Если ты ненавидишь - значит тебя победили. Конфуций.
Алекса ждала этого дня начиная с пятнадцати лет. Последние пять лет она ждала его. И за это время в мельчайших подробностях расписала его сценарий. Каждый год внося в него поправки в соответствии с поправками в законодательстве.
Она постаралась предусмотреть все. И в какой одежде она будет в этот самый ответственный в ее жизни день и какие слова произнесет, кроме обязательных слов Присяги. Даже разработала маршрут, по которому пойдёт в Государственный Департамент. Даже попыталась спрогнозировать, какие чувства испытает, когда получит из рук Главы свое удостоверение личности и оружие. И, конечно же, она думала над главным вопросом всей её жизни - над числом, которое она укажет в Протоколе, по которому ей выдадут количество Лицензий.
К полудню Алекса вернулась домой. В маленькую студию, выделенную ей заводом, на котором работала уже два года. Да. Работала. Работать были обязаны с 18 лет, а получать высшее образование, поступать на военную службу могли только при достижении совершеннолетия. Право на образование отрабатывалось в прямом смысле. Стране нужны были заводы, а заводам - рабочие. А служба в армии была привилегией не всем и не всегда доступной.
Сделав несколько шагов по тесной квартире, она сняла грубую темно - серую куртку, обнажив оперативную кобуру, висевшую на плечах поверх такой же серой рубашки. Затем с нескрываемым облегчением сняла и ее.
GP T 120 тяжеловат. Подумала она, доставая ствол из кобуры и укладывая на прикроватный столик.
Когда-то она представляла всю торжественность момента. Представляла ту радость, что испытает от него. А сейчас она просто устала. Не было ожидаемой эйфории. Даже речь не дали сказать. Да и текст Присяги был прочитан не идеально.
В этот день ей полагался выходной. На часах стрелки воссоединились на цифре 12, а значит, что у нее в запасе двенадцать часов до того как она станет и охотником и жертвой одновременно.
Двенадцать часов. Это ничтожно мало для принятия решения. Одного из самых важных решений в жизни, а может и самого важного.
Алекса легла на кровать даже не сняв обувь. Мысли в голове жужжали как рой обезумевших гигантских пчёл.
Правом распорядиться несколькими десятками жизней предложение заманчивое и оно не противоречило ее мировоззрению, но она искренне считала, что человек в свои двадцать лет не способен здраво оценивать ситуацию и грамотно пользоваться этим своим неотчуждаемым правом.
Алекса не успела обзавестись врагами. По крайней мере такими, чтобы желать им смерти. Были люди откровенно ей не приятные. Были и те, которым она желала смерти, но желание это длилось в среднем не больше суток. Потом она просто забывала о них. Забывала как о раздавленном насекомом или выброшенном мусоре.
«Именно ненависть разъедает душу, подобно сильной кислоте, не оставляя в ней простых человеческих чувств» сказал когда-то автор ее любимой книги.
Она не хотела подвергать свою душу воздействию этой самой кислоты.
Впрочем, и чувств она к ним тоже никаких не хотела испытывать. Она вообще забыла, когда в последний раз испытывала чувства к кому-то. Люди в большинстве своём проплывали мимо неё серой массой.
И ей чертовски не хотелось выделять из неё кого-то. Ей казалось это сродни сортировки мусора.
Она провалилась в сон и проспала долго. Никогда в жизни она столько ни спала. Десять часов. Какая роскошь. И эта роскошь досталась ей ценой того времени, за которое можно было бы сделать выбор.
Что ж... Жизнь - это череда выборов. И то, что она выбрала сон, тоже есть часть ее жизни. Ибо чуть больше чем через час наступит время, когда жизнь лишит ее этой самой роскоши в виде спокойного пусть даже и не долгого сна. Чуть больше чем через час она приобретёт право распоряжения чьей-то жизнью и лишиться права распоряжения своей.
Звонок в дверь прогнал остатки сна.
Она быстро вскочила с кровати. Оправила рубашку, брюки. Пригладила волосы. Направилась к двери. Не спросив, сразу отперла ее.
-Не очень-то Вы осторожны. - Сказал один из трех мужчин, стоявших за дверью.
-Добрый вечер. - Равнодушно сказала Алекса. - Мне некого бояться.
-Осторожность лучше, чем запоздалое раскаяние, знаете ли. Это заметил ещё Ремарк в далёком двадцатом веке. - Вы нас впустите или...
-Конечно, проходите.
Мужчины вошли.
-Вы спали?
-Да. Это имеет значение?
-Нет. Если у вас готовы ответы на все наши вопросы и вы морально подготовились к...
-Давайте уже приступим. - Ей не хотелось провести ночь в компании этих мало приятных мужчин среднего возраста в черных форменных кителях и касках.
Только сейчас она заметила, что трое сразу разошлись по комнате: один встал у дверей, второй возле единственного окна, а третий подошёл к ней настолько близко, что она почувствовала его дыхание.
-Начнем? - спросил он.
-Я готова.
-Ваше удостоверение, пожалуйста.
Алекса достала из нагрудного кармана черно - серо-красную пластиковую карту и протянула мужчине.
Он приложил ее к планшету и начал быстро читать текст на экране.
-Хорошо, что вы указали свои данные так подробно. Это облегчает работу.
Ее тяготило их общество и хотелось как можно скорее от них избавиться.
-Итак, перед началом ознакомьтесь с документами и поставьте свою подпись.
Она бегло прочла то, что написано на трех листах и расписалась на каждом.
-Теперь приложите фалангу большого пальца вот сюда. - Указал мужчина на специальную графу на планшете.
Она приложила.
- Вы получили оружие?
-Да. GP T120.
-Это все?
-Да.
-Вы уверены, что Вам хватит.
-Нет.
-Тогда у вас есть возможность выбрать его сейчас. Вам привезут его в течении часа. Перечень нужен?
-Нет. Спасибо.
Алекса на минуту задумалась.
- Малокалиберная SR 222 и АК-9 под 9х39.
-Хороший выбор. - Оценил мужчина и тут же передал информацию нажатием кнопки на браслете. Затем внёс названия в бланк как на бумаге так и на планшете. - Патроны вам так же предоставят. По пять пачек каждого калибра вы получите сразу, затем - по мере необходимости. В обмен на гильзы. Одна гильза - на один патрон.
-Я обязан Вам разъяснить Правила.
Вы вправе получить до 50 лицензий. Это ваше право. Каждая лицензия именная и имеет идентификационный номер. За использование лицензии не по назначению, за ее передачу другому лицу или за устранение лица, на которое лицензия не выписана - высшая мера наказания. Способ определяется судом.
Вы имеете право на самозащиту. Вы можете защищать себя всеми доступными способами. Но без причинения смерти. За исключением случаев, если нападающий не вписан в вашу лицензию. За превышение - высшая мера.
Все ваши лицензии будут выписаны вам в течение нескольких минут и внесены в ваше удостоверение личности.
Если Вам все понятно, поставьте подпись.
Поставила.
-Итак, от вас требуется список.
-У меня его нет.
-У вас нет врагов?
-У меня нет шансов.
-Я вас не понимаю.
- Я не могу знать у кого в списках, а, следовательно должна опасаться если не каждого, то почти каждого. При совершении на меня нападения я не могу превысить допустимую степень самообороны. В любом случае я обречена. Меня расстреляют чужие или ваши и то и другое совершенно законно.
-Тогда зачем Вам оружие?
-На охоту ходить. На охоту в ее привычном понимании людей прошлых веков.
Стоящий у окна хихикнул.
-Вы можете подумать ещё. У вас пять минут. После чего вы навсегда лишаетесь права на получение лицензии.
Алекса зашагала по комнате, стараясь избегать этих троих, вооруженных до зубов, как она только что заметила.
По истечении четвёртой минуты она подошла к прикроватной тумбочке и, открыв блокнот начала что-то писать.
Затем вырвала лист из блокнота и подала мужчине с планшетом.
Тот внимательно посмотрел и глаза его округлились.
-Вы уверены?
-Абсолютно!
-Но это практически невозможно.
- А это уже не ваше дело.
-Не мое. - Он равнодушно принялся вносить данные.
Все заняло не больше пяти минут, которые ей показались вечностью.
После чего Алекса получила удостоверение, несколько бумаг и поставила ещё несколько подписей.
Мужчины взяли под козырёк, развернулись и вышли.
Через полчаса ей привезли оружие.
***
Уже несколько дней Алекса жила по лицензионным правилам. Спала мало. И очень беспокойно. Не раздеваясь. Пистолет всегда был рядом: днем в кобуре, ночью - под подушкой. У прикроватной тумбочки стоял АК-9, постоянно заряженный и снятый с предохранителя. Малокалиберную винтовку она убрала подальше, зная, что она вряд ли пригодится в ближайшее время.
Поначалу ей было страшно.
На заводе взяла несколько отгулов, которых у нее накопилось немало, и просто сидела дома с плотно занавешенными шторами и закрытой дверью. На звонки не отвечала.
На третьи сутки она поняла, что близка к помешательству и голодному обмороку.
Подойдя к зеркалу она ужаснулась. За эти три дня она сильно похудела, постарела и выглядела крайне дурно. Из зазеркалья на нее смотрела не двадцатилетняя цветущая девушка, пусть даже не в самой привлекательной одежде, а измученная узница лагеря, которую несколько суток подряд подвергали пыткам и морили голодом. Бледное лицо, впалые щеки. Глаза красные от бессонницы, под которыми висели темно-серые мешки. Волосы, собранные в тугой хвост блестели от грязи и, что больше всего напугало Алексу - в волосах ярко выделялись две седые пряди.
Глядя на свое отражение она нервно дёрнула плечами, затем крепко зажмурилась, до боли в глазных яблоках, надеясь, что как только она откроет глаза страшная старуха из зазеркалья исчезнет. Старуха не исчезла.
Алекса осознала всю серьёзность своего морально-психологического состояния и все-таки решила, что всю жизнь она так прятаться не сможет.
Быстро приняла душ, надела свежую одежду: такую же серую рубашку и серые штаны из запасного комплекта форменной одежды. Надела на плечи кобуру.
Из еды был только чёрствый хлеб, небольшой кусок подсохшего сыра и безвкусный пакетированный чай, который она залила не кипятком, а просто горячей водой. Перекусив Алекса подошла к окну и впервые за несколько дней широко распахнула шторы. Комнату залил свет яркого солнца, стоявшего в зените и приятно пригревавшего.
Первым делом она осмотрелась вокруг. Окна выходили во двор, площадью не более сотни квадратных метров. Дом образовывал квадрат от чего его внутренний двор напоминал скорее двор какой-то тюрьмы или казармы. Она осмотрела окна, на уровне и несколькими этажами выше ее окна и крышу дома. Ничего не показывать ей подозрительным. Алекса немного успокоилась и решила, что нужно отвлечься. Телевизора у неё не было, а слушать радио не хотелось. Доступ к интернету для нее был ограничен как и для многих других. Она подошла к книжному шкафу и несколько минут безразлично смотрела на потертые корешки книг. Взгляд её остановился на одной, некогда популярной книге, классике политического детектива 20 века. Книга была в списке пусть не запрещённых, но не рекомендованных к прочтению книг как "литература, способная подорвать устои государственного аппарата", только потому, что вымышленный главный герой готовил покушение на президента.
Это была одна из ее самых любимых книг. И она искренне не понимала ее вредоносное влияние на общество, ведь события, описанные в ней происходили в далеком 20 веке и потеряли актуальность. Алекса перелистывала страницы, перечитывая особо интересные моменты.
- Это невозможно! - Неизвестно к кому обращаясь воскликнула она и захлопнула книгу.
Зазвонил мобильный телефон. Он звонил противно и настырно. Алекса не хотела отвечать, ведь звонили, как она догадалась, с работы. Сейчас, конечно же скажут, что ей необходимо выйти, что работать совершенно некому, а работы много, что распоряжение начальства.
Телефон перестал звонить. И Алекса с облегчением выдохнула.
Телефон вновь ожил. Пришло сообщение.
"ВАЖНО! Вступили в силу поправки к Лицензионному закону".
К тексту был прикреплён файл.
-Что они ещё придумали? - раздражённо спросила Алекса у себя самой.
Открыла прикреплённый файл и быстро пробежала глазами по тексту.
Поправки расширяли права граждан на убийство. Отныне каждое слово, сказанное под влиянием негативных эмоций в адрес оппонента, каждое слово, имеющее негативную окраску, каждое движение или жест, который может хоть теоретически расценен оппонентом как угрожающий - все это приравнивалось к оскорблению личности. Кроме того, прилагался список слов и действий, которые могут быть расценены как оскорбление.
Каждый пострадавший вносил имя обидчика в специальную базу данных и как только число внешних его имя в базу достигало ста, человек объявлялся лишённым всех гражданских прав, а следовательно мог быть совершенно безнаказанно убитым любым гражданином.
Высший законодательные орган уточнял, что данные меры приняты исключительно во благо государства, и для повышения в гражданах самосознания, самоуважения и ответственности. Для воспитания в гражданах культуры межличностных отношений.
Алекса читала и не верила в происходящее. Все это казалось каким-то страшным шизофреническим бредом.
Конечно, она была согласна с доводами Высшего законодательного органа, что нужно непременно бороться с быдлом, маргиналами и прочим сбродом, но не такими же методами!
По ее мнению, новые поправки были призваны погрузить общество в убийственный хаос, а не воспитать это самое общество.
Алекса включила радио и послушала новость о поправках. Диктор слово в слово повторил то, что она прочла в сообщении и прикрепленном документе.
Она на секунду опешила. Потом долго стояла не двигаясь с места, будто ноги ее вросли в пол. Глаза казались остекленевшими и не живыми. Руки висели вдоль тела тяжёлыми плетями.
Из ступора ее вывело ещё одно сообщение пришедшие на мобильный телефон. Она не стала его читать.
Руки потянулись к наплечной кобуре. Отстегнули ремни и кобура с GP T120 с грохотом рухнула на пол. Алекса перешагнула через нее и направилась к входной двери.
Выйдя из квартиры, она не стала закрывать дверь.
Пешком спустилась на первый этаж.
Проигнорировала вопрос патрульного, о том, почему она вышла из дома без оружия.
Она просто шла по городу, где уже полным ходом начались записи "сотни". И каждый уже успел открыть свой личный счёт.
Патрульные убирали с тротуара очередного законно убитого и сверяли его удостоверение личности с удостоверение личности убийцы. На этот раз все было законно и патрульные просто аннулировали одну лицензию как использованную.
Она шла. Не разбирая дороги. Не обращая внимание на происходящее вокруг.
Пройдя три квартала по проспекту, она свернула в спальный район и в какой-то совершенно тихий переулок.
Тишина позволила ей услышать лязг затвора. Она только подняла голову и увидела, глазами полными слез, силуэт человека. Кто это был понять не успела.
Она шагнула вперёд в момент выстрела с руками разведенными в стороны, будто хотела кого-то обнять.