Фрагмент 164
Этот сон приснился мне в 1985 году; тогда я служил в РВСН (ракетные войска стратегического назначения). Государство выделило деньги для модернизации казарм. Эти места коллективного проживания солдат никогда не были слишком комфортными, а тут еще, видимо, какая-то ошибка в проектировании привела к возникновению плесени в углах. Умные люди приехали, разобрались и сказали, что необходимо обеспечить дополнительную вентиляцию. Естественно естественную, иначе слишком дорого бы встала принудительная. Поэтому нашлись средства и материалы для капитальной переделки крыши и установки в ней полудюжины вентиляционных труб. То ли в силу гиперсекретности РВСН, то ли в целях экономии, но капитальными переделками этими занимались сами солдаты под руководством нас – офицеров, ну и главный над нами был специалист в гражданском, который рассказывал и показывал, что и как делать.
Как это всегда и бывает, работы начались слишком поздно, уже ближе к осени, и поэтому делались они авральным способом. Мы, практически, целый день проводили на крыше, и нет ничего удивительного, что солдаты то и дело косячили, наш прораб матерился; и приходилось многое переделывать. От начальства в сторону командования дивизиона с отсутствием периодичности прилетали то «последние китайские» сроки, то угрозы о взысканиях. Сроки нас конечно, и самих интересовали, а к угрозам и взысканиям мы привыкли. Все равно, когда придёт срок карьерного роста, все будет скопом списано, и в личных делах будут одни благодарности. Но в целом, обстановка была нервная, а работа интенсивная. И вот, видимо в связи с этим крышеванием, приснился мне диковинный сон.
И был он такой; я нахожусь на крыше казармы. Вся крыша усыпана беженцами как будто в кино о гражданской войне, когда на крышах поездов люди вынужденно переселялись в разные районы, спасаясь от войны, голода и разрухи. Внутри поездов мест не хватало, и они устраивались на крышах вагонов. Казарма никуда не ехала, но беженцы все равно на ней сидели. На переднем плане какие-то тётки, дети, замотанные в некрасивые лоскутные старые одежды, мешковатые и грязные. Настроение ужасное, полный упадок духа, бессилие. Везде какие-то коляски, корыта, баулы, мешки; свободного пространства нету совершенно, заполнено всё.
Я, вроде бы, чувствую ответственность за этих людей. Такое впечатление, как будто я командир какого-то корабля или поезда перевозящего беженцев. Я их единственная опора. Причём мужчин нет совершенно, только женщины разных возрастов, дети. Все от меня чего-то ждут, а я никому ничего дать не могу. В этот момент раздаётся какой-то стрекот и от дальнего края казармы, со стороны хоздвора сверху на нас летит какой-то странный аппарат. Это даже не аппарат. Просто, как будто пулемёт Максим, без защитного щитка, а за ручки пулемета держится стрелок он же лётчик. Причём никаких крыльев у этой структуры нету: просто лётчик, в костюме пилотов времен гражданской войны, и в очках, держится за ручки пулемета и, благодаря большой скорости полета, просто висит за ним, как бы прогибаясь животом вниз.
Я ещё даже не успел испугаться, только удивился, увидев этот странный самолёт-пулемет. Стоял и смотрел на него, разинув рот. И вдруг этот пулемет начинает стрелять длинными очередями прямо по нашей крыше. Огонь, грохот, во все стороны летят какие-то ошметки, щепки, кровь. Всё заполняют крики, стоны, проклятия; кто-то падает с крыши… Пулемёт на большой скорости пролетает над нашей крышей, но в меня пули не попадают. У меня нету страха; сначала чувство бессилия, а затем всё нарастающего возмущения, злости.
Я стою и кричу ему вслед что-то гневное, потрясая кулаком. А он разворачивается и идёт на второй заход. Я вижу, как будто в увеличительном стекле, его злобную рожу, искаженную яростью и насмешкой надо мной, над нами всеми, над нашим бессилием. И я, не помня себя, хватаю первое, что попалось мне под руку и изо всей силы бросаю в него – навстречу, наперехват, без надежды сбить, просто как жест отчаяния, ярости. К сожалению, это оказалась всего лишь подушка и моя ярость от такого неадекватного ответа просто сдувается, как лопнувший мяч. Лицо пилота перекашивается от злобы, багровеет; и он, изо всей силы, размахнувшись, бросает в меня единственное, что у него есть - свой пулемет. Пулемёт пролетает мимо меня, кувыркаясь, как колесо в фильме Тимура Бекмамбетова, и лётчик, потеряв опору, со свистом падает вниз, и разбивается о стену нашей казармы. Изумление, мстительное торжество, восторг… Это один из самых приятных моментов в моих снах.