Дорогие посетители канала! Пока я размещаю историю "МЕЖДУ НАМИ, подружками", можете прочесть полностью опубликованные произведения. НАВИГАЦИЯ по каналу
НАЧАЛО.............. ; Часть 7; Часть 8; Часть 9; Часть 10; Часть 11; Часть 12
Часть 13
Милка как в воду глядела. Вскоре мне пришлось многое поменять.
А началось всё с того, что на следующий день я опоздала на работу.
Вернувшись с пикника, я, первым делом приняла ванну; вторым, третьим и четвертым – уселась на видавший виды стул выпуска годов шестидесятых, еще до моего рождения склеенный, за такой же безликий и потертый от долгой эксплуатации письменный стол, сняла прозрачный колпачок с одноразовой авторучки, пододвинула поближе стопку тетрадей и… с десяти до четырех часов утра собирала плоды собственного просвещения. Плоды были явно недозрелые.
Пятиклашки усиленно пытались угадать, где пишется одна «н», где две. Чаще всего они угадывали, и я с удовольствием ставила заслуженные пятерки с четверками.
С сочинениями десятиклассников дела обстояли значительно сложнее – я с трудом продиралась сквозь дебри малопонятных и корявых букв, мало похожих на кириллицу.
Наконец, я устало вывела последнюю тройку, добавила минус и встала из-за стола. На часах – 04:02.
Я скинула халат и рухнула на кровать. Сознание мое отключилось мгновенно, а включилось, когда на часах было 08.42.
Я вскочила, как ошпаренная и первым делом вспомнила, что вчера так и не завела будильник.
Выполнив все ритуальные утренние процедуры в убыстренном, как минимум вдвое темпе, я начала натягивать колготки. Согласно самому универсальному закону – закону подлости, я обнаружила дырку на самом видном месте.
Пришлось отказаться от традиционной юбки, и надеть новый брючный костюм.
Наконец, я выскочила из дома. Сумка через плечо, полиэтиленовый пакет с тетрадями в руке – и бегом до автобусной остановки.
В четверть одиннадцатого я влетела в учительскую и сообразно все тому же универсальному закону, тут же наткнулась на Киру Павловну.
- А… Наталья Николаевна… - сузила она за толстыми стеклами очков и без того еле заметные глазки. – Интересно вы выглядите… интересно. - Она оглядела меня сверху до низу, и снова от кончиков моих стареньких черных туфель до лацканов нового однобортного пиджака.
- Знаю, что туфли надо бы другие… эти не подходят, - промямлила я.
- Туфли нормальные, - приподняла безбровые дуги Кира Павловна. – А вот в брюках учителю, тем более литераторы нехорошо… нехорошо.
- Наоборот, говорят, мне брюки идут, - неожиданно для себя твердо сказала я и пристально оглядела Киру Павловну, отметив про себя, что ее темно-сизый костюм вышел из моды лет сто назад, а коричневые туфли со скошенными от косолапой походки каблуками, давно заслужили почетной отставки.
- Пиджак короткий. Нехорошо, - продолжала мотать головой Кира Павловна, глядя на мои, обтянутые «стрейчем» ягодицы.
Я снова не согласилась, но ничего не сказала и просто сделал два шага к зеркалу, притаившемуся в сумрачном углу учительской. Костюм цвета промытого речного песка прекрасно сочетался с цветом моих волос, и только черные носки туфель, как мышки, предательски выглядывали из-под кромки штанин.
- Туфли обязательно сменю, - решительно сказала я, схватила журнал десятого «бэ» и еще раз скосив глаза на свое отражение, вышла из учительской. Собой я осталась довольна. Я даже испытала нечто вроде гордости, словно отразила натиск превосходящего силой врага.
Спустившись этажом ниже и немного пройдя по пустынному коридору, я остановилась под портретом бородатого Льва Николаевича.
За дверью с табличкой «Кабинет литературы» было подозрительно тихо. Я потянула на себя стальную, гнутую ручку. Дверь не поддавалась. В недоумении, я подняла голову. Граф Толстой осуждающе хмурил брови. Мне захотелось показать портрету язык - я не раз наблюдала, как это делали мои ученики - но, так и не решилась. Еще раз я с усилием дернула за ручку и в нетерпении постучала кулаком по крашеной белой краской двери.
- Какого черта, - чертыхнулась я. – Открывайте немедленно.
- Наталь Николаевна, - вдруг услышала я за спиной. Я вздрогнула. На мгновение мне показалось, что портрет классика заговорил. Журнал выскользнул у меня из рук. - Наталь Николаевна, Вам к Нель Кирилловне... срочно.
Я резко обернулась. Передо мной стояла наша стокилограммовая секретарша.
- Здрасьте, Нина Пална, - растерянно сказала я, перебирая в уме тысячи причин, почему столь важная и тяжеловесная особа оказалась в том же месте и именно в то же время, что и я. Единственной причиной могли быть только самые неординарные события, вроде пожара, наводнения или окончания учебного года.
- Что-то случилось? – осторожно спросила я, заметив испарину на круглых щеках секретарши.
- К директору, - повторила она, и мне показалось, что она тут же испепелит меня своим взглядом.
С ледяным спокойствием я отразила ее убийственный взгляд, внутреннее радуясь, что ни пламя в ее глазах, ни потенциальная угроза выволочки, не вызвали во мне традиционного для образовательного учреждения поджелудочного страха.
Я спокойно наклонилась, подняла журнал и степенно последовала за тяжело переваливающейся из стороны в сторону фигурой «командора».
Нельзя сказать, что я совсем не испытывала страха – за просто так Нина Павловна никогда не покидала своего продавленного кресла. Но мое волнение было не похоже на испуг и ожидание нагоняя. Скорее всего, я чувствовала легкий мандраж, как накануне кардинального события, вроде выпускного экзамена.
Вслед за секретаршей я вошла в приемную. Нина Павловна плюхнулась на свое массивное законное место, а я распахнула дверь директорского кабинета.
- Можно! – решительно сказала я и, улыбнувшись, сделала шаг.
Директриса стояла около окна и рассматривала цветущую герань. Мне на ум почему-то пришел Маяковский с его «Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой последний приходит, буржуй». – Здрасьте, - сказала я, продолжая стоять у порога.
Неля Кирилловна, не оборачиваясь, кивнула в сторону окна.
Держит паузу, - решила я, на этот раз вспомнив «Театр» Моэма. Чем длиннее пауза – тем больше я должна испытать трепета, - с усмешкой подумала я, шагнула к столу и, отодвинув стул от полированного длинного стола, села, шмякнув классный журнал перед собой. Звук получился глухой, и в тишине кабинета, прозвучал, как выстрел из детского водного пистолета.
Директриса по-прежнему держала театральную паузу и демонстрировала мне свой седеющий, с редкими волосами затылок.
Мне вдруг стало ее жаль. Серый, как сказала бы Милка - мышиного цвета костюм, седеющие волосы и… полное одиночество. Все знали, что у директрисы когда-то в далекой юности был недолгий брак, но муж, не выдержав строгостей школьного расписания, сбежал, оставив после себя младенца. Этот младенец, взросший в неге круглосуточного дошкольного учреждения, превратился в полного балбеса, с превеликим трудом и, конечно, благодаря авторитету матери, закончил школу, в семнадцать совершил нечто правонарушительное, после чего, как и неизвестный ему папаша, растворился в географическом пространстве нашей необъятной родины.
- Нель Кирилловна, - с сочувствием в голосе, напомнила я о себе. – Я тут.
Директриса, словно дождавшись реплики, обернулась. Вероятно, ее лицо выражало едва сдерживаемый гнев, но так как свет падал сзади, черты ее лица сгладила тень.
- Вы опоздали.- разжав губы, громко произнесла она.
- Проспала. До четырех утра тетради проверяла, - выдохнула я. – А десятый «бэ» где?
- А где он должен быть? На уроке, конечно.
- По расписанию - литература, - робко напомнила я.
- Изменения смотрели? Десятый «бэ» в организованном порядке за счет истории отправлен на диораму. Еще в субботу были вывешены изменения. А вы мало того, на генеральную уборку опять не остались, даже в расписание не глядите. У вас, Наталья Николаевна, согласно изменениям в расписании, сейчас должен был быть пятый «а». Хорошо, вовремя из пожарной части пришли, выручили вас. О баловстве с огнем лекцию читают. – Директриса глубоко задышала, будто только что вышла из задымленного помещения. - Наталья Николаевна, я вами недовольна, - отдышавшись, отчеканила она.
- Я только вздохнула, сожалея, что зря торопилась.
- Вам, Наталья Николаевна, нечего добавить?
Директриса вперила в меня немигающий, словно у рептилии взгляд. Я согнула спину и втянула голову в плечи, инстинктивно принимая позу глупого, но милого кролика.
- Я вами недовольна, Наталья Николаевна, - повторила директриса и медленно двинулась к своему директорскому столу. - Взявшись за спинку кожаного кресла обеими руками, она снова остановилась.
Я выпрямила спину, чувствуя, что нужно продемонстрировать волю к сопротивлению, и посмотрела прямо в лицо моей начальницы. Ее лицо было бледным, губы, все в мелкую сеточку морщин, дрожали, глаза - будто из стекла.
- Вам плохо? - не выдержала я и даже приподнялась со своего места. - Вы садитесь, садитесь…
Неля Кирилловна снова часто задышала, кончик ее хищного, как клюв носа, покраснел. Мне показалось, что сейчас у нее случится гипертонический криз. Я соскочила со стула и кинулась в сторону секретарской.
- Нина Пална, Нина Пална, - закричала я.
- На место, - глухо прорычала мне вслед директриса.
Я оглянулась. С видом вдовствующей императрицы, Неля Кирилловна сидела, выпрямив спину, в своем кожаном кресле.
- Что? Что случилось? - Дверь отворилась, и секретарша всем своим величественным телом загородила мне путь к отступлению.
- Нина Павловна, подготовьте приказ… Выговор за недостойное педагога поведение, - четко проговаривая каждый слог, отчеканила директриса.
Жду ваших комментариев. До скорой встречи!