Москва не сразу строилась, и далеко не сразу у всех москвичей устроилось. А у многих и вообще не устроилось. В общем, нашу столицу тоже вполне можно обозвать советским пропагандистским штампом: «Город контрастов». Но социальное зонирование сложилось в Первопрестольной задолго до революции, при этом оно отнюдь не было постоянным от века к веку. А сам код повышения или снижения уровня статусности района задавался тем или иным ключевым объектом, возникавшим на этой территории.
Например, суперпрестижные ныне Хамовники последовательно прошли несколько стадий повышения своего социального статуса. До 16-го века это была территория заливных лугов и покосов для нужд великокняжеского двора, на которой жили пастухи и конюхи (об этом прошлом напоминают названия Остоженки и Староконюшенного переулка). По ходу очередной русско-литовской войны в 1514 году, великий князь Василий III дал обет: «Коли Божиею волею достану свою отчину, град Смоленск и земли Смоленския, тогда поставлю в Москве на посаде девичь монастырь, а в нём храм во имя Пречистыя…» Поскольку Смоленск был взят, то и обет был выполнен. Заодно Василий III решил свою династическую проблему, избавившись от бездетной жены (с пострижением ее в монахини) ради вступления во второй брак с Еленой Глинской, вскоре ставшей матерью будущего Ивана Грозного. При этом была учреждена традиция ежегодного крестного хода из Кремля в Новодевичий монастырь с участием великокняжеской семьи.
Так и возникла историческая традиция столь милой нынешним риелтерам московской «золотой мили»: на протяжении всего царского крестного хода земли скупались купцами и богатыми дворянами по все более возрастающей цене с постройкой все статусных по своей архитектуре зданий.
Но в дореволюционной Москве были и обратные примеры социальной деградации территории. Самый известный из них – знаменитая Хитровка. До отмены крепостного права это была вполне статусная для проживания нерядовых москвичей территория с дворянскими усадьбами, монастырскими подворьями и престижными доходными домами. Здесь жили представители российской знати (достаточно сказать, что скупивший эти земли после пожара 1812 года генерал-майор Николай Хитрово был родственником Кутузова и получил звание почетного члена Московского университета за свою благотворительную деятельность). Но судьбу этого места после 1861 года погубили торговые ряды на площади рядом с купеческими домами: там стихийно возникла биржа труда для обезземеленных крестьян и беглых каторжников из Сибири, искавших работу в столице. Засилие пришлых босяков, беглых каторжников и опустивших на социальное дно горожан сделали Хитровку «московской клоакой» вплоть до 1930 года.
Другим подобным примером может служить Марьина Роща. С середины вплоть до конца 19-го века это был относительно престижный район для дач, которые сдавали состоятельным москвичам на лето бывшие крепостные Строгановых, получившие эти земли от них в долгосрочную аренду. Но эти земли прилегали к железной дороге «Москва-Петербург» и район стал плотно заселенной промышленной зоной с отсутствием канализации. В то время и появилась московская поговорка: «В Марьиной роще — люди проще».
Вообще территория промышленных зон, окрестности вокзалов и крупных рынков всегда притягивала для поселения публику бедную и маргинальную. Причем независимо от расстояния до Кремля – район Варварки, Зарядья и Китай-города имел такую же нехорошую славу "гетто", как Басманка с Бутыркой.
Очень криминальную репутацию в городе приобрел район Трубной площади, где располагалось самое азартное столичное игорное заведение - трактир «Крым», ставший местом притяжения для шулеров, аферистов и азартных игроманов из числа богатых купцов. Причем в обширной подвальной части этого же дома располагалось еще одно казино – но уже подпольное и для публики победнее – с красноречивым названием «Ад».
А еще ниже начиналось подземелье т.н. называемой «Треисподней». Это была сложная сеть коридоров, оставшихся от строительства главного в то время московского водопровода из Мытищ, в стенах которых находились каморки без окон в которых шел воровской дележ награбленного, покупка поддельных документов и конечно же карточные игры на крупные суммы. Благодаря подземным норам все посетители «Ада» и «Треисподней» могли быстро уйти от полицейской облавы в подвалы соседних зданий на этой воровской территории. Трубная улица являлась главной московской улицей «красных фонарей» с ценами ниже среднего, но зато с высоким риском быть ограбленными сутенерами. Располагавшаяся рядом Рождественка являлась более цивилизованной территорией уже легальных публичных домов, находившихся под жестким полицейским и врачебным контролем.
Если говорить о районах, в которых предпочитали селиться высшие слои общества, то тут тоже было свое сословное зонирование.
Городские усадьбы высшей знати исторически располагались в самых разных местах по всей территории города, но там где речь шла съемной арендуемой площади для долговременного проживания, то среди дворян самой престижной улицей была Пречистенка с окружающими переулочками. Статусным считался район Кузнецкий моста и Неглинной, т.е. в окружении каменных домов графа Воронцова, князей Барятинского, Голицына и Долгорукова. Дворянство средней руки предпочитало Маросейку, Покровку, Арбат и Остоженку.
Нужно отметить, что дворяне были первопроходцами в "маятниковой московской миграции". Правда у них она была не ежедневной, а сезонной. Летом дворяне разъезжались по своим сельским имениям, а на зиму возвращались в Москву на армейскую службу сыновей записывать да водить дочек по балам, чтобы они себе женихов подыскивали.
А вот симпатии торгового купечества были на стороне патриархального Замоскворечья. Во многом из-за того, чтобы быть поближе к двум главным торговым площадке города - китайгородской и на Красной площади. Это был особый степенный мир, в котором было принято рано ложиться спать (поскольку торговые лавки открывались с шести утра). Драматург Алексей Островский писал: «В девять часов все Замоскворечье спит. По улице нет никого, кроме собак. Извозчика и не ищите». Еще одной особенностью этого района было осуждение следованию в своей одежде моде: «У нас никогда по моде не одеваются, это даже считается неблагопристойным. Мода — постоянный, неистощимый предмет насмешек, а солидные люди при виде человека, одетого в современный костюм, покачивают головой с улыбкой сожаления; это значит, человек потерянный». Также тут считалось дурным тоном есть вилкой и пить чай с размешенным сахаром – сахар нужно было употреблять к чаю только вприкуску. В общем, идиллия незыблемого веками порядка вещей.
Купцы-промышленники обычно старались селиться рядом со своими производствами, которые выносились на тогдашние окраины города на берега Москвы-реки и верховья Яузы, а также в окрестности вокзалов. Московская фабрика того времени, как правило, располагалась при доме хозяина, чтобы тому было сподручнее следить за работниками.
Кстати, район нижней Яузы, где располагались владения князя Разумовского и графа Головина, во времена Екатерины II стал ареной жесткой конкуренции между статусными дворянами и промышленниками. Императрица разрешила этот спор своим указом, по которому все казенные земли на нижней Яузе раздавать в вечное пользование тем, кто обязуется разводить на этой территории сады и парки. Так что московским промышленникам пришлось отступить с низовьев Яузы на ее верховье.
Впрочем, нувориши из бывшей крестьянской среды в конце 19 века стали вытеснять обедневшее дворянство на Пречистенке. Попутно тратя бешенные деньги на возведение дворцов по большей части «чтобы было все дорого-богато». Например, нынешний Дом приёмов Правительства РФ на Воздвиженке, построенный в духе эклектического модерна, имеет среди коренных москвичей историческое название «Дом Дурака». Дело в том, что когда заказчика этого особняка миллионера Арсения Морозова архитектор спросил, в каком стиле делать проект, тот ответил: «Во всех сразу». Существует легенда, будто бы мать Арсения, посетив в декабре 1899 года только что построенный дом сына, в сердцах сказала ему: «Раньше одна я знала, что ты дурак, а теперь вся Москва будет знать!»
Наиболее интересным в архитектурном отношении домам, построенными московскими купцами в последние годы царской власти я посвящу отдельную статью.
Небогатые чиновники обычно селились на Таганке, Сретенке, Девичьем Поле.