«Кровавый карлик» - прозвище следователя МГБ Рюмина.
Вот так, на мой взгляд, довольно близко к истине, воплотил образ Рюмина на экране Игорь Угольников,
В прошлой статье (она называлась «Роковая ошибка кровавого карлика. Письмо партизана – героя Советского Союза Сталину) я рассказывал о первых шагах «кровавого карлика» на стезе следователя МГБ.
В ней же я рассказал читателю о другой роковой ошибке, которую совершил боец партизанского отряда соединения Ковпака, Герой Советского Союза майора Брайко, который, написав Сталину письмо, загремел «под фанфары» по 58-ой на «десятку».
Рассказал я и о том, почему считаю недостоверным тиражируемое из статьи в статью мнение, что Рюмин выбивал из Брайко показания против маршала Жукова.
Зато не вызывает сомнения, что именно Рюмин стал инициатором и главным движителем «дела врачей», которое по словам бывшего заместителя министра государственной безопасности, генерала Е. Питовранова начиналось так.
«Был такой врач Этингер. Были получены данные, что он враждебно настроенный к нам человек, что своему приемному сыну говорил: "Героем стал бы тот, кто освободил страну от такого чудовища, как Сталин». Эти материалы подтверждались оперативной техникой. Была направлена записка в ЦК.
Без санкции ЦК тронуть Этингера, даже при наличии столь весомых и неопровержимых доказательств его враждебности, чекисты себе не позволили.
Этингер долгое время был консультантом Лечебного санитарного управления Кремля и лечил многих представителей советской и зарубежной партийной элиты, в том числе Кирова, Орджоникидзе, Чичерина, Литвинова, Будённого, Димитрова, Тольятти, Пика и других.
Его услугами пользовались и представители культурной элиты страны. Например, Маршак на подаренной Этингеру книге переведенных им сонетов Шекспира написал посвящение:
«Пришли сонеты в СССР
Сквозь долгие века.
Тому причиной Этингер,
Лечивший Маршака».
Эта книга впоследствии была изъята чекистами и приобщена к материалам, собираемым на детского поэта.
Когда друзей Маршака - Хармса, Введенского, Заболоцкого арестовали, у всех в деле значилось: «за связь с врагом народа Маршаком». Но самого Маршака Сталин вычеркнул из расстрельного списка: «Почему враг? Прекрасный детский писатель».
Известно, что в 1950 году группа видных деятелей мировой медицины обсуждала возможность выдвижения Я.Г.Этингера на Нобелевскую премию по медицине «за исключительно оригинальные работы в области кардиологии».
Врагом Советской Власти Этингер начал становиться, когда от одного врача Московской Яузской больницы им. «Медсантруда», куда он поступил на работу в 1929 году, под большим секретом узнал о том, что на ее территории существуют тайные захоронения расстрелянных в начале 20-х годов.
Позже было установлено, что на территории больницы захоронено около 1000 человек. В общих архивах больницы обнаружены расписки о приеме работниками больницы от сотрудников СПУ трупов. В землю закопаны в основном молодые мужчины. И статьи у них похожие - в том или ином виде "подозрение в контрреволюционной деятельности", "участие в контрреволюционной организации". На территории больницы захоронены представители 17 национальностей - русские, евреи, латыши, венгры, монгол, китаец, индус, эстонец, финка... Есть бывший эсер, члены английской и чехословацкой компартий, советские коммунисты.
У Этингера было собственное мнение о причинах смертей Кирова и Орджоникидзе. Он, в частности, считал, что Киров был убит по приказу Сталина, а Орджоникидзе, если и не убит, то покончил с собой.
Этингер считал, что в СССР имеет место самый настоящий государственный антисемитизм, идущий непосредственно от Сталина и делился своими мыслями со своими друзьями, большинство из которых тоже стали жертвами репрессивной машины. А еще он рассказывал, что Бехтерев еще в конце 20-х годов обследовал Сталина и поставил диагноз «паранойя», и что через день ученого не стало.
Эту историю я, пожалуй, расскажу отдельно. Подписавшись на канал, Вы ее не пропустите.
Не удивительно, что в 1949 года Этингер попал в активную разработку МГБ. Все разговоры у него дома тщательно фиксировались, вплоть до его ареста осенью 1950 г.
На первом же допросе старший следователь следственной части по особо важным делам МГБ СССР подполковник Рюмин предъявил Этингеру обвинение во «вредительском лечении» им видных партийно-государственных деятелей, в первую очередь кандидата в члены Политбюро ЦК BКП(б) секретаря ЦК, начальника Главного политического управления Красной Армии генерал-полковника А.С.Щербакова, которого он вместе с другим известным кардиологом профессором В.Н.Виноградовым лечил с конца 1944 года по 10 мая 1945 года, когда Щербаков скончался после длительной и тяжелой болезни.
Рюмин, надо сказать, в деле обвинения врачей не был новатором.
Между 1934 и 1936 годами в Советском Союзе умерло естественной смертью несколько видных политических деятелей. Самыми известными из них были член Политбюро Куйбышев и председатель ОГПУ Менжинский. В тот же период умерли А. М. Горький и его сын Максим Пешков.
Куйбышева, Менжинского и Горького лечили трое известных врачей: 66-летний профессор Плетнёв, старший консультант Медицинского управления Кремля Левин и широко известный в Москве врач Казаков.
Сталин с Ежовым решили передать всех троих в руки следователей НКВД, где их заставят сознаться, что по требованию руководителей заговора они применяли неправильное лечение, которое заведомо должно было привести к смерти Куйбышева, Менжинского и Горького.
На суде Плетнёв настаивал на своей невиновности, ссылался на свою безупречную врачебную деятельность в течение сорока лет, на свои научные достижения. Всё это никого не интересовало. Суд признал его виновным и приговорил к длительному тюремному заключению. Советские газеты, обычно не сообщающие о подобных происшествиях, на сей раз уделили "садисту Плетнёву" совершенно исключительное внимание. На протяжении июня 1937 года в газетах почти ежедневно появлялись резолюции медицинских учреждений из различных городов, поносившие профессора Плетнёва, опозорившего советскую медицину.
Воодушевленный, видимо, этим примером, чтобы добиться от подследственного нужных ему показаний, Рюмин поместил Этингера в сырую, холодную камеру, на допросах избивал, лишал сна и пищи.
«Допросы проходили в очень тяжелой обстановке. – Писал позже приемный сын Этнгера. - Из материалов следственного дела следует, что у приемного отца, страдавшего грудной жабой, в период следствия случилось в общей сложности 29 острых сердечных приступов, из которых 10 произошли в кабинете Рюмина, остальные в камере. Особенно тяжелые приступы были 17 и 18 февраля. В связи с этим медчасть Лефортовской тюрьмы составила справку: «В дальнейшем каждый последующий приступ грудной жабы, сопровождающийся сердечной слабостью, может привести к неблагоприятному исходу». Однако это не остановило Рюмина. 2 марта 1951 г. в 17.00, возвратившись после очередного допроса в камеру, Этингер, как говорится в материалах следственного дела, «подошел к столу, откусил кусочек хлеба, сделал несколько шагов по направлению к двери и в бессознательном состоянии упал. Смерть наступила от паралича сердца».
«Дело на врачей возникло по инициативе Рюмина, который подал летом 1951 г. заявление в ЦК КПСС о якобы полученных им показаниях арестованного Этингера». – Писал позже в своей объяснительной записке Влодзимирский, о котором я уже рассказывал в одной из предыдущих статей. Ссылка на нее в конце текста.
На основе «признаний» Этингера Рюмин составил список врачей, которые были ярыми антисоветчиками и сионистами. Этот список Рюмин направил министру Абакумову. В этом списке оказались известные в стране и за ее пределами профессора Збарский, Вовси, Левит и многие другие.
Не вызывает сомнения и то, что Рюмин стал спусковым крючком гильотины, лезвием которой была срублена голова министра государственной безопасности Абакумова.
Письмо Рюмина на имя Сталина, которое, кроме прочего, содержало и такие строки: «В заключение я позволю себе высказать свое мнение о том, что тов. Абакумов не всегда честными путями укреплял свое положение в государственном аппарате, и он является опасным человеком для государства, тем более на таком остром участке, как Министерство государственной безопасности», послужило поводом к возбуждению уголовного дела, которое, как известно, закончилось расстрелом обвиняемого.
Рюмин обвинял Абакумова в затягивании расследования дела врачей и нарушении следственной работы. Но я думаю, что это всего лишь бутафория, призванная увеличить спектр обвинений.
На истинную причину ареста Абакумова, как мне кажется, указывают следующие слова в письме Рюмина, которое, как Вы понимаете, писалось им под диктовку:
«Салиманов показал, что в мае 1950 года его сняли с работы и он должен был возвратиться в СССР, однако этого не сделал и, воспользовавшись отсутствием наблюдения со стороны органов МГБ, перебежал к американцам.
Далее Салиманов рассказал, что, изменив Родине, он попал в руки американских разведчиков и, общаясь с ними, установил, что американская разведка располагает подробными сведениями о деятельности акционерного общества «Висмут», занимающегося добычей урановой руды».
Возможно, что именно огрехи в вопросе обеспечения секретности Советского атомного проекта Сталин Абакумову и не простил, не смотря на все заслуги последнего.
Сталин «никогда не имел ни тени сомнения по делу врачей Лечсанупра Кремля - сообщал позже Гоглидзе Берии - и считал, что это действительно действовала организованная террористическая группа и что благодаря политической беспечности, близорукости и благодушию работников МГБ, граничащих с преступлением перед Партией и Правительством, эта группа своевременно не была разоблачена».
Так или иначе, но Абакумов был арестован.
Интересно, что после ареста Абакумова содержали в более чем сносных условиях и, будто бы даже, обед доставляли из его любимого «Арагви». Следствие велось прокуратурой без применения мер физического воздействия.
Судя по всему, на этом этапе Абакумов надеялся, что все обойдется. На это указывает составленное на имя Сталина объяснительное письмо, которое бывший министр госбезопасности завершал такими словами:
«В то же время я с открытой душой должен сказать Вам, товарищ Сталин, что я отдаю все свои силы, чтобы послушно и четко проводить в жизнь те задачи, которые Вы ставите перед органами ЧК. Я живу и работаю, руководствуясь Вашими мыслями и указаниями, товарищ Сталин, стараюсь твердо и настойчиво проводить вопросы, которые Вы ставите передо мной...».
Недовольство Сталина по поводу затягивания министерством ГБ дела врачей повлекло за собой недовольство работой МГБ вообще.
После ареста Абакумова была создана комиссия Политбюро по расследованию деятельности МГБ. Возглавил ее Маленков. По докладу этой комиссии Сталин подписал закрытое письмо ЦК «О неблагополучном положении в МГБ СССР». За решеткой оказались заместители министра госбезопасности, начальники основных управлений. Арестованного Абакумова обвинили, что он скрыл имевшиеся у него материалы о заговоре с целью убийства Сталина и других членов Политбюро. Он якобы преследовал цель - захват власти. При этом опирался на евреев-сотрудников МГБ и врачей-сионистов. Были арестованы заместители Абакумова генералы Селивановский и Питовранов, начальник следственной части по особо важным делам генерал Леонов, его заместители полковники Комаров и Лихачев. За решеткой по распоряжению Сталина оказались практически все евреи, занимавшие ответственные посты в центральном аппарате МГБ: заместитель начальника 1-го Главного управления МГБ генерал-лейтенант Белкин, заместитель начальника 2-го Главного управления МГБ генерал-лейтенант Райхман, заместитель начальника Бюро номер 1 МГБ СССР генерал-майор Эйтингон. Были арестованы полковник Андрей Свердлов - сын Якова Свердлова, полковники Анциелович, Палкин, Блиндерман, Шварцман, Броверман и другие. Все они обвинялись в сионистском заговоре.
1 декабря 1952 года на заседании президиума ЦК Сталин разразился филиппикой по адресу соратников, которые проспали заговор у себя под носом: «Вы слепцы, котята, что же будет без меня — погибнет страна, потому что вы не можете распознать врагов!».
13 января вышла в свет сенсационная статья в «Правде». Ее, без преувеличений, прочитали десятки миллионов советских людей:
«Большинство участников террористической группы (Вовси М.С., Коган Б.Б., Фельдман А.И., Гринштейн А.М., Этингер Я.Г. и др.) были связаны с международной еврейской буржуазно-националистической организацией «Джойнт», созданной американской разведкой. Другие участники террористической группы (Виноградов В.Н., Коган М.Б., Егоров П.И.) оказались давнишними агентами английской разведки. Следствие будет закончено в ближайшее время». Двое из упомянутых «врачей-убийц» к тому времени уже умерли. Это Яков Этингер (скончался в Лефортовской тюрьме 2 марта 1951 года) и Михаил Коган (умер в ноябре 1951 года).
Статья прозвучала грозно. «Правда» снова напоминала, что, в соответствии с учением товарища Сталина, по мере наших успехов в деле социалистического строительства классовая борьба только усиливается. А значит, покой нам только снится. Разоблачив шпионов, «Правда» порицала еще и доморощенных ротозеев — тех, у кого притупилась бдительность, кто позволил «врачам-убийцам» орудовать в соответствии с их дьявольскими планами… Это можно было расценивать как намек на будущие громкие отставки в руководстве партии и в «головке» госбезопасности. Стало ясно, что страна снова оказалась на пороге кардинальных перемен.
Хорошим подспорьем в деле врачей для Рюмина оказались извлеченные из архива письма врача Тимашук.
28 августа 1948 года Лидия Тимашук, работавшая в то время заведующей отделом функциональной диагностики кремлёвского Лечсанупра, после снятия кардиограммы у Жданова на его даче записала в заключении диагноз «инфаркт миокарда». Однако присутствовавшие известные медики профессора Егоров, Виноградов и врач Майоров вынудили ее переписать заключение, исключив из него слово «инфаркт», и назначили лечение, категорически противопоказанное при данном заболевании, которого они, на основании клинической картины, не находили. Тогда Тимашук направила письмо, в котором она поставила в известность о случившемся вышестоящее начальство. Поскольку Лечсанупр в это время подчинялся не министерству здравоохранения, а министерству государственной безопасности то письмо и было направлено начальнику Главного управления охраны МГБ Власику. Однако не разбиравшиеся в медицинских вопросах сотрудники МГБ перенаправили ее письмо тому, на кого она жаловалась, — начальнику Лечсанупра Кремля П. И. Егорову.
В результате Тимашук, понизив в должности, перевели в филиал поликлиники. Тогда она направила второе и третье письмо секретарю ЦК ВКП(б) Кузнецову, где повторила многое из своего первого письма. Но Кузнецов на ее письма не ответил.
31 августа 1948 года А. А. Жданов умер от инфаркта.
Так по газетной версии «имя врача Лидии Федосеевны Тимашук стало символом советского патриотизма, высокой бдительности, непримиримой, мужественной борьбы с врагами нашей Родины. Она помогла сорвать маску с американских наймитов, извергов, использовавших белый халат врача для умерщвления советских людей. Весть о награждении Л. Ф. Тимашук высшей наградой — орденом Ленина — за помощь в разоблачении трижды проклятых врачей-убийц облетела всю нашу страну. Лидия Федосеевна стала близким и дорогим человеком для миллионов советских людей».
«Следственной частью по особо важным делам под руководством бывшего начальника Рюмина была проделана большая «работа» по изучению историй болезней многих ответственных товарищей, лечение которых велось в Лечсанупре Кремля, и что для решения возникших перед МГБ СССР вопросов была проведена медицинская экспертиза (при этом не одна), для чего привлекались проверенные и опытные врачи из разных городов Советского Союза, и что якобы от них зашифровывались все данные, позволяющие судить о личности больных, врачах и заинтересованных учреждениях». – Писал начальник 3 управления МВД СССР С.А. Гоглидзе министру внутренних дел СССР Л.П. Берии в своей объяснительной записке «О расследовании в МГБ СССР «дела врачей»». – «Рюмин даже похвалялся сложностью задач, решенных Следственной частью, и применением ряда оперативных комбинаций, позволивших ему разобраться в вопросах диагностики, качестве лечения, выявить лиц, допускавших преступное отношение к лечению руководителей Партии и Правительства, наносившее серьезный вред их здоровью, а в некоторых случаях приведшее к преждевременной смерти (т. Щербакова, т. Димитрова, т. Жданова)».
«В августе 1952 г. как-то зашел ко мне Рюмин и сообщил, - писал в своей объяснительной записке Берии только что снятый с должности Игнатьев - что он организовал медицинскую экспертизу для изучения препарата сердца товарища Жданова с целью выяснения или уточнения характера его заболевания и что эксперты дали заключение, отличное от заключения, составленного при вскрытии тела товарища Жданова в день его смерти. Рюмин заявил, что врачи, преступно относившиеся к лечению товарища Жданова, скрыли от правительства действительные причины его смерти и неправильность лечения, о чем еще в 1948 г. сообщала врач Тимашук. Делая это заявление, Рюмин сказал, что эксперты — высококвалифицированные специалисты, но для того, чтобы был исключен обман с их стороны, он включил в их число врача, являвшегося агентом МГБ. Через два или три дня Рюмин представил составленную им по этому вопросу записку на имя товарища Сталина, которая и была послана.
В один из воскресных дней (вечером) в конце августа 1952 г. товарищ Сталин вызвал меня на Ближнюю дачу и после очень резкого разговора о том, что чекисты разучились работать, ожирели, растеряли и забыли традиции ЧК времен Дзержинского, оторвались от партии, хотят встать над партией, — взял в руки записку о результатах экспертизы по препарату сердца товарища Жданова, спросил, кто проявил эту инициативу, и на мой ответ, что проделал это Рюмин со своими работниками, товарищ Сталин сказал: «Я все время говорю, что Рюмин честный человек и коммунист, он помог ЦК вскрыть серьезные преступления в МГБ, но он, бедняга, не находит среди вас поддержки, и это происходит потому, что я назначил его вопреки вашему возражению. Рюмин молодец, я требую, чтобы вы прислушивались к нему и приблизили его к себе. Имейте в виду — старым работникам МГБ я не очень доверяю.
После этого товарищ Сталин сказал, что экспертизу как важное мероприятие надо бы провести сразу же после принятия решения ЦК, дал указание заменить Егорова, отправить в провинцию, а в пути или по прибытии на место арестовать и содержать в наручниках. Тут же было предложено создать комиссию ЦК по проверке работы Лечсанупра Кремля, заменить профессора Василенко, находившегося в Китае при товарище Токуда, а по прибытии его на территорию СССР арестовать, надеть ему наручники и доставить на самолете в Москву. В этот же вечер я получил указание об аресте врача Майорова и жены Егорова».
О высоком уровне доверия к Рюмину со стороны Сталина показывал и его непосредственный начальник Влодзимирский: «Рюмин поддерживал непосредственную связь с товарищем Сталиным и информировал его по ряду вопросов через мою голову…. товарищ Сталин верил Рюмину. … Товарищ Сталин заявил мне, что Рюмин честный человек, принес большую пользу разоблачением врачей-террористов и группы Абакумова и, пожалуй, как коммунист стоит более высоко, нежели я».
4 октября 1951г. Рюмину было присвоено звание полковник.
19 октября 1951г. согласно Постановления СМ СССР № 4010-1837сс Рюмин был утвержден заместителем министра ГБ, членом Коллегии МГБ и начальником следственной части МГБ.
Продолжение долго ждать себя не заставит. Не забудьте подписаться на канал и поставить "лайк".
P.S.
Продолжение опубликовано. Оно здесь.
Статья называется "Роковая ошибка кровавого карлика" Заранее прошу у читателя прощения. Я вынужден был в этой статье продублировать и этот материал. Иначе для человека, не ознакомленного с ним, продолжение могло бы быть не понятно. Но Вы, я думаю, без труда поймете где начинается продолжение истории.