Сквозняк разметал по комнате клочки обоев. Они взвились в воздух и несколько секунд летали по комнате, а когда автоматическое окно, наконец, захлопнулось, осели огромными будто пепельными хлопьями на пол, стол, стул и узкую кровать в комнате. Один клочок даже прилип к стене, на которой некогда красовался в виде ужасной имитации белого кирпича - последнего писка интерьерной моды для квартир и комнат старшего подчинённого состава. Эта мода просто подарок судьбы - писать можно на обеих сторонах листов. Плохо только, что со стены с трудом сдираются.
Эрика отвлеклась от своей как ей казалось ювелирной работы - аккуратного отдирания обоев от стены и бросилась собирать клочки. Она понимала, что каждый этот клочок подобно горсть земли, что падает на крышку ее гроба, но держать все это в голове было невозможно.
Функциональные нарушения памяти и поражение ЦНС - так было указано в документе, который она получила после выписки из госпиталя, где провела долгие три недели после контузии. Ей вообще повезло. Она была в числе пострадавших во время теракта устроенного подпольщиками в конторе по обслуживанию механизмов, где Эрика работала. Она оказалась в опасной близости к эпицентру и не пострадай она и не окажись в госпитале, она непременно оказалась бы уже в камере, так как числилась в рядах неблагонадежных и подозревалась в связи с подпольщиками. Ее отпустили, дали предписание соблюдать режим в течении двух недель и отправили домой. Точнее сказать под домашний арест.
Квартиры старшего подчинённого состава, как впрочем и младшего и вообще всех рабочих и служащих были оснащены системой контроля за перемещением жильцов. Покинуть квартиру без веских на то оснований было невозможно. Перечень оснований был указан в программе встроенного в двери компьютера, который реагировал на голосовую команду. На время ее пребывания дома перечень оснований сократился. По сути она могла выйти лишь на короткую часовую прогулку один раз в сутки. Так же она имела право посетить собрание служащих один раз в два дня. Обо всем остальном заботились компьютеры в ее квартире, разве что можно было выйти в аптеку для приобретения медикаментов и других медицинских товаров, но для этого необходимо было получить рецепт.
Было ранее утро. Только - только забрезжил рассвет. Но он был там, где-то в другом месте, сюда же свет почти не проникал. 80-этажный дом, с более чем тысячью квартир был частью архитектурного ансамбля из четырёх точно таких же. Они были расположены так, что образовали двор-колодец, а учитывая высоту домов, то колодец этот казался бездонным. С дронов, что каждые три часа облетал город двор и действительно напоминал даже не колодец, а бездонную пропасть, куда никогда не проникали солнечные лучи. За день солнце проникало в ее квартиру на 53 этаже только ранним утром с семи до десяти утра. И то это было не солнце, а просто свет. Ее квартира была пределом мечтаний людей этажами ниже и в особенности тех, кто жил до 20 этажа. Туда свет не проникал никогда и тепло тоже. Люди, живущие там, бледные и больные из числа приезжих или малоимущих видели солнце лишь тогда, когда выходили из жилища и шли на работу и на службу. А детей старались вообще не забирать из образовательных учреждений, там они по крайней мере не были лишены тепла и солнца. Таким образом дети все больше находились а интернатах. Эрика тоже была из такой семьи и тоже воспитывалась в интернате. А квартиру эту выкупила, набрав долгов и кредитов.
Надо было торопится, связной будет ждать до полудня. Нужно предать рукописи. Это первый случай, когда она передаёт тексты именно в таком формате. Хотя она и сотрудничает с подпольем уже почти год. До теракта она с лёгкостью передавала устную информацию так как обладала феноменальной памятью и фиксировала даже мельчайшие подробности. Сейчас учитывая ее диагноз, это стало невозможно.
В последнюю свою встречу со связным она запросила разрешения вернуться, так как возможно, не сможет больше работать в прежнем режиме. Ответа на запрос не последовало. Эрика понимала, что это скорее всего последний раз и, если запрос одобрили она вернётся в подполье и продолжит деятельность, возможно немного иную - насколько это позволит состояние ее здоровья. Или она будет вынуждена сдаться властям и тогда ей грозит высшая мера наказания как минимум по трем статьям.
О плохом думать не хотелось. Надо было дописать два текста и собираться. Собрав обрывки обоев в стопку она пожалела, что не пронумеровала их, что затруднит работу шифровальщика. Но времени на доработку не оставалось. К тому же она с ужасом заметила, что сквозняком повредило кусок целлофана, которым она прикрыла камеру слежения, что была в ее спальне. Такие камеры были везде: в прихожей, кухне, даже в уборной, что противоречило всем законам в том числе и нравственным.
Необходимость заклеить камеру появилась как раз после того как было вынесено предупреждение о возможной принудительной госпитализации в связи с ухудшение состояния здоровья. В том, что она сдирает обои со стен по началу не нашли ничего противозаконного, списав это на депрессивное состояние ввиду посттравматического шока. Предупредили, выписали таблетки, которые она, конечно же, не принимала и оставили пока под наблюдением.
Тогда ей пришлось прибегнуть к старому проверенному способу, которому ее научили в подполье - закрыть глазок камеры тонким прозрачным полиэтиленом. Изображение в этом случае не пропадает, но становится до такой степени не чётким, что разобрать что-то трудно. После этого она сама позвонила в диспетчерскую Центрального поста и сообщила о неисправности камеры, где ей сказали, что, скорее всего это, временная и легко устранимая поломка, другие же камеры исправны. А эту, если не заработает в течение 48 часов, специалисты заменят. 48 часов были на исходе. В комнате было все ещё темно. Из-за неисправности системы освещения свет не включался. Кто-то повредил провода и вот уже почти неделю система реагировала на смену дня и ночи не по поступлению естественного освещения, а по часам.
Рассвет в 5.00. А раз так, то нет необходимости в свете и его можно не включать. До поломки этой привязки не было. Весь подъезд страдал от этого, особенно несчастные жители нижних этажей, потому как светом могли воспользоваться только ночью. Поломку устранять не торопились и это было только на руку Эрике. Сейчас она предположила, что из-за недостаточного освещения в комнате камера с повреждённым полиэтиленом не распознает происходящее в комнате и она сможет уж если не дописать тексты, то хотя бы собрать и надёжно спрятать уже готовые.
Самым надежным способом как ей казалось, было спрятать обрывки на теле под одеждой. Конечно, ее конторская роба была самым лучшим вариантом, ведь она ей сильно велика - на складе не нашлось ее размера, а подогнать все руки не доходили. Но робу можно носить только на службу и появление сотрудника вне рабочее время по форме вызовет много вопросов даже у входной системы.
Эрика извлекла из шкафа самую неопрятную и старую одежду, которая только-только начала возвращаться в моду и самые побитые жизнью кеды. Широкие из джинсовой ткани штаны с высокой талией и темно-серый, растянутый свитер. Все обрывки были рассортированы по не толстым стопкам - их оказалось четыре и завернуты в полиэтилен. Поверх него в несколько слоев бинта. Тем же бинтом стопки были прикреплены к пояснице и животу. Она должна была носить повязку поддерживающую спину, так как на хороший бандаж, который требовал с ее травмой, денег не было. Ещё две стопки она закрепила под эластичным бинтом на голени. Травмы ноги у нее не было, но кто там уже будет разбираться с жертвой теракта, которая идёт в аптеку.
Тут Эрика столкнулась с проблемой. Так хорошо все складывалось и казалось идеально продуманным, но... Как выйти из дома? Еще нет 7.00, а значит действует комендантский час. Легенда с аптекой, конечно хороша, но нет оснований для ее посещения. Все назначенные медикаменты у нее есть. "Импровизация - одно из главных наших козырей" говорил когда-то ее куратор. Обладая искусством импровизации можно найти способ выкрутиться даже из самой безвыходной ситуации, ну, если конечно, ты еще не стоишь у бетонной, серой стены со связанными за спиной руками. Эрика надела такую же старую безразмерную джинсовую куртку поверх свитера, затянула потуже шнурки на кедах. Осмотрел себя и удовлетворенно улыбнулась.
Ее внешний вид соответствовал стилю подростков, которые шатаются по улицам, ведут себя фривольно, но почти никогда не нарываются на патрули. Конечно, ей, занимающей пусть не высокий, но все же пост в конторе по обслуживанию механизмов Центрального поста не пристало появляться на улице в таком виде, но с другой стороны, какая ей уже разница, если это утро и эта сегодняшняя встреча расставит все на свои места. Она распихала по карманам деньги, электронное устройство, таблетки и в самый последний момент схватила с тумбочки удостоверение личности. Других вещей брать не предполагалось, иначе грош цена всей легенде. Сработал электронный чип, встроенный в удостоверение личности и активизировалась входная система.
-Доброе утро. Напоминаю вам, что до окончания комендантского часа осталось сорок минут. Вы не имеете права покидать квартиру до этого времени за исключением... Противный электронный голос входной системы начал перечислять основания для возможности покинуть квартиру во время действия комендантского часа.
-Пункт 3. Я вправе покинуть квартиру для посещения аптеки и приобретения необходимым медикаментов.
-Уточняю информацию. Длинный гудок. -Необходимые медикаменты у вас имеются. Назовите основание для необходимости посещения аптеки.
-Нужны обезболивающие препараты из группы анальгетиков.
-Уточняю информацию. Снова гудок. -Препараты из группы анальгетиков вам не положены. Нет действующего рецепта на их приобретение.
-Они не рецептурные. -Уточняю информацию. Гудок. -Для разъяснения и уточнения соединяю с диспетчерской службой Центрального поста.
Эрика нервничала. Соединение с Центральным постом не предвещало ничего хорошего, а вот взятие под особый контроль запросто.
-Диспетчерская 20 сектор 8 слушает. - голос такой же мерзко электронный.
-Проблема с Пунктом 3 Регламента входной системы.
-По запрашиваемому основанию выход запрещён.
-Часть 6 пункта 3. Состояние угрожающее нанесению вреда здоровью. Не требующее экстренной медицинской помощи.
-Вам необходимо обратиться в медицинскую организацию. Вам требуется сопровождение?
-Нет. Сопровождение не требуется.
-За вами будет установлен контроль на всем пути следования до медицинской организации и обратно. Исключение - пункт 3. Вы не сможете воспользоваться удостоверением личности и электронной пропускной системой вне зоны маршрута. Данные по маршрутам, объектам будут высланы в течение пяти минут на ваше персональное электронное устройство. Хорошего дня.
-И тебе хорошего дня, дерьмо электронное. - прошептала Эрика.
Входная система издал писк и дверь распахнулась. На лестничной клетке было так же темно. Лифт перешёл на автономное аварийное питание и пока ещё работал. Поднимался долго, больше пяти минут. Спускался ещё дольше. По пути подобрав нескольких человек с 45-го, 27-го и 10-го этажа.
Последней пассажирской лифта была женщина лет 65 с худым, бледным лицом. Она страдала от астмы или туберкулёза - никто никогда не интересовался впрочем. Заразиться от жильцов нижних этажей чем ни будь тоже никто не боялся, потому как искренне считали, что хуже, чем есть уже не будет.
Женщина с 10-го этажа, с присущей всем старикам болтливостью поведала всем, что идёт в аптеку.
-Может быть, Вас проводить до аптеки? Я как раз туда направляюсь и мне не сложно. - Как можно более вежливо спросила Эрика.
-Как это любезно с твоей стороны, милочка. А то молодёжь нынче... Никакой помощи от них не дождёшься.
Эрика даже взяла старушку под руку и они вместе вышли из подъезда в тёмный как дно Марианской впадины двор. Всю дорогу до аптеки, а это два квартала, старушка болтала, прерываясь только на кашель. О чем она говорила Эрику мало интересовало, надо было продумать как действовать дальше, потому как импровизация, конечно хорошо, но не всегда надёжно.
Решение пришло неожиданно, когда старушка снова закашлялась.
-А Ваш кашель... От чего он?
-Да кто ж его знает. К врачу надо, а мне не дойти. А в нашу дыру врачи не любят наведываться. Вот недавно соседка вызывала врача ребёнку. Врач так и не приехал.
-А давайте я Вас провожу в медицинскую организацию? - с ещё большим дружелюбием предложила Эрика. Она решила воспользоваться тем, что старики имеют привилегию в пользовании электронной пропускной системой - она на них попросту не распространяется. - Вас осмотрят, пропишут лечение. А может быть и госпитализируют. Будет повод хоть ненадолго выбраться из тьмы вашего 10 этажа. В госпитале светло и уютно. Я вот недавно оттуда. Может слышали в прошлом месяце в конторе...
-Так ты пострадала в том взрыве? - сочувственно спросила старушка. -Тебе правда не сложно оказать мне такую услугу?
-Что вы, нет конечно. Помогать тем, кто нуждается в помощи это не просто благородный поступок, это еще и...
-Спасибо тебе, добрая душа.
Запищало персональное электронное устройство, прислали подробную карту с маршрутом и алгоритмом действий.
Сначала они зашли в аптеку, где Эрика купила первые попавшиеся не рецептурные таблетки от головной боли, а старушка набрала целый пакет нужных и не нужных препаратов. Потом они сели в электрический автобус и через семь минут были возле госпиталя. Эврика проводила старушку до стойки регистрации, где она зарегистрировалась. Эврика тоже зарегистрировалась, но к врачу, конечно же, не собиралась.
-Давайте я сдам Ваше пальто. - Любезно предложила Эрика.
Растроганная старушка согласилась и передала пальто девушке. Старушка последовала за медсестрой, а Эрика к автоматическому гардеробу, где сдала пальто, вложив в его карман свое удостоверение личности.
Из госпиталя она вышла в начале девятого. Ей оставалось три с небольшим часа, чтобы выбраться из города и добраться до места встречи со связным, в десяти километрах к северу от окраин.
Сложнее всего было выбраться из города. Она старалась идти наиболее людными местами, где можно слиться с толпой, где среди тысяч таких же серых, угрюмых лиц никто никого не узнает. Где никому не до кого нет дела.
Город Эрика знала плохо, поэтому искать правильные маршруты было сложно. Обращаться к навигационной системе нельзя, да и в целом персональное электронное устройство это прибор для дополнительного слежения, хоть центральный пост это отрицает.
Устройство она как бы нечаянно обронила в ливневую канализацию и теперь была совершенно свободна. Ее наполняло какое-то необыкновенное чувство, не знакомое прежде. Какое-то чувство превосходства над всем. Над серой угрюмой массой, над искусственным интеллектом, что ей управляет, над центральным постом, над системой. Уже не осталось людей, которые бы помнили те времена, когда такой свободой обладал каждый. Когда не машина управляла человеком, а человек, создавший ее, подчинял ее своей воле и она служила ему. Когда человек считался венцом мироздания и был волен делать все, что захочет. Волен наслаждаться солнечным светом и воздухом тогда, когда захочет он, а не по расписанию, составленному ведром с проводами и платами. Волен высказывать свои мысли. Волен читать книги и писать. Писать на бумаге. Глупцы! Они воевали и уничтожали друг друга ради территорий, амбиций, ресурсов. Ради превосходства. И теперь у них нет ничего, кроме работы на роботов, прогулки по часу в день, квартир, куда не проникает свет и невозможности познать великую радость, которую дарят книги. Думали ли они, что наступят времена, когда величайшее изобретение человечества - бумага будет нужна лишь для того, чтобы закрывать ей бетонные стены убогих квартир и подтирания задниц? Наверное не думали. Они называли себя несчастными и жаловались на жизнь. Они просто не знали насколько счастливы.
Она приближалась к окраинам и улицы становились все безлюднее. Убогие кварталы окраин всегда кишели маргиналами и привлекали патрули. Однако, патрулям дела особого не было даже до самых отмороженных из них, пока они не начинали беспределить. В патрулях были люди - машины не допускались до подобной грязной работы. И эти люди, как правило почти все люто ненавидели систему и Центральный пост, но служили или делали вид, что служат системе и получали за это деньги, которых хватало только на самое необходимое.
Ей встретились два патруля. Первый предупредил, что в районе небезопасно и ходить девушке одной по такому району по меньшей мере не самая лучшая затея. Эрика согласилась и пообещала, что ноги ее больше на будет здесь.
Второй патруль поинтересовался куда она направляется и ей стоило немало труда убедить, что она выскочила на минутку до магазина (дома жителей окраин не оснащены входной системой и хотя бы в этом их счастье) , что хлеба дома нет, что двое детей, которых кормить нечем. Она говорила так убедительно и так натурально всплакнула, что ей поверили и даже не спросили удостоверение личности.
Из города она выбралась лишь к десяти часам. Примерно в километре от последнего дома начинался лес и, как ей было объяснено, идти нужно было прямо, углубляться в лес до тех пор пока не выйдет к реке. Затем нужно перейти ее, чтоб электронные псы, потеряли след, и идти вверх по течению до заброшенной высоковольтной ЛЭП. Там ее будет ждать связной. В 12.01 он покинет место встречи. Так что опоздать никак нельзя. Так же связной покинет место встречи, если поймёт, что за ней хвост - он будет наблюдать за местностью. Идти через лес девять километров не просто. Мокрые после дождя ветки неприятным мокрым холодом хлестали по лицу, оставляли темные следы на куртке. Кеды промокли насквозь. Не самая подходящая обувь для леса. Переходить, пусть и не глубокую - по пояс, реку не зная, где брод, по сентябрю тоже не самая лучшая идея.
Больше всего Эрика опасалась, что промокнет бумага и тогда текст будет не прочесть. Она прошла немного вверх по течению в попытке найти брод. Отчаявшись решила переходить. Река, которую питают родники довольно спокойная, шириной метра три, но вода в ней не теплее градусов 15. У самого берега она сняла одежду и обувь, завернула в куртку. Проверила плотность повязки на теле и на ноге и зашла в воду. Реку преодолела за 10 шагов.
Потом шла быстро, хоть до полудня оставалось ещё около двух часов и можно было особо не торопится, все же согреться не помешало и прийти раньше лучше, чем опоздать, тем более, что сегодня связным должен был Алекс.
К ЛЭП вышла, к 11.30, когда воздух уже прогрелся и стало достаточно тепло для середины сентября. Она стояла на открытой поляне, где когда-то лес был вырублен для прокладки ЛЭП. Тишина. Даже птиц почему-то не было слышно.
Н уютно было стоять здесь, казалось, что из леса, из-за каждого куста, из бурьяна за ней наблюдают сотни глаз и где-то глубоко затаился страх. Страх и ожидание выстрела.
Через три минуты, казавшиеся тремя часами, из высокой травы возле проржавленного основания ЛЭП вышел человек. На вид лет сорок, невысокого роста. Очень красивый внешне — сумел оценить взгляд одинокой девушки.
Человек был ей не знаком.
-Без происшествий? - спросил незнакомец даже не поздоровавшись. Его поведение доверия не вызывало и хотелось просто убежать. Но в случае, если это засада, шансов не было. Поэтому лучшим вариантом было просто стоять и сохранять спокойствие, как рекомендуют в случае всего непонятного и потенциально опасного.
-Всё чисто. - Ответила Эрика, проглотив ком в горле. - А где?..
-Алекс? Алекс мёртв - погиб в перестрелке. — голос незнакомца прозвучал максимально безразлично для такой новости.
Голова закружилась и Эрика едва не потеряла равновесие.
Алекс был ее другом, если не сказать больше. Они были любовниками ещё до того как ее отправили в город. Именно он завербовал ее год назад и был её куратором. Именно он научил ее всему, что она умеет и благодаря чему ещё жива и даже на свободе.
Эрика подавила в себе стон. Попыталась спрятать слезы.
-Что ж. - Эрика сняла куртку и принялась развязывать шнурки на кедах.
-Что ты делаешь? - с недоумением спросил связной.
-Достаю рукописи. Мне негде их было спрятать разве что на себе.
-Этого не требуется. Одобрили твой вывод из города. Идём!
-Я передумала. Я возвращаюсь. Эрика закатала штанину джинсов и начала разматывать бинт.
-Отставить! - Рявкнул связной так, что Эрика подняла голову. - Встать!
Она встала.
-Ты вообще понимаешь, что говоришь? Вернётся она... Без документов... Сильно тебя контузило.
-Я...
-Мы и так потеряли за месяц пять наших лучших агентов, терять ещё одного по глупости... Идём! Или ты хочешь, чтоб я привёл тебя в штаб как задержанную? - Он даже потянулся за пистолетом, что висел под курткой в оперативной кобуре.
-Идем! - Тяжело вздохнув Эрика пошла вперёд.
Уже к вечеру в ее квартиру придут с обыском. И тут же объявят бывшую служащую конторы в розыск за нарушение пропускного режима и за хранение и использование запрещённых предметов, а именно бумаги. Через три дня в квартире умершей естественной смертью старушки, найдут ее удостоверение личности и заочно предъявят обвинения в связях с подпольем. Через две недели Эрика будет застрелена при задержании на окраине города.