Публикуем окончание интервью Джимми Пейджа изданию Classic Rock.
Предыдущие главы можно прочитать ниже:
Джимми Пейдж - Большое интервью 2020. Часть 1
Джимми Пейдж. Большое интервью 2020. Часть 2
Джимми Пейдж. Большое интервью. Часть 3
Глядя на динамику рок-группы из четырех человек, играть в которой вы предпочитаете… Скажите, могли бы вы, в другой жизни - стать вокалистом группы?
Нет, это не совсем то.... Я имею в виду, что я могу петь. Я сделал сингл She Just Satisfies/Keep Moving (1965), но вам достаточно прослушать мою коллекцию пластинок, чтобы понять, певец я или нет. Моего голоса достаточно для того, чтобы напеть текст, который я написал над нотами, или исполнить партию бэк-вокала.
В песне «Thank You» на альбоме Zep II, я пою дуэтом с Робертом.
Песни в исполнении Джимми Пейджа:
Но больше всего, я разбирался в механике того, как на самом деле записать три или два инструмента, или оркестр. Что это такое? Почему наложение работает только с этой песней, а в другой оно не работает? Как можно объединить эти гитары таким образом, чтобы получить текстуру, которой, возможно, ни у кого раньше не было? Все дело в этом. Как насчет того, чтобы послушать барабаны в холле… Я просто слышу это и знаю, что делать, просто делаю то, чего раньше никто не делал.
И это то, чем я люблю заниматься. Я счастлив, что у меня была жизнь, в которой я мог зарабатывать своей страстью. Но не только в этом... но еще и самой возможностью сделать несколько важных музыкальных заявлений в разных жанрах. Кроме того делать людей счастливыми и вдохновлять их также, как это вдохновляло меня. Это словно передавать эстафету.
Вернувшись к Роберту Планту в 1994 году в проекте Unledded, вам удалось снова поработать с североафриканским грувом, с марокканскими и египетскими музыкантами.
Когда мы были с этим материалом в Штатах, у нас в музыке были очень разные текстуры.
Это был «западный» оркестр с египетскими обертонами, струнными и перкуссией. В этой музыке встречались такие тональные элементы, которых люди не слышали.
Я помню, как сказал кому-то после концерта:
«Сегодня вечером было великолепное соло на колесной лире».
А мне в ответ: «Что это было?»
Я отвечаю: «Это был тот отрывок перед Gallows Pole» или что-то в этом духе.
«О, я думал, это орган!»
Таким образом, мы настраивали людей на звуки, которых они не слышали.
Нашли ли вы родственную душу в звукоинженере Стиве Альбини (Nirvana. R.E.M.), с которым работали над вашим следующим совместным альбомом - Page & Plant «Walking Into Clarksdale»?
Да. Он гитарист, и он мне очень понравился. С ним было действительно приятно работать. Это был интересный альбом, который мы сделали после всех тех штук, что использовали в проекте Unledded. Было весело писать его вместе с Робертом.
Я думаю, что альбом «Walking Into Clarksdale»… 50% из него, действительно хороши. Я очень критично отношусь к тому, что слушаю, но я думаю, что там есть действительно что-то превосходное ... Он отлично поет, я хорошо играю, группа в полном порядке. У нас там было несколько хороших идей.
Led Zeppelin воссоединились в 2007-м году для участия в Ahmet Ertegun Tribute на лондонской арене O2. В Anthology вы пишете, что хотели бы провести там две ночи, вместо одной.
Первоначально планировалось провести две ночи. Одну с нами, а вторую - с другими артистами Atlantic.
Идея заключалась в том, что мы сделаем получасовой сет.
Но я сказал: - Я не буду репетировать получасовой сет! У нас был Live Aid и сорокалетие Atlantic*. (*Воссоединение Led Zeppelin на филадельфийском этапе концерта Live Aid, 13 июля 1985 года, было омрачено отсутствием репетиций, расстроенной гитарой Пейджа и хриплым вокалом Планта. Во время выступления группы в честь 40-летия Atlantic, 14 мая 1988 года, возникли разногласия между Пейджем и Плантом, когда они вышли на сцену для исполнения Stairway To Heaven, а партия клавишных Джона Пола Джонса не попала в прямой эфир.)
Я подумал: «Мы выйдем туда и будем гордиться этим», понимаете? Значит, нам нужно сделать соответствующий сет. И вот что мы сделали…. Так что да, вторая ночь была бы действительно очень, очень хорошей. А фактически, на следующий день, я начал очень нервничать в семь часов и тогда подумал: «Я знаю, что это такое, все потому что я должен был сейчас отправиться на O2, но выступать на O2, не нужно!»
Учитывая то, что Led Zeppelin были настоящими монстрами импровизации, я могу представить, что, когда этот зверь наконец проснулся, его было совсем нелегко угомонить.
Думаю, это правда. Нам было очень весело на репетициях, потому что в основном это были мы трое. Там был Джейсон (Бонэм), Джон Пол Джонс и я, играющие вместе. Джейсон действительно чувствовал себя частью группы, безотносительно того, что он там, только потому что он сын Джона.
Он был там, потому что чертовски хороший барабанщик, и было правильно, что он находился на этом месте. Но ему нужно было это знать. Да… было много репетиций. Мы были к этому готовы. Говорили о турне. Никаких дат не было, но, очевидно, что мы отточили свое мастерство до такой степени, что были к этому готовы.
Но с тех пор, ни о каком туре больше не говорилось - и не будет говориться. Вот так…
Это просто одна из тех причудливых, странных вещей в мире Led Zeppelin. На самом деле, это другая часть феномена Led Zeppelin.
У вас, как у музыканта невероятная репутация. Вас она не смущает? Вы не чувствуете то огромное давление, которое бы вдруг заставило вас жить в соответствии с вашим прошлым?
(Долгая пауза) Эээ, нет… Нет, нет. В контексте тура Outrider (сольный альбом 1988 года), который состоялся после нескольких лет бездействия, я точно знал, что делать.
Так что я сделал альбом, который хотел сделать, и это стало мои утверждением, на тот момент.
Я имел удовольствие работать с Джоном Майлзом, который был феноменален, потому что он мог петь партии Криса Фарлоу, Роберта Планта, Пола Роджерса, и он мог петь партии Джона Майлза, что еще тут можно пожелать?
И если я когда-нибудь снова выйду на сцену… а я не говорю, что когда-нибудь выйду, - но если бы я сделал это… я бы сделал что-то из прошлого.
Каждый аспект – это всё части моего музыкального роста. То, что я сделал, в чем мне удалось побыть первооткрывателем или то, чего я достиг. Меня все это совсем не испугало бы. Нет… меня бы это вдохновило… Вот вам хороший ответ.
Взяв паузу для размышлений и оглянувшись на свою жизнь во время исследований для написания «Антологии», вы обнаружили, что испытываете какие-либо сожаления?
Сожаления могут перерасти в обиду, не так ли? Я стараюсь не держать обиду. Они делают жизнь больше похожей на груз. Дело в том, что жизнь состоит не только из вина и роз. Что ж.. вино определенно не для меня (Пейдж не употребляет алкоголь уже несколько лет). Это каменистая дорога и топографический ландшафт, в котором иногда трудно ориентироваться.
Иногда дела идут не так, как вам хотелось бы. Так что же делать? Вы должны это переосмыслить. Вы должны думать о способах решения этих проблем. Я обнаружил, что если сталкиваюсь с препятствием, то могу придумать множество способов, чтобы его обойти.
Касается это музыки или нет, я думаю, что хорошо бы иметь возможность думать более позитивно, чем негативно.
Итак, каково это быть Джимми Пейджем в 2020 году, в эпоху, когда вы не можете выйти за дверь, а люди на улицах не просят о селфи?
Если вы подключены к медиа в любой форме, то знаете, что никто (из звезд) не может никуда пойти, без того, чтобы к нему не подбежали для селфи. Если бы вы поступили так с обычным человеком, то вас, скорее всего, бы уже арестовали. Так, что это действительно может быть немного утомительным.
Все зависит от отношения людей, которые к вам подходят, но я вежлив с ними, поэтому люди обычно вежливы со мной. По крайней мере, я не одна из этих звезд Голливуда. Они почти все время находятся в изоляции.
Что дальше? Вы сейчас работаете над какими-то проектами?
Одна из вещей, на которую я жаловался, прежде чем мы все сели на локдауне, заключалась в том, что у меня не было достаточно времени для того, чтобы играть на гитаре. Сейчас я действительно могу сказать: «Ну, вот и все. Теперь ты можешь делать это каждый день».
Так что это дало мне возможность правильным образом восстановить свою связь с гитарой.
Есть что-нибудь серьезное, о чем вы можете нам рассказать, или об идеях, с которыми вы играетесь?
Нет, на самом деле нет. Но очевидно, что я не делаю того, что могло бы вдруг удивить людей.
Это похоже на то, как я работал над spoken word проектом со своей девушкой (альбом Catalyst 2019 года, с поэтессой Скарлетт Сабет). Никто не ожидал, что я это сделаю, потому что раньше этого не делал никто. Это было действительно замечательно.
Но у меня всегда есть идеи, и тот день, когда я вдруг проснусь и пойму, что у меня нет идей, станет для меня очень печальным днем. Но он похоже, еще не наступил.
Ронни Вуд однажды сказал мне, что каждый раз, когда он сталкивается с Джеффом Беком, Джефф отводит его в сторону и показывает ему то, что он только что обнаружил в игре на гитаре. Вечером вы все еще берете в руки гитару и удивляете себя?
Если я играю на гитаре, я не разучиваю гаммы и тому подобное, я никогда это не практиковал. Но если я что-то играю, еще до того, как понимаю, где именно нахожусь, это превращается во что-то, чего я раньше не делал. Вот и все.
Это еще одна вещь, которой я не хочу лишиться. Это похоже на мантру или транс, но это то, что со мной происходит. И это возвращает меня обратно к вещам вроде Dazed And Confused. Конечно уже не так плавно, как в те дни, но, тем не менее, эта связь все еще существует.
Так что да… я могу придумывать новые вещи, и я делаю это. Кроме того, я делаю записи... а почему бы и нет?
В глубине души вы все еще тот увлеченный молодой парень, которому интересно раскрывать каждую новую возможность, что заложена в вашей гитаре?
Нет, но я его прадедушка.