Тот, что слева – Мазафака
Справа – Аглыфак
У них дружба. Порой, любовь. Иногда неприязнь, плавно переходящая в фазу необратимого плена собственных ожиданий.
Когда они порознь, им начинает казаться, что мир медленно идет под откос, причем Мазафака осознает бредовость и психопатию такого рода умственных ловушек, в то время как Аглыфак пребывает в состоянии собственной важности с момента детской травмы, когда вместо выколотых соседским хомяком глаз ему приклеили искусственные…что самое поразительное, он продолжил видеть и даже сумел прочесть нижнюю строку на приеме у окулиста.
Эти двое суть бесполые существа, им неинтересны наши людские заморочки в области постельных драм…им подавай адекватный температурный режим и возможность передавать мысли друг другу по блютус. Ученые пытались найти, где в них запрятаны передатчики, однако, тщетными оказались любые попытки даже приблизиться к ним…Мазафака вцепился в кого-то зубами, а второй сделал лицо одного президента одной помидорно-нефтяной губернии…но, к своему ужасу, обратно вернуться к прежнему, красивому и благородному лику не смог…синдром застывшей кожи, черт ее дери. С тех пор его и прозвали Аглыфаком…до этого его именовали просто Фак.
Но Мазафака не расстроился…ибо с тех пор они оба уроды, но прекрасные внутри…так они, во всяком случае, всегда думали. Мазафака, кстати, финансово помогает всем пластилиновым созданиям - жертвам детского издевательства, которые в силу особенностей этого несовершенного мира оставляют их смятыми, в безобразном виде. Аглыфак, напротив, помогает этим самым деткам создавать побольше пластилиновых уродцев. Ведь лишь тогда он не ощущает себя изгоем…он ощущает мир через призму своего несовершенства и чувствует его, этот мир, как место, исключительно населенное уродами…
Мазафака как-то упрекнул товарища, мол, дружище, ты не прав…и так еще острыми зубами припугнул…его мысль была обличена в тонкую форму и наполнялась смыслом с каждым словом. Однако, Аглыфак остался при своем мнении и ответственно заявил, что впредь будет выступать на стороне зла, хоть в глубине души очень добр и раним. Мазафака недоверчиво и пристально осмотрел его трещины, погрузил взор в его душонку, ничего доброго не обнаружил, но решил не расстраивать товарища и просто промолчал. С тех пор они молчат. Один боится обидеть, а другой играет злого черта, порой забывая, что всегда останется нелепым и будет выглядеть как простой пластилиновый «фак».
--
photo by H.M.
music by Ambrose Akinmusire - "Hooded procession"