыслить штампами, но мы можем увеличить количество штампов. Границы мышления тоталитарны, но мы можем играть с ними — читать жёлтую прессу и месопатамские сказки, общаться со дворниками и учёными, и временами думать.
