- Стас! Стас!!! Я его убила! Господи! Я убила его!
Вика кричала от безысходности. Котенок выгибался и хрипел. Тело его била мелкая дрожь.
Прибежавшему на крик Стасу открылась картина полного разгрома кухни. Шкаф упал с петель, посуда и крупы вперемешку с осколками битой посуды валялись на полу. Рядом жалобно мяукала кошка.
- Что случилось? Вика! - он потряс ее за плечи, приводя в чувства. - Ты можешь сказать, что случилось?
- Я... Я убирала в шкафчике, начала все вытаскивать... Тут табуретка поехала, я за шкаф, он упал, все в дребезги... А он... Рядом сидел. И на него все! - слезы лились ручьем по ее лицу. - Он умрет? Господи, он умирает, да?
Котенок перестал дергаться. Тщедушное тельце как - то обмякло. Стас сжал зубы. Желваки заходили, но эмоции не прорвались сквозь его оборону.
Он бережно взял котеночка на руки. Неожиданно он поднял голову и глянул мутными глазами куда-то в сторону.
- Стас! Он жив! Может он выживет! Жалко то как его, бедненького! Он еще жить то не начал!
Вика боясь прикоснуться, бережно, кончиками пальцев гладила рыжую шерстку. Котенок слабо мяукнул.
Два дня он лежал. Только на третий день он сделал слабую попытку подняться. Шатаясь и прихрамывая на переднюю лапку, он дошел до заботливо поставленной рядом чашки и попил водички. После этого опять лег.
- Похоже, он лапку сломал. Видишь, ходить не может? Хромает на нее... - глаза Вики были полны состраданием.
- Зато водички попил. Уже есть надежда, что жить будет! - поддержал Стас любимую.
Мурка не отходила от сына. Из девяти его жизней осталось семь. Нежно мурча ему на ушко, она вылизывала ему шерстку и грела его тельце. И котенок, получая от нее силы, через любовь и заботу матери потихонечку шел на поправку.
А котенку снились белые, пушистые облака…
