Более перспективными оказались попытки сопряжения политического анализа с социальным. Робкие в конце XVIII в., они приобретают более выраженные формы в трудах французских историков первой трети XIX в., прежде всего в творчестве Ф. Гизо. Он впервые дал подробную характеристику феодальной собственности как основы сеньориально-вассальных связей, отметив две ее важные особенности: условный характер и иерархическую структуру, определившие иерархию в среде феодалов, а также соединенность собственности с политической властью. До позитивистов в социальной трактовке игнорировался тот слой непосредственных производителей - крестьян, усилиями которых феодал реализовывал свою собственность. Историками-позитивистами было начато изучение таких важных социальных структур феодального общества, какими являлись община и вотчина; их анализ, в свою очередь, затронул проблему хозяйственной и социальной жизни крестьянства.
Внимание к экономической истории привело к распространению теории, отождествлявшей феодализм с натуральным хозяйством. Развитие рыночных связей в этом случае оценивалось как показатель новой, уже капиталистической экономики - мнение, которое игнорировало принципиальную разницу между простым товарным и капиталистическим производством и неизбежную смену при этом типа производителя - мелкого собственника на наемного рабочего. В рамках позитивизма социально-экономические особенности средневековья выступали не как определяющие в системе феодальных отношений, а как данность, существующая параллельно политико-правовому строю (феодальная раздробленность - в политическом строе, натуральное хозяйство - в экономике). Более того, внимание к социально-экономической истории не исключало признания решающей роли личных связей, что объяснялось психологическими особенностями людей средневековья. Уязвимость подобных представлений заключалась не в их ошибочности, так как каждое из них отражало какую-то сторону объективной реальности, но в стремлении исследователей к их абсолютизации, мешавшей комплексному пониманию феодализма.
Развитие позитивизма, с его широким спектром видения исторического процесса на его экономическом, социально-политическом и культурно-психологическом уровнях, а также признанием закономерностей исторического развития, не могло не направить исследователей к поиску единства в многообразии факторов. Иными словами, позитивизм подготовил первые шаги структурного, или системного анализа.
Одним из результатов попыток подобного рода явилась выработка исторической наукой XIX в. понятия "цивилизация". Из двух наиболее общих параметров исторического развития - место и время, - оно подчеркнуло территориальное разграничение людских сообществ, сохраняющих свое особое "лицо" на протяжении всего периода существования. Внутреннее их единство определялось такими характеристиками, как природные условия, быт, нравы, религия, культура, историческая судьба. И хотя понятие цивилизаций включало в себя представление об их преходящем характере, время жизни каждой из них было временем "долгой протяженности".
В XIX в. в исторической науке появился и структурный термин "формация", связанный с оформлением марксистской методологии. Это понятие, наоборот, раздвинуло границы человеческой общности до масштабов планеты в целом, выделив временное деление исторического процесса, где единицей отсчета стали способ производства и форма собственности. Системный принцип в марксистском понимании связывает разные уровни общественного развития единой экономической доминантой. В марксистской интерпретации феодализм был одним из способов производства, в основе которого лежит собственность феодалов на землю, реализуемая при посредстве мелкого производителя; при этом особо подчеркивался факт эксплуатации земельным собственником крестьянина. Монизм марксисткой методологии, к тому же сильно политизированной, не был принят в то время большинством исследователей. Жесткая детерминированность исторического процесса с подразделением на первичные - базисные и вторичные - надстроечные явления, действительно, таила в себе опасность его упрощенного понимания. В отечественной медиевистике уже советского времени эту опасность усугубила сакрализация марксистского метода, которая закрепощала науку. Абсолютизация метода нарушала комплексное видение исторического процесса, приводила к чрезмерному увлечению социологическими схемами, в известном смысле подменявшими анализ реальной жизни.
Историческое знание XX столетия существенно обогатило системный анализ, в частности, применительно к феодальному обществу. Решающий импульс его развитию дала "битва за историю", начатая в 30-е годы представителями французской исторической науки, создавшими свое направление вокруг журнала "Анналы". Приняв важнейшие достижения социологии XIX в. и прежде всего признание системности мира, существующего по своим объективным законам развития, они вместе с тем заметно усложнили представление о комплексности исторического процесса. Свойственное этим историкам "ощущение великой драмы относительности" привело их к признанию множественности связей - вещных и личностных - внутри общественной системы. Эта установка ломала механическое понимание причинности в истории и представление об однолинейности развития, внедряла в историческое познание идею о неодинаковых ритмах развития различных сторон общественного процесса. Было дано более сложное толкование понятия "производственные отношения", подчеркнувшее их неразрывную связь с компонентами сознания, поскольку отношения в сфере производства строятся людьми, которые руководствуются при этом своими представлениями о них. Новые подходы вернули в историю человека, не обязательно "героя" или творца идей, но обычного человека с его обыденным сознанием.
Синтез достижений мировой и отечественной исторической науки XX столетия позволяет дать более глубокое и полное определение понятия "феодализм" и "средние века", к характеристике которых мы переходим.