Это короткое повествование об эпизоде студенческих лет я начну с представления героев, как в начале каждой серии мультфильма «Пингвины из Мадагаскара».
- Профессор Галкин. Математик, отлично знающий все дебри высшего анализа. Крупный мужчина атлетического сложения в возрасте около пятидесяти лет, бывший боксер. Умел писать одинаково хорошо как правой, так и левой рукой. Иногда демонстрировал аудитории сверхспособность писания на доске двумя руками одновременно. Герой широко разводил верхние конечности и начинал выводить формулу сразу с двух сторон, одной рукой, как обычно, слева- направо, а другой навстречу первой. В середине обе руки сходились, и математическое выражение на доске оказывалось написанным совершенно правильно. Обладатель железной выдержки. Однажды, когда в начале первого курса мы на лекции все же вывели его из себя, профессор, сойдя с кафедры, подошел к закрытой массивной двустворчатой двери в аудиторию и ударил по ней кулаком почти без размаха. Тяжелая створка выдралась из петель и с грохотом рухнула на пол. Пройдя в образовавшийся проем, Галкин удалился. На последующих лекциях было исключительно тихо.
- Доцент Шутов. Руководитель лаборатории. Вдохновенный вузовский ученый. Невысокого роста мужчина, около сорока. Сильно хромал из-за короткой ноги, но несмотря на физический недостаток, необыкновенно живой и бойкий. Владелец автомобиля ВАЗ 2105 с обычным управлением. Поскольку он не мог как следует достать ногой до педали сцепления, то нажимал её тростью, которую держал в руке.
- Инженер Еремин. Работал в лаборатории Шутова. Худощавый спортивный мужчина возрастом около сорока. Мастер спорта по авто и мотогонкам. Один из немногих гонщиков, кто участвовал в соревнованиях по автоспорту в формуле «Восток»- советском аналоге формулы один. Не раз его стремительная «Эстония» первой пересекала финишную черту, но случались и тяжелые аварии, в которых Еремин был на волосок от гибели. Немногословный герой со смуглым волевым лицом, внешне похожий на Кена Майлза.
Место действия. Режимный физико-технический факультет Горьковского политехнического института. 1983 год.
Основные помещения факультета размешались на втором этаже пятого корпуса, самого современного на тот момент. Длинный коридор вел от буфета к закрытой металлической дери, за которой сидела вахтерша с удивительны именем Ирина Наполеоновна. Она выдавала пропуска из висящего на стене массивного ящика с ячейками. Внутри проём продолжался до недалёкого перекрестка с другим коридором, вдоль которого располагались аудитории, лаборатории и комнаты кафедр. Никаких особых архитектурных изысков в этом весьма казенном здании не было. Только бесконечные толпы студентов, носившихся по его паркетным полам, создавали атмосферу бьющей через край молодой жизни, куда так хочется порой вернуться.
Итак, теплым осенним днем в нашей альма-матер шли обычные занятия. Две наших группы сидели в самой большой аудитории на лекции по математике. После пятиминутного перерыва между половинами пары народ, накурившись, мирно беседовал, ожидая появления профессора Галкина. Пунктуальный преподаватель был, как всегда, точен, только, войдя в помещения, он впустил вовнутрь облачко дыма, которое ворвалось вслед за ним в дверь. Аккуратно прикрыв створку, Галкин с папкой встал на кафедру и спокойным, будничным голосом, объявил:
- Здравствуйте! Уважаемые студенты, на факультете пожар, в связи с чем лекции сегодня отменяются. Прошу Вас быстро покинуть аудиторию. Девушек прошу пропустить вперед.
После чего он встал у двери и широко распахнул её. Мы, в совершенном изумлении и восторженном предчувствии приключения, стали собираться и стремительно выходить в коридор.
Но, конечно, к выходу из нашей закрытой от посторонних обители направились немногие. Большинство кинулось в середину этажа, где размещалась лаборатория Шутова окнами на небольшой проулок. Оттуда по потолку, как в топящейся по-черному бане, вырывались плотные сизые клубы дыма.
Учеба по нашей специальности была мало связана с этой лабораторий, и мне приходилось там бывать не очень часто. Но все же я запомнил две смежных комнаты, набитые какой-то оптической и радиоаппаратурой. Тамошний инженер Еремин был прекрасным специалистом по электронике, и часто совершенно бескорыстно чинил различные сложные бытовые устройства всем желающим. Ходили слухи, что он бывший известный спортсмен, но я познакомился с ним ближе гораздо позже, тогда и узнал в подробностях о его спортивных подвигах. Руководитель лаборатории Шутов кроме колоритной внешности был еще известен смелостью и любезным гусарским характером. Теперь они оба боролись с огнем, который всерьез разгорелся в их научном святилище.
Яркие всполохи вместе с ядовитым, все чернеющим дымом вырывались из глубины второй комнаты. Огонь пожирал дорогостоящее оборудование. Что-то с треском лопалось, плавилось и рушилось. Любопытствующие стояли у двери плотным кольцом. Было бы внутри места побольше, мы тоже бросились на помощь. Но в заставленном помещении и так было не протолкнуться. Студенты бегали по факультету, собирали огнетушители и передавали внутрь мужественным огнеборцам. Однако пламя не унималось, и герои уже отступили в комнату около двери. Оглянувшись назад, Еремин крикнул, чтобы люди разбегались, потому что огонь вот-вот доберется до самого важного.
Все происходило, конечно, очень быстро, гораздо быстрее моего повествования. Студенты и преподаватели, видя, что дело уже нешуточное, все же стали эвакуироваться. При этом Галкин подгонял и руководил процессом, оставаясь у эпицентра событий. Вот прокопчённые и грязные хозяева лаборатории уже выбрались в коридор. Какой-то лаборант в белом халате решил сунуться в пекло с очередным огнетушителем, как вдруг в помещении прогремел мощный взрыв. Из дверей вырвалось облако огня, как в голливудских фильмах, а лаборант эффектно полетел спиной вперед отчасти из-за ударной волны, отчасти отпрыгнув назад от неожиданности. Если я и преувеличиваю, то лишь от яркости застрявших в памяти впечатлений.
И тут дым повалил уже как следует. К моему удивлению, он продолжал идти по потолку, образуя четкую границу между чистым воздухом и ядовитым черно-сизым маревом. Если стоять в полный рост, то голова как раз оказывалась в этих клубах. У тех, кто невольно вдохнул их, глаза лезли на лоб и лились слезы, как доказательство того, что на пожаре главное - не отравиться. Согнувшись, мы бежали к безопасному выходу. Все перечисленные в начале герои повествования уходили в последнюю очередь, закрывая молодежь своими спинами, если так можно выразиться.
Проулок уже дрожал от сирен вызванных пожарных машин. Пожарные быстро раздвинули лестницу, и стали карабкаться в выбитое окно лаборатории. И других окон в помещениях в конце коридора, где задымление почти не чувствовалось, наглые студенты смущали пожарных криками на всю улицу, что факультет секретный, и посторонним сюда нельзя без пропуска. Борцы с огнем озадачились, правда на только мгновение, а кто-то из сотрудников деканата бросился ловить негодяев-шутников, но никого так и не поймали.
Профессионалы справились быстро, может быть все в основном уже сгорело. В целом факультет отделался легко. Кроме этих двух комнат все уцелело, только пришлось отмывать копоть, и тошнотворный запах выветрился не сразу. Но я на всю жизнь запомнил ощущение опасности, пришедшей на смену праздному любопытству, когда безжалостный и необоримый огонь вдруг стал брать вверх над людьми.