Первая берестяная грамота, как известно, была найдена в 1951 году. После этой находки последовали другие, это были и целые письма, и обрывки писем, и деловые записи, но вот страниц из берестяных книг не попадалось, хотя руководители экспедиции, археологи и историки А.В Арциховский и В.Л. Янин были уверены, что такие книги существовали.
И вот в 1963 году такая книга была найдена. Правда, книжечка была небольшой, имела всего 12 сшитых нитками страниц, но это была действительно книга! Найдена она была в развалинах дома, построенного в 1292 году (дендродата).
Содержание книжечки, возможно, в какой-то мере могло разочаровать исследователей. Это не были летописные записи, или какие-то деловые заметки, не был это и в полном смысле слова литературный текст. В книжечке были записаны две молитвы, которые и до сих пор читаются в наших храмах. Причём записаны были с довольно большим количеством ошибок. Это стихир в субботу на вечерней молитве и стихир на литии (при входе в притвор). Предположительно книжечка была сделана для священника, или, что скорее всего, для певчего. (В самом деле, священник, скорее всего, мог пользоваться и пергаменной книгой). Возможно, сам певчий и составлял берестяную рукопись.
А вот настоящий литературный текст, хотя и церковный, содержит найденная в Торжке в 2001 году грамота № 17.
На бересте хорошим твёрдым почерком написана цитата из сочинения Кирилла Туровского "Слово о Премудрости". Грамота была написана в 1170-1190-е годы. Кирилл, епископ Турова, церковный деятель, писатель, сочинения которого (надо думать, не все) дошли до нас, умер в 1170-х или в начале 1180-х годов. Перевод этой грамоты таков: Мачехины же дети - это гордыня, непокорность, переченье, высокомерие, хула, клевета, злоумышление, гнев, вражда, пьянство, сатанинские игрища и всякое зло. А грязь - это клевета, хула, гнев, осуждение, переченье, ссора, драка, зависть, вражда, злопамятство, непокорность, злобность, злые помыслы, забавы со смехом и все игрища бесовские; также упивание, ростовщичество, грабеж, разбой, воровство, убийство, напускание порчи, поклеп, отравление, блуд, прелюбодеяние, колдовство".
Новоторжская грамота свидетельствует по меньшей мере о двух явлениях: во-первых, сочинения, даже написанные жившими весьма далеко писателями, довольно быстро распространялись на большие расстояния; во-вторых, грамота ещё раз показывает о широком на то время распространении грамотности и книжности в Древней Руси.
А ещё интересно наблюдение А.А. Зализняка: грамота была написана по бытовой орфографии, в то время как книжный оригинал, с которого списывался текст, был написан по орфографии книжной. То есть переписчик не просто копировал текст, а писал его так, как он привык, как ему было удобно.
Обе эти находки дают надежду на то, что рано или поздно будут найдены пусть и не целые, но отрывки из нецерковных литературных произведений, а может быть, и записки летописцев, сделанные для памяти, для внесения в свод, по горячим следам какого-нибудь события, и сделанные со слов очевидцев.
При подготовке были использованы: Арциховский А.В., Янин В.Л. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1962-1976 годов. М.. 1978 и Янин В.Л., Зализняк А.А., Гиппиус А.А. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1997-2000 годов. М., 2004. Глава о новоторжских грамотах написана совместно П.Д. Малыгиным и А.А. Зализняком.