Неудивительно, что на фоне пандемии, в центре внимания в 2020 году оказался тренд на массовую цифровизацию. Но если для обычного потребителя «цифра» ассоциируется с комфортом и высокой скоростью оказываемых услуг, то для бизнеса неожиданные перемены существенно повысили риск утечки данных и получения к ним неправомерного доступа. Надежной защиты со стороны правоохранительных органов на этот случай пока нет, хотя ФСИН и анонсировала план мероприятий по ликвидации тюремных колл-центров посредством установки оборудования, создающего помехи для работы сотовой связи.
Группой депутатов также был внесен законопроект № 876381-7, который в случае его принятия мог бы обеспечить блокировку SIM-карт злоумышленников и ужесточить контроль за проносимыми на территорию исправительных учреждений предметами.
Рост онлайн-преступности, который по данным МВД России в первом полугодии составил 91,7% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, выявил «пробуксовку» тренда на цифровизацию в силовых структурах из-за недостаточной технической оснащенности органов, высокого уровня бюрократизации аппарата и отсутствия доступа к большим данным.
Впрочем, правоохранители пытаются такой доступ получить. Особый интерес они проявили в этом году к банковской тайне, в том числе по причине увеличения числа преступлений с использованием платежных банковских карт. Весной глава МВД России Виктор Колокольцев обратился к председателю ЦБ Эльвире Набиуллиной с предложением о заключении межведомственного соглашения об информационном взаимодействии, которое подразумевает в том числе раскрытие банковской тайны перед силовиками, но получил отказ. Однако Набиуллина предпочла сохранить дистанцию с силовым ведомством, указав, что регулятор своевременно информирует правоохранительные органы о выявленных нарушениях. Пока Центральный Банк и кредитные учреждения сохраняют монополию на информацию, составляющую банковскую тайну, сотрудники правоохранительных органов будут лишены возможности проводить проверку компаний «сплошным» методом, а также бесконтрольно получать соответствующую информацию о фигурантах
Конфликт без права на примирение
Отгремевшие в течение последнего времени корпоративные конфликты между бизнес-структурами недвусмысленно сигнализировали рынку о том, что уголовное преследование остается эффективным инструментом воздействия на оппонентов, в том числе при рассмотрении экономического спора в арбитражном суде.
Помимо того, что сосуществование разбирательства в суде и уголовного преследования в отношении топ-менеджеров или собственников бизнеса влечет значительные убытки, само по себе уголовное дело становится желанным фактором психологического давления, позволяющим не только «продавить» односторонне выгодные условия, но и собрать ценные доказательства для укрепления оппонентами своей позиции.
Разрешению возникающих бизнес-конфликтов вне правового поля способствует не только высокий уровень коррупции в правоохранительных органах, но и «эластичные» конструкции таких составов преступлений, как мошенничество (ст. 159 УК) и злоупотребление полномочиями (ст. 201 УК). При расследовании подобного рода уголовных дел правоохранители пускают в ход весь арсенал способов воздействия: от обыска в организации и выемке всей документации и техники до ареста личных и семейных активов обвиняемых.
Однако на примере уголовного дела в отношении Майкла Калви становится очевидным, что даже в случае достижения сторонами компромисса в рамках экономического спора конфликт в уголовно-правовой плоскости продолжается, поскольку дела данной категории не подлежат прекращению в связи с примирением сторон.
Из советника в соучастники
Если раньше следственные органы рассматривали юридических консультантов лишь как дополнительный источник информации, к которой можно получить доступ в рамках допроса, обыска или выемки, то в 2020 году несколькими громкими задержаниями юристов сообществу был транслирован вполне прозрачный месседж: советники будут нести ответственность наравне с топ-менеджментом государственных компаний.
Если раньше следственные органы рассматривали юридических консультантов лишь как дополнительный источник информации, к которой можно получить доступ в рамках допроса, обыска или выемки, то в 2020 году несколькими громкими задержаниями юристов сообществу был транслирован вполне прозрачный месседж: советники будут нести ответственность наравне с топ-менеджментом государственных компаний (например, дело о хищениях в ПАО "Аэрофлот", а также дело о хищениях в АО "НПО Лавочкина").
С точки зрения правоохранителей, любое завышение стоимости юридических услуг, а в особенности – при отсутствии подтверждения результатов оказанной юридической помощи, либо систематических отчетов о затраченном времени, как и нарушения при процедуре осуществления закупки услуг в области права, могут стать сигналом к проведению доследственной проверки. Соответствующие данные могут поступить к следственным органам, к примеру, по результатам налоговой или прокурорской проверки госкомпании, а также от частных лиц из числа сотрудников организации.
Привлекая юристов в качестве соучастников, правоохранительные органы не проводят различий между штатными юристами, ответственными за принятие ключевых решений в рамках тендера на закупку юридических услуг, и внешними консультантами, непосредственно оказывающими правовую помощь. Если следствием будут выявлены признаки схемности при закупке юридических услуг, в результате которой были выведены активы госкорпорации в значительном размере, избежать риска привлечения к уголовной ответственности за мошенничество будет крайне сложно.
Через тернии к оправданию
Предварительные статистические данные по рассмотрению кассационных жалоб в уголовной сфере свидетельствуют о том, что количество отмененных обвинительных приговоров, в том числе с прекращением уголовного преследования, равно как и количество измененных приговоров со снижением наказания, в течение последних 3 лет медленно, но верно растет.
Аналогичной статистикой поделился также Председатель Верховного Суда РФ Вячеслав Лебедев, который отметил, что количество удовлетворенных кассационных жалоб в уголовном судопроизводстве повысилось с 8% до 12%.
Возникшие изменения юридическое сообщество связывает, прежде всего, с началом работы в октябре 2019 года новых кассационных судов общей юрисдикции и исчезновением дополнительного фильтра на стадии кассационного обжалования, т.е. введением сплошной кассации.
Одновременно с этим наметилась и другая положительная тенденция. По даннымИнститута проблем правоприменения при Европейском университете в Санкт-Петербурге, в связи с введением суда присяжных на уровне районных судов в 2018 году, число оправдательных приговоров по уголовным делам в данном звене судебной системы заметно выросло. Однако увеличение доли оправданий впоследствии было скорректировано за счет отмены оправдательных приговоров судами апелляционной инстанции примерно на 88%.
Несмотря на то, что окончательные статистические данные за 2020 год будут опубликованы Судебным департаментом ВС РФ позднее, о происходящем движении в сторону оправдания можно говорить уже сейчас. Об этом свидетельствуют также озвученные в ходе заседания Совета Судей законодательные инициативы на 2021 год: расширение компетенции суда присяжных в области экономических преступлений и введение уголовного проступка, который может снизить для предпринимателей риски заключения под стражу.