Задумал Захарка разбить влюблённую пару. Маша должна быть его, Захаркина. А если не захочет быть с ним, то ничьей не будут. Он был уверен, что мама Гены не допустит того, чтобы сын женился на девушке, у которой мать идиотка, ведь не исключено, что Машино потомство унаследует полоумие. Да и чья мама не насторожилась бы? Его, Захаркиной маме это тоже не понравится, но Захарка об этом не думал. Главное, разбить пару, а там видно будет.
Вера Ивановна работала библиотекарем в школе, там и нашёл её Захарка. Он рассказал удивлённой маме Гены о семье, в которой родилась Маша и сказал, что он, как человек честный и справедливый, не мог это утаить от заинтересованных лиц.
= Я не стал ничего говорить вашему сыну, вряд ли он поймёт. Сейчас им движет любовь к этой девчонки и он не оставит её. Но сами понимаете, какие могут быть последствия.
Каким же мерзопакостным показался Вере Ивановне этот Захарка. Она сразу поняла, что не из хороших побуждений действовал он. Но то, что он сказал не могло её не обеспокоить. Конечно, к словам этого человека нельзя относиться с доверием. Надо проверить.
Ничего не сказав сыну, Вера Ивановна уехала в Прохоровку, а там сразу поняла, что у Захарки верные сведения. Увидев бедную лачугу, Вера Ивановна не расстроилась. Это не страшно. Но то, что мать Маши идиотка – вот это по настоящему страшно.
Но Гена и Маша такая хорошая пара и любят друг друга! И Вера Ивановна тоже сразу полюбила Машу, о такой невестке можно только мечтать.
Но выявленные обстоятельства о матери всё меняют в корне. Разговор с сыном Вера Ивановна решила не затевать. Пусть идёт в Армию и спокойно служит. Два года не такой и большой срок, но многие девчонки не дожидаются, возможно и Маша тоже не дождётся. А чтобы наверняка не дождалась, Вера Ивановна вскоре после проводов сына поговорила с ней.
- Ты зайди ко мне, деточка, чайку попьём вместе и вопрос серьёзный обсудим, - сказала Вера Ивановна.
Что именно обсудить намерена Вера Ивановна, она не сказала, но несмотря на ласковый тон, Маша почувствовала, что ничего хорошего ей ждать не следует.
- Знаешь, Маша, у меня же Гена единственный сын, больше никого нет. И внуков мне ждать только его. И конечно, я хочу, чтобы мои внуки были здоровы. Ты, Машенька, извини, но я ездила в твою Прохоровку, видела ваш домишко и скажу тебе, меня это не испугало. У нас в семье мы бы отогрели тебя и забыла бы ты о своём трудном детстве. Но я узнала также и о твоей матери. А это уже серьёзней бедности. Ты понимаешь, о чём я?
Маша никогда не врала и не любила тех, кого замечала в этом. Лучше всего правда, какой бы она не была. Но тут её словно подменили. Она выдала предположение Стеши за правду и сказала:
- Вера Ивановна, я понимаю вас. Мне Гена сделал предложение и я его приняла. Мы должны пожениться сразу же, как он вернётся. Но если вы будете не согласны, никакой женитьбы не будет. В отношении моей мамы, я скажу, что ваши опасения напрасны. У мамы это не врождённое, она сошла с ума во время войны, когда её везли в Германию, а она убежала и скиталась, прячась от всех в чужой стране.
Сказав это, Маша спохватилась. Как она могла такое сказать? Как она могла выдать предположение за действительность? Ведь Стеша даже не знает угоняли ли Меланью в Германию. И никто не знает в Прохоровке. Никто не знает, откуда она вообще взялась в этих краях. Сначала в деревне появился Ванька Храка. Это было в конце войны. Он уже тогда был уродлив, но никому не рассказывал, кто и когда изрубил его лицо. На вопрос деревенских жителей, откуда он прибыл, всегда отвечал коротко: «я из югов»
Соврав Вере Ивановне, Маша уже не могла с ней разговаривать, ей было стыдно смотреть в глаза этой женщине. А Вера Ивановна, наоборот, успокоилась сразу же, но ей тоже было стыдно. Она понимала, что нанесла рану хорошему человеку, понимала, что вообще должна была это выяснить с Машей, а не ехать без её ведома в Прохоровку и выяснять обстоятельства.
- Ты извини меня, девочка, - сказала Вера Ивановна, отчего Маше стало не по себе.
Чай допивали молча, а вернувшись в общежитие, Маша увидела на своей кровати письмо, адресованное ей. Это было первое письмо от солдата Гены. «Письмо! Какое счастье!» Но радость сменилась осознанием своей вины. Она лгунья! Как она могла соврать матери любимого человека?
Маша начала открывать письмо, но не смогла, слёзы залили всё лицо и она упала в рыданиях на кровать.