3046 подписчиков

Трио на колесах, или девчачий марш. Двадцать второй день. Красивое знакомство

22 января 202122 янв 2021

115

10 мин

Как обычно проснулась первая, хотя было уже поздно. Баба Клава с ходу отправила нас сначала к умывальнику, а потом к столу.
-И вашу живность покормила. Дала косточку с мозгом да молока с творогом,-отчитывается она перед нами,- кость дед разбил, чтобы скотинке грызть было сподручнее...Разумеешь?
-А ваша живность?-интересуемся мы.
-Да полно. И телок, и боровок, и уточки, и кобелек...,всего много,-охотно делится хозяйка,- только успеваешь кормушки наполнять,- смеется она.
За окном, как и вчера, тучи и дождь.
-Ну, как, девки,-ввалился дед Игнат,-часа через два разговеет, можете ехать.
-Да не гони,-досадливо поморщилась его жена.
А дед доволен эффектом и подмигивает мне:
- Дай ей волю, так бы всех и держала под крылом, и своих, и чужих.
Баба Клава хватает полотенце и дед, получив нахлобучку, снова уходит во двор. Встают девчонки. Хозяйка усаживает их за стол, но они не могут есть и, как и я, ковыряют вилками без аппетита. Пьем одно молоко.
Снова заходит дед, кидает на стол кусок сала:
-Готовь, девки, сало, а то что за еда- пустая картошка.
Баба Клава режет сало на крупные куски и кидает на сковородку. Я не верю своим глазам. Ни разу в жизни не видела, что так сало жарят. А хозяйка мигом его обжарила с двух сторон и на тарелку положила. Все мы неуверенно берем по куску, как отраву, но рот наполняется чем-то нежным и сочным-не описать. Так мы впервые попробовали сало по-украински. Но время к десяти. Надо ехать. Я иду готовить велосипеды. Иринка радешенька-наше бельишко, все сухое и чистое, висит над печкой, и босоножки, и штурмовки, и костюмы. Одеяла и палатка просохли в баньке, где дед устроил им райскую жизнь. Я снова прячу наше тряпочное имущество в рюкзаки. Проверила все вьюки-ни один не промок. Достижение не шуточное-ведь такой дождь, а все самодельное. Во дворе на меня с восторгом налетел Маркиз. Он признал деда Игната и побывал с ним и у уток, и у четвероногой скотины. Дед тоже доволен, кивает на Маркиза:
-Смышленый. Говорю, не пугай утят, не разговаривай. Он и молчит, не кидается, только носом тянет,- и по-хозяйски потрепал пуделюшку за холку.
Валентина что-то там выясняет с хозяйкой. Расплачивается...
Ну, вот мы и готовы. Хозяева провожают нас. Дед сразу уходит, а хозяйка долго машет нам вслед .
Заезжаем на почту, отбиваем телеграмму и едем на трассу. Дождя уже нет, даже кое-где проглядывает солнышко. Едем, объезжая лужи. Мне кажется, что вчера весь кошмар нам приснился.
Въезжаем на шоссе, и Иринка требует остановки. В течение часа мы то и дело останавливаемся, нас просто замучил желудок. Но вот, вроде, живот успокоился. Валентине пришлось всех тяжелей-она выпила молока целый ковш и ее желудок бунтовал от непривычного питания сильней наших.
Иринка в последнюю остановку с недоуменным видом осмотрела кусок сала, которым нас снабдил дед Игнат, и изрекла фразу, к салу отношения не имеющую:
-А картошка у них-дух захватывает от запаха, ни разу такой не ела.
-Вот бы на развод ведерко,-тут же среагировала практичная Валентина.
-Валентина, ты расплатилась с хозяевами?- интересуюсь я, так как финансы на ней.
-Конечно,-пожала она плечами,-я отдала 10 рублей, они больше не взяли. Эти-то я силком сунула.
Иринка улыбается:
-Как хозяйка нас в лохань засунула,-и показала, какие мы были неловкие.
Мне всегда интересно, как такие пантомимы у нашей подружки получаются. Вот она выпятила губу в растерянности, пошире открыла глаза, оттопырила пальчик на руке, вытянула шею, и копия Валентина в лохани. Зажмурила глаза, стала хватать воздух руками,-и мой портрет готов. Похохотали. Снова едем. Я опять начинаю мусолить карту. Боюсь, что в лесу не сможем остановиться. Дорога сравнительно ровная, с небольшими горками, мы их берем, не спешиваясь. От асфальта поднимается чуть заметный парок. Запах- неописуемый. Если хорошо пригреет, в полях подсохнет. Вчера нам с Кролевцом просто повезло, что мы до него дотянули. Проехали железную дорогу- одна четверть пути позади. По сторонам дороги
тянутся поля.

Хочется где-то отдохнуть, чтобы нам никто не помешал. Я вижу грунтовую дорогу в глубь поля и сворачиваю на нее. Она ведет все дальше, и я уже решила остановиться, но Иринка возбужденно замахала руками-езжай, не останавливайся. Пока я думала, зачем ей это надо, впереди, прямо посередине поля, обнаружилась полянка, вся заросшая цветами. Дорога эту поляну аккуратно объезжает. А на пятачке метров тридцать на пятьдесят буйство цветов всех форм и расцветок. Мы спешиваемся и благоговейно оглядываемся. Рвать такую красоту не хочется. Но цветы высотой по пояс так и просятся в руки. Мы их гладим, впитываем их аромат и в буквальном смысле балдеем от этих неописуемых испарений. В общем, достали одеяло и разлеглись, кто где. Но Иринке не лежится. Она мурлыкает военный марш и на коленках шагает к велосипедам. Мы смеемся.
Лентяйка. Но есть что-то хочется. Припасы из рюкзаков перекачевывают на одеяло. В это время слышен стук двигателя трактора. Иринка недовольно морщится. Гул и треск нарастают и минуты через три появляется рычащее и плюющее дым чудовище. И останавливается перед нами. Вот черт.
Мы смотрим на тракториста и глотаем языки. Если есть где красивые парни, то на Украине. Черноволосый хлопец с насмешливой улыбкой на нас уставился, и, не стесняясь, разглядывает.
-Мы не с Марса,-ехидничает Иринка и хлопает ладонью по одеялу,-вакантные места имеются.
-Хо! С удовольствием,-парнишка кидает руки на рычаги и извергающая гарь и смрад техника замолкает.
-На довольствие возьмете? А что венков не вяжете? Да вы не наши,-уже удивляется наш гость.
-Я ошиблась,-обреченно молвит Иринка и поясняет,-мы не с Марса, мы с Венеры.
-Здорово,-ахнул паренек,-а мы сейчас, значит, не вслух говорим, а мыслями обмениваемся?
Он спрыгивает из кабины на землю, вынимает из под сидения сверток и смеется:
-Предлагаю обменяться кое- чем существенным,-и достает из бумаги...сало.
Мы ахаем и хохочем. Пришлось рассказать, что мы не любители сала, но прощаем его за попытку сделать из нас свинок и напоим его чаем.
-Для венерианок вы чересчур земные,- заключает паренек и улыбается Иринке.
-А у нас мимикрия,-без тени улыбки говорит Иринка,-приспособление к местным условиям проживания,-и начинает поглощать бутерброд. Маркиз лезет к ней и требует свою порцию.
-Вообще-то,-продолжает Иринка между жевательными движениями,-в нашем меню присутствует кровь трактористов, но если ты расскажешь что-нибудь интересное, то мы, быть не будем пить
твою кровь сейчас, а подождем часик-другой.
-Пожалуй,-растеряно говорит паренек,-моих рассказов на часик-другой не хватит. А можно, я научу вас плести венок?
-А это что, экзотический вид кушанья?- широко открыла Иринка глаза.
-Нет, это украшение для девушек, даже если они прилетели с Венеры.
-Ладно,-великодушно соглашается Иринка и подвигает бутерброды к нам и пареньку.
Симпатичный юноша с легкой улыбкой ловко плетет венок и подает его Иринке. Та вскакивает и начинает его примерять сначала на руку как браслет, но он слишком велик для ее тонких рук, потом на ногу-тоже не годится, и Иринка-само недоумение, пробует на зуб-но трава несъедобна, Иринкина мордочка вся скривилась. Паренек уже хохочет вслух, поддерживая нас, берет у нее из рук венок и одевает ей на голову. Это так красиво,что Валентина показывает большой палец в восхищенном жесте.
Славный мальчик. На него хочется смотреть и смотреть. Что мы все и делаем. Иринка и паренек упражняются в остроумии, а мы с Валентиной, как зрители в цирке, то смеемся, то замолкаем, понимая, что здесь состязаются таланты. Наконец они выдохлись и мы спокойно пьем чай.
Мальчика зовут Остап. Он ни на минуту не перестает улыбаться, и, прихлебывая чай, рассказывает, что он с пацанами ходит в ночное, и что провести ночь у костра-незабываемое счастье. А потом поведал, как и водится в таких случаях, удивительную историю. Здесь, оказывается, иногда попадаются траншеи еще с военного времени. В одну из них свалилась лошадь, ее выводили из нее всю ночь-копали пологий подьем. А когда
лошадь карабкалась по этому искусственному склону, у нее из-под копыт стали сыпаться патроны. Ребята, естественно, страшно этим заинтересовались. Не чувствуя усталости, еще немного подкопали, и вытянули, кто бы мог поверить, настоящий немецкий мотоцикл. Машина была завернута в брезент. И вся обсыпана патронами.
-Стоит у меня во дворе,-важно поведал Остап и с гордой улыбкой показал руками размеры своей находки,-и полностью исправна. На второй день завели и опробовали. Ездит классно. Но ГАИ на учет не ставит. Проблема.
Паренек смотрит на Иринку и неуверенно спрашивает:
-Ну, что, мои рассказы и этот венок оставят меня в живых?
-Оставят,-кивает Иринка,-твой выкуп принимается. только сало свое забери обратно.
-А бедный несчастный парубок может попросить добавку?-протянул он свою кружку.
Иринка смеется, наливает Остапу еще чая и смотрит на меня. Я украдкой показываю ей часы. Иринка вздыхает.
Чай выпит. Мы с неохотой встаем и выводим велосипеды. На Иринке изящно сплетеный Остапом венок из голубых и розовых цветов. Он ждет, пока мы отъедем подальше, чтобы не глушить нас звуком мотора, и только потом заводит трактор.
Иринка с дороги машет ему венком. Едем молча. Я все вспоминаю этого паренька. Чтобы так вписаться и подыграть Иринке- надо воображение. Мы-то привыкли к ее причудам, но он то этот бред услышал первый раз.
Проезжаем дома и аккуратные заборчики, поля желто-зеленого цвета, низенькие, лохматые.
Иринка, несмотря на усталость, сбегала и принесла горсть гороха. Мы пожадничали, тоже сходили к полю и набили горохом, молодым и зеленым, полные карманы. Дармовщина всегда вкуснее.
Странно, но дорога нас стала меньше утомлять. Мы втянулись в походную жизнь. Вечер. Появилась такая масса комаров, что даже при быстрой езде они лезут в глаза и в нос. Иринка ругается. Я вижу, что она измотана сегодняшним днем, но мне нужна река. И мы ее получаем. Перед нами Сейм.
Большой мост перешли пешком и поехали вдоль реки по узкой тропинке. Иринке не нравится этот берег для ночлега, но выбирать уже поздно. Наконец, небольшая полянка привлекла Иринкин взор и мы спешиваемся. Комары накинулись на нас тучей. Натянули палатку и Иринка залезла туда стелить постель, да там и осталась. Прилегла, проверяя качество своей работы, и вырубилась.
Я хожу и ковыряю совком землю-земля влажная, но не такая мокрая, чтобы палатка промокла. В этот раз Валентина без конца вспоминает Володю, своего брата. На нее нашло настроение выговориться и я без конца поддакиваю. Пока пьем чай, пока споласкиваю посуду, все лицо и руки искусаны свирепыми насекомыми. Шучу над Валентиной, так как она дольше положенного задержалась под кустиками и теперь страдает, не зная как унять зуд на ногах. Лезем с ней в палатку и со вздохом нежимся в бескомарином царстве. Маркиз остался
снаружи, ему жарко в палатке, а комарам до его шкуры не дотянуться. Единственное уязвимое место-нос и глаза, и собачонка без конца трясет головой.